Останкино. Зона проклятых - Артемий Ульянов

ПОВЕСТВОВАНИЕ ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТОЕ

Кирилл Васютин чувствовал себя электробритвой, подключенной к высоковольтной линии. И хотя сыщик просто сидел на ящике из-под инструментов, каждая его клетка вибрировала от небывалого напряжения. Его с лихвой хватало и на Берроуза. Он старался скрыть свое волнение, но его выдавал лихорадочный румянец, заливающий щеки, обросшие рыжей щетиной. Попытка спасти семью русского Шерлока Холмса так захватила его, что съемка уникального репортажа перестала быть для него задачей номер один. Коля не раз чертовски рисковал, ходил по краю трагических событий, заглядывал в пасть смерти. Но никогда никого не спасал. Вместе с Васютиным он вкусил этот восхитительный наркотик, хроническими потребителями которого являются врачи «скорой помощи», реаниматологи и пожарные. Ничего подобного раньше он не испытывал.

А сейчас до момента истины оставалось совсем немного. Эвакуация закончена, район закрыт. Они находятся в гараже незаконно. И сегодня, после стольких напрасных попыток, просто обязаны добиться своего.

Трое суток назад Берроуз разбудил Васютина, сказав, что нашел ошибку. Канадец был уверен: дело в ориентации пентаграммы в пространстве. Запад, восток, север, юг — куда должна быть направлена пентаграмма своей верхней частью? Этого они не знали. А потому каждую ночь мастерили на полянке новую пентаграмму, развернув ее то на юг, то на восток, то на север. Каждый раз, когда зов пентаграммы оставался без ответа, Васютин терял надежду и вновь усилием воли заставлял себя ее обрести. Снова и снова он шел на ночную поляну и сооружал чернокнижный символ.

Сегодня оставалось проверить последнюю часть света — запад. Три раза Кирилл возвращался в гараж. В четвертый раз он не должен был вернуться. Запад должен был дать ему долгожданный шанс.

— Завтра мы с тобой расстанемся, так что давай прощаться, — сказал Берроуз Кириллу, словно гипнотизируя ситуацию.

— Я уверен, что мы с тобой еще увидимся. Может быть, не скоро, но увидимся, — ответил Кирилл.

— Планетка такая маленькая, на ней трудно потеряться, — улыбнулся Коля.

— Минут через десять пойдем, — взглянул на часы Васютин. И стал в четвертый раз проверять свой комплект для похода в другое измерение. Быстро закончив с ревизией снаряжения, он вновь спросил у канадца, как делал это уже трижды:

— Ты все помнишь?

— Мне проще имя свое забыть, чем план отхода.

— Как все сделаешь — сразу иди сдаваться. Никаких шатаний по району, понял меня?

— Обещаю! Как только заложу — тут же пойду к первому же патрулю и скажу, что слегка опоздал на эвакуацию, — хохотнул Берроуз.

Кирилл с трудом выдавил из себя улыбку. Перед глазами у него мелькнула ужасная картина, как он возвращается в гараж, потеряв последнюю надежду на спасение Оли и Женьки. Он не понимал, как будет жить после этого. Как ни старался Васютин избавиться от этого видения, оно все настойчивее лезло в голову.

— Пора, Коля. Пойдем, — сказал Кирилл. И медленно, с чувством перекрестился. Мысленно прочитав сбивчивую молитву, он хлопнул по плечу канадца, и они двинулись на поляну.

— Сегодня или никогда, — отчетливо произнес Васютин, когда они отработанными движениями начали выкладывать пентаграмму, развернув ее к западу.

— Как ты думаешь, наши зажженные факела хорошо видно? — поинтересовался Коля, когда все, кроме факелов, было готово.

— Лес вокруг густой, так что не очень. Зато сверху… с вертолета, например, великолепно видать.

— Надеюсь, наша ведьма изволит поспешить, — настраивая камеру, произнес Берроуз.

Когда техника была готова и включена, Васютин зажег факела. И вновь принялся молиться. Шли томительные минуты. Кирилла бросало в нервный холодный пот и бил лихорадочный озноб. Кое-как ему удалось сосредоточиться на сверхзадаче — не думать о поражении, веря в то, что совсем скоро он увидит самое настоящее привидение. Берроуз же тем временем снимал разные планы происходящего, делая короткие комментарии.

Спустя тридцать две минуты после того, как зажглись факела, подполковник Васютин еще справлялся с надвигающейся паникой.

— В гараж не пойду, по дороге застрелюсь, — прошептал он спустя тридцать семь минут. Потом была и тридцать восьмая минута, тридцать девятая, сороковая. И сорок первая.

Когда часы показывали 22.52, они стояли вплотную друг к другу, прислонившись к стволу огромной березы. Васютин умолял Создателя о милости. Берроуз смотрел в мониторчик камеры, нервно крутя обрывок шнурка. Оба словно чуяли стойкий аромат поражения.

Глядя в небеса, где его — Кирилл верил! — должны были услышать, Васютин почувствовал, как Берроуз чуть толкнул его плечом. Потом еще раз, но уже сильнее. Наконец сыщик понял, что канадец пытается привлечь его внимание так, чтобы не спугнуть кого-то. Кирилл медленно опустил голову. Обливаясь холодным потом, он внимательно посмотрел на поляну. И…

И ровным счетом ничего не увидел. Коля еле заметным движением руки приблизил изображение на камере. Васютин уже был готов в голос спросить его: «Коля, ну ты чего?» Но в этот момент… Он присмотрелся, щурясь, в темноту. Показалось? Да, показа… или… так-так, минутку…

Тени! Тени изменились. В свете факелов они чуть мерцали, но сейчас Васютин отчетливо увидел, что тень лежит там, где ее не должно быть. Она располагалась в нижней части пентаграммы. На поляне они не одни!

— Back,[7] — чуть слышно прошептал Коля. И действительно, тень лежала так, словно ее отбрасывало что-то находившееся за их спинами.

Странно, но страха не было. Он уступил место желанию дико прыгать и скакать, обнимаясь с канадцем и выкрикивая «получилось». Так стояли они минуты две, не меньше, пока Васютин не услышал сдавленный шепот:

— Или мы стоим жопой к старой леди, или я не Берроуз.

Кирилл усмехнулся раньше, чем удивился тому, что в этой ситуации ему смешно.

— Ты Берроуз, и мы жопой к леди. Хамство, конечно. Надо поворачиваться, — широко улыбаясь, ответил Васютин. Во время трех дней страшной нервотрепки их мозги самоотверженно переживали, надеялись, разочаровывались, верили. А на четвертый решили, что вполне заслужили немного смеха. Пусть нездорового, патологического, истерического — зато искреннего.

— Как поворачиваться будем? — спросил Коля.

— Синхронно, как в мюзикле. И надо на русский переходить, это же наша русская ведьма.

Чуть хохотнув, все трое медленно повернулись — Васютин, Берроуз и камера.

Заметили они фигуру не сразу. Но та была перед ними. Странная, раздвоенная снизу сосна, что стояла перед ними, была на самом деле тандемом дерева и человека маленького роста, который прислонился к стволу. Широкий балахон с большим капюшоном скрывал очертания визитера. «Как поздороваться-то?» — недоуменно подумал Кирилл. Чуть замешкавшись, он наконец сказал: