Карми - Инна Кублицкая

— Ролнек, вперед, — скомандовала она юноше. — Будешь страховать, если Даллик оступится.

Ролнек вышел на лестницу, Даллик двинулась за ним. Стало слышно, как Ролнек отгоняет подозванных девушек:

— Назад, назад, мы уже спускаемся.

Даллик, изображая из себя знатную даму, преувеличенно охала и говорила томным голосом:

— О, неужели эти ступени никогда не окончатся?..

В этот день в замке Ралло царило веселье. Гэнкары откуда-то вытащили паланкин и, усадив в него Даллик, взялись носить его по замку и окрестностям. Все встречные мальчишки кланялись и выпрашивали у «госпожи принцессы» какие-то невероятные милости. Даллик кивала надменно и отвечала: «Я распоряжусь. Напомни, Гелати». Карми, войдя в роль, палкой принялась разгонять зрителей, когда с головы «принцессы» соскользнуло покрывало. Малышня со смехом разбежалась, чтобы, когда приличия будут восстановлены, снова собраться вокруг Даллик и ее свиты.

— Она совсем ребенок, — бормотала Нелама, глядя на поднявшуюся веселую суматоху.

Логри понял, кого Нелама имеет в виду.

— Она и есть ребенок, — отозвался он. — Балованный ребенок. Ей слишком многое разрешалось в доме Руттула. Правда, жизнь ее немножко побила в этом году… Но она быстро придет в себя.

Нелама смотрела на бывшую сургарскую принцессу и думала о том, что сегодня у нее хороший смех, идущий от души. А раньше, сколько видела ее Нелама, девочка улыбалась редко, да и сама улыбка ее была неприятной, недоброй.

— Отпусти ее на праздник Кавили, — сказала Нелама. — Зачем ей сидеть в замке?

Логри демонстративно поморщился. Неламе слишком приглянулась эта сургарская девчонка. Нелама ее жалеет. А нужна ли Карми жалость?

Глава 15

О прибытии Стенхе Логри узнал до его появления, правда гонец с сообщением не намного опередил хокарэма сургарской принцессы. Стенхе передвигался по Майяру с необычной для ею лет прытью. А был он уже немолод, и силы оставили его, когда Логри пришел к своему брату, отдыхающему после дороги.

— Что-то ты, приятель мой, плохо выглядишь… — проговорил Логри. Стенхе в ответ выругался, и это тоже было признаком его плохого самочувствия. Жизнь в Сургаре разнежила его, и события последнего года оказались слишком тяжелой ношей.

— Как я еще жив, не знаю…

— Видел уже свою госпожу?

— Что мне перед ее глазами в таком виде появляться…

— А ты не сомневаешься, что это именно твоя госпожа?

— Ты сомневаешься, я вижу.

— Уж очень она бойкая, брат. Хотя Арзравен Паор принял ее письмо за подлинное.

— Это она, — уверенно сказал Стенхе. — Не представляю другой такой девицы, которая стала бы разгуливать по Майяру в хокарэмской одежде.

Логри пожал плечами.

— Как ты мог упустить ее? — задал Логри вопрос, который его давно беспокоил. — Ты был болен? Ранен? И где Маву?

— Она не говорит? Логри качнул головой.

— И я тоже говорить не буду, — сказал Стенхе. — Мне еще во многом надо разобраться.

Считалось неприличным хокарэму говорить о тайнах хозяина. Правда, этот обычай соблюдался не строго, но Логри оставил Стенхе в покое. Встретив Карми, Логри сообщил ей, что прибыл Стенхе. Она равнодушно восприняла известие, спросила, где он, но не выразила желания немедленно повидаться с ним.

Стенхе, отдохнув немного, сам пошел искать ее и нашел в комнате на верхнем этаже башни. Она сидела в постели, укрывшись теплым одеялом, и вязала носок; рядом сидела Гелати, зашивая обширные прорехи в обветшавшей меховой куртке. В ногах кровати на широкой доске стояла жаровня, но проку от нее было мало — в нише, где расположена кровать, было не намного теплее, чем на открытом воздухе.

Стенхе сел рядом с Карми и жестом прогнал Гелати из комнаты. Гелати не возражала, подхватила куртку и ушла.

— Вот и довелось встретиться, госпожа моя, — грустно промолвил Стенхе.

— Лучше бы нам вообще не встречаться, — сказала Карми, уставившись на спицы. — Что тебе за радость слоняться за мною?

Она знала, что ее слова больно ранят Стенхе, но не могла сдержать раздражение. Слишком яркими были воспоминания о том, как он обманом удерживал ее в Миттауре.

— Послушай, госпожа…

— Послушай, Стенхе, — резко перебила его Карми. — Госпожа Сава умерла и похоронена рядом с Руттулом. Ее уже не воскресить. А я тебе век не забуду, что ты обманывал меня в Миттауре. Никогда, слышишь? Можешь больше не считать меня своей госпожой. Если нужны отпускные письма, я напишу их, не беспокойся. Но слуги мне больше не нужны, и тем более мне не нужны хокарэмы.

Непроизвольным жестом она сунула руку за пазуху и, вытащив Руттуловы бусы, провела пальцами по гладким теплым камешкам. Стенхе, собравшийся было уйти, остановился.

— Они опять у тебя, — медленно проговорил он. — Не к добру это. Амулет не приносит счастья, госпожа моя. Прошу, не бери его в руки.

Карми вспомнила, как Логри принял бусы за собственность Стенхе.

— Погоди-ка, — сказала она. — А ну-ка говори, что ты знаешь об этих бусах…

— Нет, — качнул головой Стенхе. — Не надо тебе этого знать.

— Убирайся, — жестоко выкрикнула Карми. — И не попадайся мне на глаза. Иначе, когда тебя встречу, буду делать горэки, слышишь?

Обряд горэки искони был самым верным средством оскорбить майярца. Состоял он в следующем: брали дохлого боратхо или его шкурку, разрезали на кусочки и бросали в «двенадцать огней». Магический смысл обряда уже давно забылся, но страшнее его для майярца не было ничего. Даже хокарэмы не оставались равнодушными к этому обряду. Оскорбление могло быть смыто только кровью, но очень часто только смертью обидчика не ограничивались, — мстили всей его семье.

И конечно, Стенхе не мог допустить, чтобы Карми поступила подобным образом, а в том, что она держит обещание, он не сомневался. Поэтому он вздохнул и согласился.

Рассказ его был длинен и подробен. Как раньше он ничего не хотел говорить, так теперь он ничего не хотел скрывать. Он вываливал на Карми все подробности старого происшествия, переменившего жизнь принцессы Оль-Лааву. Он не скрывал, что считает зачинщиком всего принца Байланто-Киву, который совершил чудовищную подлость. Неизвестно, каким образом в его руки попал Настоящий Амулет, утерянный Руттулом, но поступил он далеко не самым лучшим образом: он велел своим людям подбросить опасные, но невинные на первый взгляд бусы маленькой принцессе Савири Оль-Лааву.

Стенхе рассказал о том, как примерно неделю спустя, заинтересовавшись неожиданной принцессиной сообразительностью в играх, они с Маву обнаружили, что маленькая принцесса без посторонней помощи научилась читать. Именно тогда внимание Стенхе привлекли таинственные бусы; трудно было заметить их колдовскую сущность, но еще труднее, после того как это вышло наружу, не замечать волшебства. Безусловно, бусы сделаны не в Майяре; Стенхе вообще не мог представить себе мастера, который мог бы их изготовить.