Третий источник - Дмитрий Кравцов

Он уселся на крошечном лоскутке тени, которую отбрасывал полуобвалившийся пролет ведущий в никуда эстакады. Нагретый шероховатый бетон был довольно жестким сидением, но это не капли не смущало. Поерзал, устраиваясь поудобнее, снял рюкзак и отвалился на спину. Очень жарко. Самое дело сейчас на пляж махнуть: «Все, сейчас еще один рывок, заскочу домой, и в Сер-Бор…»

Мысли текли лениво и шевелился Толяныч подстать им. Попыхал сигаретой… Покатал ее во рту… Почесал живот, особенно нежно прикасаясь к ожогу, имевшему отчетливо рунические очертания… Чтобы там не было, а пасторова примочка отработала на все сто, оставив после себя ожег в виде фрагмента древнего орнамента — утроенной руны Фреира — на четыре пальца ниже пупка. Почему-то Толяныч вспомнил о том, как раньше клеймили скот.

Краем глаза он видел вдалеке приземистый стеклянный кубик «Швеймаша», и отчетливо предстали в памяти довольно-таки уже давние события: как они резвились, когда Андрюха работал здесь в охране, вспомнились девочки из ОТК — почему-то все они были из Подольска родом, то есть абсолютно все. Эх, времечко было…

«Ну все, хватит разлеживаться — пора двигать!» — неугомонный сосед подстегивал, словно боялся не успеть. Куда?

Последние метры дистанции Толяныч преодолел очень быстро потрескавшаяся асфальтовая дорога выводила точно за ржавые ворота. Вот ведь сюр какой: в буквально в шаге от ворот дорога обрывалась, уперевшись в ствол старой, в обхват, покривившейся липы, за которой уже начинались могильные холмики. Но что интересно, дальше, за узкой полоской кладбища, вернее того, что от него осталось (каких-нибудь десятка три могил, несколько деревьев и чахлый кустарник), вот там-то и гнездился главный сюр — с трех других сторон кладбище окружали высоченные бетонные заборы, а за ними сразу начинались рельсы! Старые, ржавые пути, тоже ведущие из ниоткуда в никуда.

Неплохая иллюстрация к текущему отрезку жизни, верно, сосед?

Какие поезда тут ходили, как и на каких машинах собирались ездить по этому асфальту — совершенно не ясно. Разве что на тех же летающих тарелках.

Подобные мысли посещали Толяныча еще тогда, когда Тайка, или Тайна, как он ее называл за то, что никак не хотела обозначить свой возраст, привела его сюда в первый раз. «Пойдем, я покажу тебе кое-что интересное…» сказала она, но Толяныча, тогда только недавно вернувшегося с действительной службы, интересовало совсем другое, и они жадно любились между могильными холмиками. Крестов, как впрочем и оградок, на большинстве из них уже не осталось, но он точно помнил, что свидетелем соития была некая Ольга Овчинникова, глазевшая на их упражнения двумя полустертыми заглавными «О». 2008–2038. А когда на обратном пути Тайка слегка протрезвела, глаза ее приобрели очертания этих самых «О»:

— Ой!!! Это мы, значит, на кладбище…

— Угу, — вяло произнес Толяныч, безуспешно пытаясь прикурить от горелой спички. Почему-то ему хорошо запомнилось, что спичка была горелой. — Ща выпьем и опять пойдем.

— Ну ты и черт!!! — Она ощутимо трахнула его кулаком между лопаток, но тут же смягчилась. — Лучше уж в подсобке…

А Кротельник, неизменный участник швеймашевских посиделок, констатировал факт: «Опять еблись!». На что Толяныч вяло реагировал — «На себя посмотри» — что Крота конечно ничуть не смутило, даже не взирая на девицу, упорно шарящую в недрах его штанов: «А кому сейчас легко?» — весело заржал Серега и налил Толянычу водки — жамани, мол, братуха граммульку, расслабься.

Н-да… Но это к делу не относится.

Толяныч еще некоторое время смотрел на полустертую надпись: «Ольга Овчинникова. 2008–2038». Случайность это или совпадение?

Место показалось вполне подходящим, надо приступать. Хотя островок зелени среди бетонной разрухи на пару квадратных километров окрест смотрелся довольно дико, Толяныч решил, что именно здесь и прикопает опасный трофей.

— Ну, живых-то свидетелей кроме меня нет. — Напомнил неугомонный «сосед», на что Толяныч среагировал вяло:

— Смотри, допросишься, и тебя прикопаю. — Больше он в полемику не вступал.

Место как место, и если его не застроили в последние пятнадцать лет Реконструкции, то с какой стати волноваться, а по ходу, если эту дрянь в бетон укатают, никому хуже не станет. Толяныч, по крайней мере, горевать при таком раскладе не собирался.

Он извлек из рюкзака большой складной нож с ручкой в виде бегущей белки и опустился на колени: срезал дерн и осторожно принялся рыхлить землю и отгребать ее руками. Не покидало ощущение, что вот-вот лезвие провалится в пустоту разрытой могилы и костлявая рука ухватит… Он отмахнул дурацкие мысли, потом достал из рюкзака пакет и положил его как есть — вместе с котелком и свечкой — в ямку. Артефакт внутри был завернут еще в тяжелую ткань с пропущенной металлической нитью, которую дала Лиз: якобы эта ткань должна бы экранировать какие-то там тонкие вибрации. Присыпал слоем земли, поверх положил серебряный крестик и окончательно засыпал землей. Утрамбовал. И наконец уложил сверху дерн и полил могилку святой водой. Вроде все?

Но с колен подниматься Толяныч не торопился — огляделся…

Несколько жалких и пыльных деревьев шелестели листвой.

Как-то вдруг сразу решившись, Фантик как бы одним движением сгреб все это — холмики могил, деревья, забор и солнце в зените, и, покатав немного в руках, осторожно опустил на дно чашки, вновь объявившейся внутри. Мимоходом подивился таившемуся в ней прохладному полумраку и звездочке, мерцавшей сквозь рябую поверхность воды. Ах, как не хотелось этого делать, но сделал. А следом туда же легли дорога от Тульской, маршрутка, бордовая капелька Митсубиси, Крот, Леший, Мурзик и все, все, все остальное…

А руки сами уже копали ямку поодаль у другой могилки — и когда только успел переместиться? — и осторожно укладывали туда свеже купленный рюкзак со Старичком, Мышонком и покетбуком, эмдюки, а так же чип-карты с «евриками». Пистолет он после недолгого колебания решил все же оставить при себе. И куртку тоже.

И это тоже он сгреб и бросил в чашку:

Лиз… Вова… Сашок…

Ощущение, надо сказать не из приятных, словно бы по доброй воле плевал себе в душу, или осквернял святыню, но он был уверен, что поступает правильно — просто иначе нельзя. И звездочки на дне уже не было видно сквозь замутившуюся воду.

Стоп, стоп…

Стоп!!!

Фантик вдруг ясно понял, что переварить все случившееся за эти безумные дни на раз ему не удастся, помянул с ностальгией почившее в бозе обнуление и тронулся в обратный путь через разрушенный инопланетный город мимо летающих тарелок, унося в себе весь этот грязный ком. Вот теперь бы водкой продезинфицировать, пивком залить, и можно в Бор, на климатический курорт, где даже Москва-река течет чистая и прозрачная. Дороговато, но оттянуться не помешает. И уж сам бог велел закатиться туда сейчас, когда рублевых чипов навалом, а настроение — дерьмо.