Нежность и ненависть - Карла Николь

оказался в ловушке подо мной, затем я целую его в центр спины, наслаждаясь ощущением его теплой кожи на своих губах. Когда он стонет и ерзает, я останавливаюсь.

– Доброе утро.

Голос у него сонный, приглушенный:

– Доброе.

Я продолжаю покрывать поцелуями его поясницу, но снова делаю паузу, чтобы сказать:

– Ты долго спал.

– Мм.

– Неужели пугливый олень утомил волка? – Я ухмыляюсь. Меня ничуть не смущает эта характеристика. Это лучше, чем енот. Олени грациозные и величественные.

Джун переворачивается ко мне лицом так быстро, что у меня замирает сердце. Он хватает меня за руку и тянет так, что я проскальзываю под него, затем наваливается на меня сверху всем весом. Он тяжелый, и теперь я прижат к кровати, частично запутавшийся в простынях. В этот момент я могу двигать только руками, поэтому я прижимаю ладони к его груди и толкаю. Честно говоря, я не прилагаю особых усилий.

– Ты тяжелый.

В ответ он обвивает мои ноги своими, так что теперь я действительно в ловушке. Мне тепло, и солнце светит чуть ярче. Я просто дышу, спокойный и прижатый к мягкому матрасу под весом Джуна, вдыхая его успокаивающий лавандовый аромат. Через мгновение мои глаза закрываются.

– Джэ.

– Мм?

Наступает пауза, я открываю глаза и не вижу его лица, потому что его голова находится чуть выше моей.

– Я думаю, тебе стоит поговорить с кем-нибудь. Я знаю, что тебе нужно кое-что проработать, но знай, что ты сюда вписываешься, принадлежишь к нашему виду. Ты один из нас. Помимо всего остального, пожалуйста, перестань сомневаться в этом. Ты понял?

Я тяжело сглатываю, потому что он как будто только что ударил меня в живот без какой-либо провокации. Внутри меня тотчас же переполняют эмоции, и в следующее мгновение из уголков моих глаз текут слезы. У меня свободна только одна рука, поэтому я поднимаю ее, чтобы как можно лучше вытереть лицо. Мой голос звучит слабо:

– Да.

Он целует меня в макушку, потом в лоб и в уголок глаза, а я продолжаю плакать, хотя чувствую себя счастливым. Он сдвигается вниз, все еще лежа на мне, но достаточно низко, чтобы его лицо оказалось рядом с моим на подушке. Он больше ничего не говорит, просто наблюдает за мной и тянется, чтобы взять мою свободную руку в свою, переплетая наши пальцы. Я закрываю глаза, вдыхая и выдыхая, чтобы прекратить распускать нюни.

Когда я, наконец, успокаиваюсь, то спрашиваю:

– Как ты думаешь, есть ли еще такие, как я?

– Понятия не имею.

– Я не могу быть единственным.

Он подносит наши руки к своему рту, сладко целуя костяшки моих пальцев.

– Возможно, ты прав. Но откуда нам знать? Я думаю, что наша ситуация уникальна. Может быть, то, что мы нашли друг друга, это шанс, выпадающий раз в жизни.

– Что ты меня вынюхал?

– Как сделал бы любой нормальный волк.

Я смеюсь, но затем делаю еще один глубокий вдох, вбирая этот момент.

– Я рад.

– Правда?

Повернув голову на подушке, чтобы встретиться с ним взглядом, я улыбаюсь.

– Да. – Я делаю паузу, глядя ему в глаза. Свет, струящийся в комнату, находится позади меня, но Джун лежит к нему лицом. Впервые я понимаю, что его глаза не ахроматические. Они всегда казались мне черными омутами, но… на самом деле они очень глубокого фиолетового цвета, почти черного с пурпурным отливом. Я изумленно смотрю на него, потому что поражен этим. Невероятно.

Он моргает.

– Что такое?

– Ты просто… потрясающий.

Его рот изгибается в той редкой улыбке, которая говорит мне, что я застал его врасплох. Сейчас я в ударе, поэтому прилагаю все усилия, чтобы спихнуть его с себя так, чтобы он упал на спину. Он откровенно смеется и чертыхается от неожиданности, а я перекидываю ногу и сажусь на него сверху.

– Могу я покормиться?

Он ухмыляется.

– О, прошлой ночью было недостаточно?

– Я голоден, а ты райский на вкус. Гораздо лучше, чем те пакеты.

– Какое облегчение.

Я наклоняюсь к его шее, чувствуя, как его руки гладят меня по бокам и, в конце концов, обхватывают мою задницу. Пока я облизываю его, он приподнимает бедра и слегка прижимается ко мне. Это пробуждает мою природу, и я чувствую, как жар нарастает и расходится во мне. Я не останавливаюсь, все кажется слишком идеальным и чувственным. Уже готовлюсь укусить, когда слышу голос Джуна:

– Ты сегодня должен научиться контролировать свою ауру с Нино, верно?

Я делаю паузу, чувствуя, как тепло окутывает нас. Мои резцы удлинились и пульсируют, глаза блестят, а руки Джуна все еще лениво поглаживают меня, и он твердый подо мной.

– Может быть, было бы лучше просто провести день в постели и попрактиковаться вместе… понять твою прекрасную, необузданную ауру. Думаю, мы могли бы разобраться без него. Я помогу тебе…

В этот момент мой разум и тело полностью переходят в режим вампира, и я, не задумываясь, соглашаюсь с ним. Моя энергия уже вытянута наружу. Я раскрепощен, хочу учиться и исследовать себя с Джуном. Знаю, что теперь он не просто принимает меня таким. Наши чувства гораздо глубже.

Сегодня же позвоню Нино и отменю встречу. Сегодня это точно не то, что мне нужно.

Эпилог

Полтора года спустя…

Джуничи

– Ne, abeoji. Jega gugeul mandeulkkeyo. Jega modeun geoseul da hal su isseoyo.

Джэ стоит на маленьком круглом подиуме в моей студии, пока я заканчиваю подшивать подол его кимоно. Он разговаривает с отцом по телефону.

– Aniyo. Jega tteogguggwa gimchileul mandeul su isseoyo. Gimchileul gajigo osil pilyo eobseoyo. – Джэ мотает головой, но улыбается.

Последний год я изучаю корейский язык. После того, как Джэ поговорил со своим отцом и сказал ему, что мы соединены, он забронировал первый же рейс в Англию, чтобы встретиться со мной. Все было на удивление очень серьезно, и с ним приехала сестра. Джэ никогда раньше не встречал никого из семьи со стороны отца. Она была милой. Много плакала и обнимала его, но говорила только по-корейски. Мне было неловко, что я не мог поговорить с ней напрямую.

Они планируют навестить нас здесь, в Японии, после Нового года, так что на этот раз я буду готов.

– Ne, goenchanayo. Abeoji kimchiga deo masijyo. – Он закатывает глаза, прежде чем провести ладонью по лицу. Джэ говорит ему, что у него уже будет готова новогодняя еда, но его отец настаивает на том, что его кимчи вкуснее, чем у Джэ. Мой супруг уступает.

– Algesseoyo. Abeojikkeseo banchaneul deo mandeuleo juseyo. Abeoji, gomawoyo. Najunge malsseum deulikkeyo… Annyeonghi gyeseyo. – Хмурясь, он вешает трубку. – Я думаю, что мой кимчи лучше. Откровенно говоря, он использует слишком много чеснока.

– Ты собираешься сказать ему об этом?

Джэ смеется, отбрасывая свой телефон на маленький диван прямо под окном.

– Нет. Если ему хочется взять в самолет кимчи, это его право. Я не парюсь по этому поводу. – Он все еще смотрит в окно, его глаза широко раскрыты от удивления. – Снег идет.

– Он до