Божественные головоломки, или Война за любовь - Юлия Фирсанова

— Насколько опасна дорога? — впервые разомкнул уста Нрэн, поскольку никто другой выяснить самое важное не удосужился.

— В здешних лесах волки иной раз пошаливают, ну да они звери опасливые, к такой толпе выйти поостерегутся. А банду Грика Косого я еще позапрошлым летом под корень извел, — в голосе барона послышалось явное сожаление о быстро закончившемся развлечении. — Спокойно в наших краях. Я ж, когда старый Видор-рыбарь о людях при оружье, что у Туманной встали, вести принес, подумал, снова разбойнички объявились, вот и собрал людей, чтоб одним махом с гостями незваными разобраться.

— А это всего лишь мы, — ухмыльнулся герцог.

— Почему всего лишь? — шутливо возмутились Элия. — Мы куда хуже разбойников!

— Но барон-то не знает, — логично напомнил бог, совершенно согласный с принцессой насчет того, что он сам и Нрэн в придачу хуже любого ночного кошмара не только вместе, но и по отдельности.

— Ну, а как ребята мои про отряд доложили, я уж и не знал, чего думать, — заключил мужчина.

— И уж точно не думали о паломниках, — поддакнул Дин.

— Да, такого даже после бочонка крепленой зеленицы не выдумаешь, — хмыкнул борон.

Он проводил паломников и их «скромную» охрану до окраины ближайшего леса. Там киалонцы и распрощались самым сердечным образом с хозяином Ривендола, отправившись с проводником Макудом к пепелищу Рощ.

Барон не обманул. Путь к назначенной Источником цели и впрямь больше походил на прогулку по свежему воздуху. Ничего крупнее пары тетеревов, лениво вспорхнувших прямо из-под копыт лошадей, не «напало» на отряд Великого Воителя и не покусилось на жизнь и здоровье его подопечных. Если здесь и орудовали некогда злые силы, то ныне все скрылось под слоем лет.

Пользуясь затишьем, лоулендцы в «киалонской шкуре» насели с расспросами на проводника — довольно молодого, крепкого мужчину с выгоревшими светлыми волосами и облупившимся на солнце носом. Гордость от поручения барона мешалась в нем с явной неохотой следовать в нехорошее место.

— Тебе доводилось бывать в Рощах? — поинтересовался Дин.

— Однажды, — легкая улыбка, не сходившая с лица молодца, пропала, изгнанная тенью неприятных воспоминаний.

— И как оно? — не отставал киалонец.

— Странно, пусто, — попытался подобрать слова Макуд и поежился. Он предпочел бы не говорить о таком, однако ж, красотка — сестрица лорда — смотрела так выжидательно, ловя каждое его слово. Мужчина попробовал объяснить подробнее: — Я люблю по лесам бродить и за дичью, да и так, просто. На вырубки и на выжиги, что в сухие годы иль от молнии встречаются, не раз выходил. Вроде бы и гарью еще несет, а из пепла уж ростки зеленые прут, меньше чем за год все ковром зеленым укрывается. Птицы, звери шныряют, ну и мухота завсегда носится. Жизнь она и из смерти возвращается… А в Рощах… Там все иначе… только гарь и…

— Зло? — вскинулся Дин.

— Не знаю. Нет, ни добро, ни зло, будто и жизнь и смерть оттуда вырвали, выжгли, вытянули… одна пустота. По-глупому я объясняю? — проводник беспомощно пожал плечами.

— Нет, совсем нет, — возразила лордесса и задумчиво улыбнулась. — Описать словами простыми столь сложные впечатления очень трудно, но мне кажется, я понимаю, о чем ты говоришь. Спасибо!

— А что именно понимает Лиесса? — осведомился Элегор.

— Смерть — это не отсутствие жизни, а ее оборотная сторона, закономерность, не слишком приятная большинству смертных, но принимаемая как данность. Если обыкновенный человек ощущает пустоту, вместо силы жизни и могущества смерти, значит, в Роще случилось нечто несусветное и, более чем вероятно, виной тому нечто, сотворенное кусочком нашего приятеля Губителя, — ответила принцесса.

Когда то, что прежде было Рощами Дриаданов Неусыпно Бдящих, предстало перед отрядом, не только лордесса Лиессоль, каждый воин понял, что имел в виду проводник. Вместо державных дубов, возносившихся ввысь живыми колоннами, чьи исполинские ветви поддерживали небосвод, в чьей густой лиственной тени жили дриаданы дубовики, храня великие тайные силы, вместо всего этого расстилалось черно-серое пепелище. Гигантскими головешками торчали на пустоши огарки деревьев, пеньки, как сказал барон. И еще там царила тишина, казалось, сам воздух застыл стеной на границе между зеленым лугом и останками прежде священного места.

— Никаких следов. Неужто сюда и впрямь не ходят даже из любопытства? — пробормотал себе под нос «Дин».

— Раньше хаживали, да и сейчас, хоть разок, многие по окоему прошлись, дальше-то боязно соваться. Тишь эта неживая, да не мертвая и пустота до костей дрожью пробирает, — возразил Макуд по праву старожила. — Только следы на пепле долго не держатся, чуток под ногой просядет и снова разгладится. А ветра-то и нет…

— Узнать бы, что и как здесь творилось. Как разбойник ухитрился сжечь священную рощу? — озадаченно почесал лоб Дин, прибавив в качестве Элегора персонально для собеседницы: «Неужто, их кто напалмом снабдил?»

Нрэн сумрачно оглядывал пепелище, иного запаха, кроме застарелой горечи гари бог не чуял. Он был почти уверен, что ни куска Губителя здесь нет, но узнать наверняка можно было лишь двумя способами: перекопать весь немалый участок вдоль и поперек, выкорчевывая гигантские головешки-пеньки силами сотни солдат, или вызвать для аналогичной цели Источник. Но слышать истерические вопли Сил богу уже осточертело. А посему принц, сам не ведая об этом, склонялся к излюбленному приему начальников военного ведомства урбо-миров, превративших сельхоз работы в привычный солдату труд.

— Есть один способ, если это место до сих пор помнит, — медленно промолвила Лиесса, — помнит так, что никакой другой памяти не впускает.

— Воспользоваться мечом с Его кровью для вызова? — предположил со смесью ужаса и восхищения Дин, предвкушая эффектное заклинание.

— Нет, — с откровенной опаской замотала головой Лиесса. — Слишком мрачные, древние очень опасные чары, я не смогу закрыться, если такая магия призовет его. Кровавая магия не для меня, да и не для тебя, мой храбрый брат!

— Тогда что ты предлагаешь? Здесь же нет ничего живого, чтобы считать память, — удивился Дин.

— Это все, — лордесса, указала на головешки, слой гари, пепла и сажи — сухой остаток воспоминаний. Без живого разума, способного принять его в себя и оживить — они ничто. Я знаю, как попробовать сделать эту память своей на несколько мгновений. Ты бы тоже знал, если б вместо тренировок по метанию фаерболов ходил на факультативные занятия по истории магии у мэтра Гордона.

— В бою его лекции малопригодны, — без тени стыда пожал плечами Дин.