Случай на станции Кречетовка - Валерий Владимирович Рябых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну, подкоп и прочая книжная ересь из бульварных романов прошлого века, тут тоже не годилась — от барака до рядов колючей проволоки по границам лагеря метров сто, копать, не перекопать.
Если сильно захотеть, то найдется способ отвлечь часовых, что обходят лагерь по периметру и дозорных, стоявших на вышках, — но это уже «целая войсковая операция». На которую требовалась уйма людей. Да и кто согласится поучаствовать в роли отвлекающей массовки, дав другим сбежать, а самому остаться в неволе. Ищи, как говорится, дураков…
Выдвигались варианты с лазаретом. Но, во-первых, симулянта могут сразу же распознать, во-вторых, нельзя же членам группы разом стать заболевшими…
Еще предлагалось использовать подводы с бельем, отправляемым в прачечную, или прибегнуть к продуктовым фурам, но это уже было из области чистой фантазии.
Таким образом, не находя дельных способов бежать из лагеря, не подставив собственные спины пулям часовых, Альберт стал склоняться ко взятию заложников из лагерной администрации. А уж потом, потребовать служебный автомобиль, и уехать на сколько хватит бензина, став недоступным поисковым отрядам.
И он взялся разрабатывать этот, на первый взгляд, нелепый, абсурдный план. Настало время посветить в него самого опытного из товарищей штабс-капитана Колесова. Иван Николаевич — человек пролетарского происхождения, потому не страдал дворянскими предрассудками, одним словом, не боялся замарать рук, ради обретения вожделенной свободы. Но и риск был крайне велик… И эти двое, таясь от других, взялись за детальное обсуждение предстоящей операции. Следовало произвести расчет чуть ли не до одной минуты, знать, где в каждый момент времени ошиваются предполагаемые заложники. Причем улучить день, когда в лагере будет как можно меньше немецких офицеров, да и само время акции имело решающее значение. Одним словом, «заговорщики» разрабатывали полную диспозицию, не раз меняли составные части, перетасовывали как карты в игральной колоде роли участников акции.
И еще, об одном никак нельзя умолчать… Душу Альберта бередило понимание того, что сам, будучи офицером, обманывает таких же офицеров, только русских. По сути, они те же виленские мальчуганы, приятели по уличным похождениям, только повзрослевшие и одетые в шинели. Русские парни с чистой и открытой душой, рвущиеся из плена домой, станут жертвой итоговой аттестации капитана в разведшколе. Нет, беглецов не убьют, конечно, достанется на орехи по полной программе, но навсегда в голове каждого засядет горестное воспоминание, что некий негодяй сумел так подло обмануть, украл в последний момент — сладость свободы. Оттого Альберт еще не знал, как поступит на завершающем этапе побега, сдаст новых товарищей, или отпустит с миром…
Но вот и пришло время решающих действий. Накануне вечером проинструктировали членов группы, чтобы знали, что будут делать. Альберт предупредил, что кровь из носу, но человеческих жертв из охраны лагеря быть не должно, ибо в случае провала побега, к беглецам применят самые суровые меры. Подвели итоги… У всех имелись теплые вещи, трехдневный запас сухого пайка, острые ножи… Скинулись на кругленькую сумму марок самому неимущему поручику Козлову.
Выступление назначили на пять утра, еще до подъема, чтобы гарнизон лагеря не оправился после сна, а постовые пребывали в расслабленном состоянии, в предвкушении утренней пересмены.
Первого декабря восемнадцатого года, воскресенье. Комендант лагеря майор Крюгер и заместитель по режиму обер-лейтенант Циммерман, по обыкновению убыли к семьям. «Трактирщик» в Инстербург, а «плотник» в близлежащий Даркемен. Вместо них за старшего остался командир взвода охраны лейтенант Краузе, призванный из запаса, сморщенный и пожухлый как стручок. Старичок был лыс как колено, так что «кудрявая» фамилия походила на глупую насмешку. По обыкновению Краузе, после вечернего возлияния, отсыпался в дежурке административного корпуса, прямо напротив офицерского блока.
Полутемный барак позволил сообщникам занять исходные позиции. Полковой разведчик Василий Сенчуков бесшумно обездвижил караульного, дремавшего в коридоре на стуле. Солдатик тихонько впал в беспамятство. Альберт же быстренько облачился в шинель и кепи часового, взял связку ключей и надел ремень с наганной кобурой. Следующим на очереди стал охранник у входа в тамбур барака. Альберт позвал, ничего не подозревавшего солдата, а Сенчуков тем же приемом сдавил бедолаге шею. Тоже переоделся, вооружась карабином, второй наган отдал капитану Колесову, тот спрятал оружие в карман. Связали охранников, засунули в рот растяпам по кляпу и заперли в каптерке. Закрыли на ключ также и входную дверь в барак.
Импровизируя сцену конвоирования двух пленных, заговорщики скорым шагом дошли до порога административного корпуса. Пока шло как по маслу, ни них никто не обратил внимания. Первым в дверь вошел Альберт, часовой сделал удивленное лицо, увидав незнакомого человека. Но заговорщик сказал короткую фразу, насчет прибытия нового контингента, и, немедля, парализовал расслабившегося солдата. Связав немца по рукам и ногам, облачили в шинель Козлова… теперь и художник предстал в новом обличье.
Краузе, укрытый одеялом по подбородок, по-детски почмокивал в узенькой походной кроватке. Лейтенанта бесцеремонно разбудили. Когда дедок осознал, что произошло, то взялся совестить пленных, намекая на забытую теми офицерскую честь. Но Альберт сказал взводному, что взятие заложников обыденное дело, да и никто не давал соответствующих обязательств. Краузе было продолжил демагогические речи, но гимнаст Синявин, сжав ручонку старичка, сделал тому больно… Ошарашенному ветерану велели одеться, тем временем капитан Колесов натянул висевший на вешалке офицерский дождевик, «Парабеллум» же лейтенанта отдал Альберту. Ну, а тот сгреб в охапку карты и планы местности, лежавшие на столе и тумбочке, и засунул за пазуху.
Старику сказали, что оставят живым и даже не намнут бока. Его задача только позволить беглецам сесть в автомашину и покинуть приделы лагеря. Капитан Иван Николаевич втолковал Краузе, что от поведения старика, зависит количество возможных жертв, да и вообще, — матерым русским офицерам нетрудно перестрелять как мух, призванных из ландвера солдат. Старичок покорно внял убедительным доводам.
Беглецы гуськом подошли к КПП. Краузе хриплым тенором приказал отворить гараж и распахнуть лагерные ворота. Заспанные и равнодушные запасники подчинились взводному командиру. Повезло, что начальник караула отлучился от проходной, видимо закемарил в караульном помещении, и осложнений не возникло. Старик лейтенант не обязан объясняться с часовыми, но сказал, как учили, что вернется через
