Небесное Око - Дэвид Кек

Похоронная процессия должна была пройти мимо отряда.

Пожилой монах, шедший впереди колонны людей, замер перед Конзаром и Ламориком, лошади которых заржали, испуганно перебирая ногами. Подняв к небесам посох, монах дал процессии знак остановиться. На лбу каждого человека в процессии желтела полоса охры. Старик обвел взором отряд и, найдя в нем Дьюранда, внимательно посмотрел на него. Потом монах перевел взгляд голубых глаз на Ламорика, который, будто окаменев, сидел в седле недвижим.

— Святой отец, меня зовут Конзар, — кашлянув, начал капитан, — преданный вассал на службе у его светлости сэра Ламорика Гиретского.

— А я здешний настоятель, — Дьюранд уловил в речи монаха южный выговор.

— Примите мои извинения, отец-настоятель, если бы я знал, куда направляете вы стопы свои, я бы никогда не преступил вам…

— Ты уже преступил, — покачал головой старый монах, подбородок которого покрывала седая щетина.

Дьюранд заметил на лице настоятеля следы свежих царапин. Некоторые из них были довольно глубокими.

— Моим людям требуются постели, святой отец. Им надо прилечь.

— Ну что ж. Этим людям, — старик показал посохом на гробы, — тоже надо прилечь. Мы предадим их земле, прежде чем опустятся последние сумерки. Езжайте в город и ждите нас там.

Конзар, кивнув, тронул поводья коня. Оказавшись у ворот, Дьюранд оглянулся, бросив взгляд на равнину Гесперанд и Монервей. Неожиданно его взгляд замер на шатрах, расставленных у самых границ леса.

— Морин, — кивнул скальд, проследив за взглядом Дьюранда. — Думаю, нам еще придется с ним встретиться.

Дьюранд покачал головой. Отряд въехал в западные ворота Коп-Альдера.

Естественно, Кон-Альдер оказался монастырем. Отряд остановился в холодном узком дворике между внутренними и внешними стенами. Из ртов людей, беспокойно оглядывавшихся по сторонам, поднимались облачка пара. Дьюранд окинул взглядом высокие стены и крутые скаты крыш. Казалось, монастырь был вырублен из одного огромного куска синевато-серого сланца. Над каждым окном и дверью виднелись высеченные на камне барельефы с изображением раскрытого молитвенника.

— Мы весь день не вылезали из седла, — начал Бейден. — И что? Только ради того, чтобы доехать до этого чертова…

Вделанная в ворота дверь громко скрипнула — словно ворон каркнул — и во внутренний двор ступил настоятель в сопровождении братии.

Старик отряхнул руки, живо напомнив крестьянина, вернувшегося домой после тяжелого трудового дня в полях.

— Что вы здесь делаете? — строго спросил настоятель.

— Ждем, как вы и сказали, — ответил Конзар, — постелей и трапезы, если, конечно, они у вас найдутся.

— На трапезу вы уже опоздали. Скоро опустятся последние вечерние сумерки, и с постелями мы вам поможем. Братья покажут вашим слугам, где у нас конюшни. Остальные пусть идут за мной. Я отведу вас в покои для мирян.

Настоятель тронулся с места, на мгновение дотронувшись рукой до груди Дьюранда, отстранив его в сторону, чтобы пройти. Большие бледно-голубые глаза старика встретились с глазами Дьюранда. Рыцари, переглянувшись, отправились вслед за удаляющимися звуками посоха, постукивающего по камням. Дьюранд вспомнил, как он ехал через леса Гирета, и решил держаться поближе к Ламорику. Дорвен была где-то рядом.

Они свернули в лабиринт узких проходов и коридоров, огибающих весь монастырь. Ламорик шел медленно, еле переставляя ногами, поэтому оказался с Дьюрандом в хвосте отряда. Остальные рыцари с настоятелем были уже далеко впереди. Наконец Дьюранд с молодым лордом свернули за угол, и перед их взорами предстал тихий пустой коридор. В стене Дьюранд заметил низкий проем — дверь была открыта. Дьюранд с Ламориком вошли в келью, и настоятель, услышав их шаги, резко обернулся. Глубокие царапины на его лице смотрелись жутко.

— Вы останетесь здесь. И не думайте, что я не знаю, кто вы такие. Вы не паломники и не благородные воины. Патриархи не желают иметь дело с грабежами и убийствами, которые вы творите, оргиями, в которых вы участвуете, какими бы красивыми словами вы ни называли эти мерзости. Пока вы здесь, ведите себя тихо и дважды подумайте, прежде чем куда-нибудь отправиться.

Настоятель бросил взгляд на Ламорика и вздрогнул.

— Его — в лазарет. Потребуется два человека — пусть возьмут его под руки. А эти две, — старик показал концом посоха на Бертрану и Дорвен. — останутся в покоях для женщин.

— Я должна остаться со своим… — попыталась возразить рыжеволосая девушка.

— Они отправятся на женскую половину и будут там тихо сидеть.

Как из-под земли выросли два монаха, готовые сопровождать женщин к их келье. Перед тем как проследовать за ними, Дорвен оглянулась, и ее глаза встретились с глазами Дьюранда. Спустя мгновение, она вышла в коридор.

Люди казались растерянными. Настоятель терпеливо ждал. Наконец вперед шагнул Конзар.

— Эйгрин, — сказал он. — Ты не поможешь Дьюранду сопровождать его светлость в лазарет?

Эйгрин, чуть помедлив, кивнул.

— Идем, — молвил настоятель.

— Отлично, — обратился Конзар к остальным. — Всем расположиться на ночлег. Где-то здесь есть альковы, а может найдутся и свечи.

— Лампады, — поправил настоятель, уже стоя в коридоре.

Эйгрин и Дьюранд, поддерживая Ламорика под руки, вышли из кельи и встали рядом со стариком.

— Подождите, — сказал он.

Потрясенный Дьюранд увидел, как настоятель снял с пояса связку больших черных ключей и, притворив дверь в келью, запер ее, громко лязгнув замком. Вся поверхность двери была покрыта причудливыми символами и знаками.

— Вот так, — кивнул старик. — Следуйте за мной.

Настоятель засеменил вдоль темных отвесных стен с такой скоростью, что Дьюранду оставалось лишь в изумлении покачать головой.

Им опять пришлось обогнуть монастырь и снова углубиться в переходы, направляясь к самому сердцу Кон-Альдера, туда, где темным провалом чернело отверстие огромного колодца.

У его края Дьюранд замедлил шаги. Колодец — тридцать шагов в поперечнике и двадцать фатомов в глубину, распахнувший свой огромный голодный зев, — казался заброшенной шахтой. Быть может, перед ним было монастырское хранилище под открытым небом?

По двору, шаркая ногами, вереницей бродили монахи, склонив головы в молитве. Никто из них не поднял на рыцарей и взгляда. Присмотревшись Дьюранд обмер, потрясенный, — за невесть сколько веков миллионы сандалий протерли камень насквозь и монахи теперь двигались по протоптанным в земле канавам, глубина которых доходила до колен.

Ламорик привалился на плечо Дьюранду, и Эйгрин, не говоря ни слова, качнул головой — идем, мол. Старик настоятель почти скрылся из виду, Ламорик едва стоял на ногах.