Нежность и ненависть - Карла Николь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне бы этого хотелось.
Мои руки упираются в его бедра, когда я наклоняю голову:
– Ты больше не светишься?
Он усмехается, проводя кончиками пальцев по моему животу.
– Я не знаю точно, но… если я позволяю этому ощущению перегореть, как сделал раньше, на какое-то время оно становится более управляемым. Сейчас оно будто спит, как ребенок, который вымотался после игры.
Я смеюсь над образами этого сценария: синяя аура Джэ подобно ребенку свернулась внутри него и дремлет, потому что я ее вымотал.
– Могу я высвободить ее для тебя? – Спрашиваю я.
– На что это будет похоже?
Подняв одну руку из воды, я потираю затылок, размышляя.
– Я, очевидно, не чистокровный, поэтому не знаю наверняка. Я не могу испытать это, но могу сделать это для тебя. Я слышал, что это одна из лучших вещей в чистокровности. Лучше, чем секс.
Джэ смотрит на мой живот, все еще водя по нему пальцами. Молчит.
– Это не обязательно, если ты не готов. У нас много времени.
– Нет, – говорит он, поднимая на меня глаза. – Я хотел бы попробовать. Что я должен делать?
– Давай посмотрим на это как на упражнение по слушанию своего тела и природы. Просто расслабься и доверься этому.
Глава 49
Джэ
Джуничи усаживается прямее подо мной, скользит ладонями вверх по моей спине, прижимая меня к своей груди и задирая голову к изгибу моей шеи. Я поднимаю руки из воды и обнимаю его, сжимая пальцы в верхней части его позвоночника. Нервничаю, но если он говорит, что это будет приятно, то я ему верю.
Он облизывает меня прямо под челюстью – длинным, ровным движением – затем лижет мою шею и под ухом, пробуя меня на вкус, прежде чем укусить. Когда Джун впивается зубами, он стонет, этот звук и его твердость подо мной разжигают огонь внутри. Жар пульсирует по всему моему позвоночнику.
Мои глаза загораются, и я делаю вдох. Впервые я могу отчетливо воспринимать мысли Джуна и то, что он делает со мной. Он говорит мне, что я в безопасности и что он любит меня, что я совершенен таким, какой есть, и он никогда не оставит меня. Мне больше никогда не придется быть одному. Мысли настолько чисты в моем сознании, что я могу их чувствовать. Содрогаюсь в его объятиях, и у меня слезятся глаза, потому что сердце переполнено.
Все, что он передает, – теплый, мягкий шепот, роящийся внутри меня, – то, что мне сейчас нужно. Во мне нет места для смущения, потому что это слишком приятно, чтобы от этого отказываться. Не хочу подвергать это сомнениям или выражать неуверенность.
Он кормится, и у меня перехватывает дыхание. Я цепляюсь за него крепче, потому что он тянет за что-то внутри меня, и мне кажется, что меня выворачивают наизнанку. Эта неизвестность пугает. Я не знаю, чего ожидать. Но в этом слишком много приятного, чтобы отказываться от происходящего. Он тянет снова, я напрягаюсь и стону, мои глаза широко раскрыты, пока я держусь за него. Думаю, я должен позволить ему взять то, что он тянет. Мое тело говорит мне сказать «да». Подчиниться всему, что он мне дает.
Когда Джуничи тянет в третий раз, он еще сильнее прижимает меня к своему твердому телу в воде, и я выдыхаюсь, перестаю сопротивляться. Огонь внутри меня стреляет вверх по позвоночнику, в мозг, в пах и везде, куда только можно. Я кончаю Джуну на живот, но это нечто гораздо большее, чем просто оргазм, как будто с меня сняли груз, моя душа освободилась, и я избавился от бремени. Это заставляет меня ловить ртом воздух и трястись, а пурпурно-голубое сияние моей энергии окружает нас, словно блестящая дымка.
Мое тело напрягается и на долгое мгновение погружается в какой-то восхитительный восторг, когда все во мне пульсирует. Постепенно дымка индиго рассеивается и угасает. Напряжение спадает, и я падаю в объятия Джуна, мои руки обмякают, пока он крепко меня держит. Я выдыхаю в полной эйфории:
– Господи…
– Просто Джун.
Я в изумлении. Чувствую себя легким, как перышко, но смеюсь, поднимая руки, чтобы снова обнять его голову. Когда он поднимает ко мне подбородок, я целую его изо всех сил. Всем сердцем. Я не целовал Джуна так с тех пор, как был человеком, но я помню, как это делается и на что это похоже. Бесстыдно. Уверенно и раскованно. Блаженно.
Когда он, наконец, отрывает от меня голову, то ухмыляется.
– Приятно, да? Я знаю, что сделал все верно, когда ты целуешь меня вот так.
Мои веки тяжелы, я смотрю на него, и не знаю, что на меня находит, но я просто не могу остановиться.
– Я думаю, ты должен растянуть меня… – Я наклоняюсь, чтобы снова поцеловать его, но он отстраняется.
– Как насчет того, чтобы ты растянул меня?
Это меня немного отрезвляет.
– Прости?
Он скользит руками вниз и вдоль по моим бедрам.
– Займись со мной любовью.
Еще один неожиданный поворот, я смеюсь.
– Почему?
– Почему бы и нет?
– Потому что… это не то, что мы делаем. Будет неловко. Я не такой блестящий лидер в постели, как ты.
Джун усмехается, его черные глаза сияют в теплых сверкающих огнях, окружающих нас.
– Спасибо за это. Но я думаю, что ты невероятный лидер, Джэ.
Тишина. Я смотрю на него, потому что искренне не понимаю, о чем, черт возьми, он говорит.
– Что?
– Когда ты позволяешь мне овладеть тобой, ты задаешь темп, солнышко, а не я. Мы оба ведем, но по-разному, и мы прислушиваемся друг к другу. Я могу сделать дом эстетически привлекательным, но ты – фундамент, и ты потрясающий.
Качая головой, я сдерживаю смех. Мы ведем вместе, а я задаю темп? Это подмена понятий, для которой я еще не совсем готов. Мне нужно будет подумать об этом позже, когда я не буду сидеть верхом на этом волке, отвлекаясь и искренне надеясь, что мы можем прекратить болтать, чтобы он уже был внутри меня. Джун шепчет:
– Я хочу делать с тобой все. И это то, чего я не пробовал за более чем сто лет занятий любовью.
– Ни разу?
– Неа. Можешь ли ты дать мне это сегодня? Наша первая ночь, будучи связанными… – Он целует уголок моего рта, затем щеку и спускается к линии челюсти.
Джуничи – дизайнер с каталогом поз и соблазнительных движений. Он волк. Я – нет, но… я люблю его. И хочу, чтобы ему было так же хорошо, как он только что сделал мне. Так что, ладно. Я сделаю это.
Я поднимаю голову от шквала поцелуев, которыми он осыпает мою шею и лицо, и беру его за подбородок.
– Спальня?
Он улыбается.
– Да.
Я сижу на кровати, голый, но вытертый после ванны, и смотрю, как Джун (тоже восхитительно голый) достает
