Третий источник - Дмитрий Кравцов

И это тоже он сгреб и бросил в чашку:

Лиз… Вова… Сашок…

Ощущение, надо сказать не из приятных, словно бы по доброй воле плевал себе в душу, или осквернял святыню, но он был уверен, что поступает правильно — просто иначе нельзя. И звездочки на дне уже не было видно сквозь замутившуюся воду.

Стоп, стоп…

Стоп!!!

Фантик вдруг ясно понял, что переварить все случившееся за эти безумные дни на раз ему не удастся, помянул с ностальгией почившее в бозе обнуление и тронулся в обратный путь через разрушенный инопланетный город мимо летающих тарелок, унося в себе весь этот грязный ком. Вот теперь бы водкой продезинфицировать, пивком залить, и можно в Бор, на климатический курорт, где даже Москва-река течет чистая и прозрачная. Дороговато, но оттянуться не помешает. И уж сам бог велел закатиться туда сейчас, когда рублевых чипов навалом, а настроение — дерьмо.

Маршрутка приехала быстро, просто невероятно быстро.

13

«Русский йогурт» показался теплым и на удивление противным. Толяныч громко выругался, чем привлек внимание группы абстенентных подростков, клубившихся у палатки, изыскивая какой-нибудь источник средств. Больше у палатки никого не было — день-то рабочий.

Похоже, Толяныч им приглянулся.

Он выплюнул водку, обрызгав рукав куртки, растоптал пустой стаканчик и направился к соседней палатке в надежде, что здесь ему повезет больше. Подобную процедуру он проделывал уже дважды на своем тернистом пути домой, но, как известно, Бог троицу любит. Посмотрим…

— Э, чувак, дай-ка сигарету! — Судя по голосу, обращался уверенный в себе наглец. Знать, не в первый раз.

Толяныч не спеша обернулся и оценил силы. Их было шестеро, да плюс девица лет четырнадцать-пятнадцать. Эх, надо было Мышонка прихватить — не шмалять же средь бела дня. Тем более, что это лишний шанс засветиться, а Толяныч уже настроился на отдых. Может сами отстанут? Сынки, но наглые, видать еще не нарывались.

Он шагнул вперед, сокращая дистанцию, и почти без замаха въехал ближайшему в подбородок, и тут же второму ногой в колено — раз-два — и на «три» плавно отступил назад, выходя из полукруга, которым эти придурки пытались его окружить.

— Ну, кто здесь курящий? — Спросил он, демонстративно закуривая.

То ли они заметили кобуру под полой куртки, то ли больше никто из них не курил, кроме отдыхающего на асфальте и прыгавшего на одной ножке, но мальчики дружно промолчали, потупив взоры. Их движения сразу утратили целеустремленность, девчонка напротив посмотрела на Толяныча с явной симпатией.

Толяныч подмигнул ей, повернулся и пошел к последней в ряду палатке:

— Хозяюшка, бутылочку холодного пива, пожалуйста.

Девушка за стеклом видела всю предшествующую сцену, но бутылку подала без суеты, и это Фантику понравилось:

«А ты в последнее время какой-то нервный стал, брат Толяныч. Подумаешь, сигарету у него невежливо попросили, так и что — сразу надо морды бить? Все-то тебе не слава богу — день жаркий, водка теплая, еще скажешь небось, что бабы потные…»

«Да пошел ты!»

Толяныч действительно был очень раздражен. Сказывалось напряжение последних дней, а может, навалилась усталость, но этот инцидент лишь подлил масла в огонь. И ведь желание перестрелять начинающих рэкетиров было вполне конкретным! Давай-ка немного пешочком прогуляемся — решил он — развеяться надо. И бороться со своим раздражением, бороться. Стресс снимать…

Толяныч принялся бороться самым доступным в данный текущий момент из известных ему способов — залпом выпил примерно полпузыря пива, и тронулся к очередному ларьку, видневшемуся метрах в ста впереди, уже на повороте с Варшавки к метро Пражская. Это что у нас? «Отборный»? Давай попробуем. Милая, мне бутылочку коньяка и шоколадку… Спасибо. Сделал глоток — Фу-у водка все ж таки частично усвоилась через слизистую рта, а иначе с чего бы сей легкий хмелек — однако коньячок омыл ротовую полость, разбежался легким и веселым огоньком по рецепторам. Толяныч локтем оперся о прилавок, перебросился с продавщицей парой ничего незначащих слов. Улыбка девушки вызывала симпатию. В иное время он бы непременно тормознулся бы возле приятной продавщицы, тем более, что и она не прочь пообщаться.

Но не сейчас — напомнил «сосед», заставляя оторваться от намечавшегося знакомства. Толяныч устремился к остановке, а поскольку борьба с самим собой требовала немедленных и решительных действий, поэтому очередные сто грамм «Отборного» были приняты тут же и прошли, как к себе домой. Изрядно потесненный этим вторжением Фантик по привычке предался медитативному созерцанию окружающей реальности.

Так и добрались они до самой Пражской пешком и в обществе товарища Отборного, но Толяныч не стал торопиться домой, хотя конечно можно поймать тачку и через пять минут быть уже на месте. Вместо этого он прикупил бутылочку тоника и обосновался на полированном подножии памятника. Сверху нависали два сильно смахивающие на педиков мужика в скафандрах, уверенно шагающих по космическому пространству нежно обнявшись. Активировал микрочип новостей, прикупленный по ходу: криминальная хроника была чиста, вернее в ней конечно присутствовали в ассортименте убийства, грабежи и прочий ежедневный букет, но о бойне в Крякшино и на Колхозной ничего не сообщалось.

И то вперед, решил Толяныч, но полностью из окружающей жизни не выключался, хотя ограничился малым — периодически не забывал прикладываться к бутылке и покуривал сигарету. Приятная расслабленность распространялась по телу с каждым глоточком, и Фантик чувствовал, что пустота внутри медленно заполняется янтарным напитком и солнцем. Домой не хотелось, там все равно никого нет — Матрену Крот должен был увезти с собой, девиц тоже. Так что и торопиться не стоит. А Бор? Бор подождет.

Толяныч блаженно улыбнулся, прогоняя блоки спортивных новостей.

— Смотри-ка, молодой просвещается. — Раздался явно хмельной голос где-то над ухом. Уж не межпланетные ли гомосеки спустились с небес?

Толяныч чуть приподнял бровь, а за ней и взгляд и обнаружил нависающую троицу — ну не дают старику мне покоя! — мордоворотов, под завязку налитых пивом.

«Эти уже похмелились… — Поставил диагноз Фантик, и его пробило на лекцию, не иначе как сказался Отборный. — Что же мы наблюдаем, товарищи? А наблюдаем мы процесс, и, прошу заметить, процесс в развитии. Сначала похмелье, затем опохмеление, которое, как известно ведет к запоям. Стало быть, следующим этапом будет просто откровенное пьянство. Константой же, можно сказать, красной нитью бытия, проходит лишь мордобой, являющийся непременным условием функционирования всей системы. Это видать наш общий с тобой крест, брат.»