Рыбари и Виноградари. Книга II. В начале перемен - Михаил Давидович Харит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пёс повёл ушами и сел, внимательно уставившись в пустоту. Животное чувствовало опасность.
Ольга знала, что в лесу кричали не птицы. Злые духи шли к ужину. Все живое, напротив, поспешно ретировалось, чтобы не попасть под раздачу.
Все двести семьдесят семь редких птиц, перечисленных в атласе сейшельской фауны, собрались под защитой её дома и исступлённо орали, будто вдохновленные ссорой базарные торговки. Особенно усердствовал кольчатый попугай, которого здесь вообще не должно было быть по причине полного вымирания. Мировая орнитология в ближайшие минуты могла бы осиротеть еще одним редким экземпляром, который подобрался поближе и обозвал Ольгу коротким неприличным словом, неприятным каждой порядочной женщине. После чего, довольный, отлетел в джунгли. Но сейчас Ольга была снисходительна к мелкому хулиганству. Она успокаивающе погладила пса. Тот глубоко вздохнул и вновь улёгся у ног, свернувшись клубком. Ольга положила ноги на его вздымающийся от дыхания бок. Только в детстве бывает ощущение такого всеобъемлющего и незаслуженного счастья.
Вентилятор со всевышним великодушием дарил прохладу и лениво гонял безмятежных мушек. Не то чтобы грозил им гибелью, скорее служил Божественным предостережением.
Взяла со стола кокосовый орех, заботливо обструганный Самюэлем. В срезанную верхушку были вставлены цветок и соломинка. Красиво! Сок казался холодным.
Мысли неторопливо слонялись в мозгу, изнывая от жары, и были не прочь тоже отведать чего-нибудь прохладного. За неимением оного разум умничал, подсовывая неторопливые философские размышления.
Как эти купальщики беспечны! Думают, что видят и слышат всё вокруг. Чего тут бояться, нет же никого! Не понимают, что их органы чувств ощущают мироздание через «игольное ушко» своих скромных возможностей.
Можно ли познать океан, отгородившись от него стеной с крохотной дырочкой, сквозь которую течёт вода? По этой струйке можно составить представление о солености, мелком планктоне? Но в щелку не пройдет не только кит, но даже и обычная рыба.
Ольга допила кокосовое молочко. Небо стремительно розовело. Солнце уже не слепило, а багровым диском опускалось куда-то за горизонт. Вечерние тени следили за временем.
Грохотали набегающие волны, визжали джунгли. Но на самом деле все эти звуки создавал её мозг из обычных колебаний воздуха. Есть ли звуки в настоящем мире? Или там стоит глухая тишина?
В воздухе замелькали пьяные от сока манго летучие лисички. Весёлые пьянчужки вопили похабные серенады в ультразвуковом диапазоне за пределами слуха человека. Слышат ли они нас?
Любуется ли красотой заката чайка? Ведь цвет всего лишь движение фотонов. Коты, например, видят мир красным. Вокруг них непрерывный кровавый свет. Почему говорят, что у Бога мир белоснежный? А у дьявола чёрный? Там нет цвета?
Или вкус? Раздражение рецепторов языка кажется кокосовым молоком. Но существует ли вкус на самом деле?
Она поставила пустой орех на стол и облизала губы.
Мозг получает крохотные обрывки информации и складывает их в вымышленную картину. И даже учит выживать в этой игрушечной реальности. Но не в той, настоящей, где терпеливо ждёт злой дух со сворой свирепых коллег. Люди словно младенцы — в очень тёмных очках, с завязанными ушами и заткнутым носом — посреди свирепых джунглей. Поэтому и живут так мало. Легче верблюду пройти через угольное ушко, чем человеку узнать правду об окружающем мире.
— Вирджиния, — позвала она горничную.
— Да, мадам.
— Скажи Самюэлю, пусть приготовит сегодня крабов в кокосовом молоке с имбирём.
— Конечно, мадам.
— И вызови «скорую помощь». Все равно приедут не раньше чем через час. Это будет как раз вовремя.
— Кому-то плохо?
— Да. Несчастный случай с людьми на пляже.
Горничная упорхнула, как испуганная птаха.
Прибой затих, залив покрылся морщинами мелководья, наступил отлив. Скоро вода уйдет метров на сто.
Ольгу забавляло отношение людей к окружающему миру.
Что о нём известно? 99,9 процента космоса не исследовано, 97 процентов океана — глубокая тайна, 95 процентов мозга не поняты, 100 процентов потусторонних миров неизвестны. Чем же заняты люди? Они сидят в офисах и изучают финансовые рынки. Бедолаги…
Иногда, впрочем, готовы порассуждать об ангелах, демонах, летающих тарелках.
Они думают, что колдовство существует лишь в фантастических сериалах, а экстрасенсы из телевизора заняты коммерцией: приворожу, заговорю, обдурю.
Люди не понимают, что мир погружён в магию, как крот в землю.
Колдуны творят политику и бизнес. Волшебники посильней их пасут. Над всей этой кучей властвуют всевозможные потусторонние сущности, которых не счесть.
Со многими она была знакома, с отдельными весьма близко, пользовалась их помощью и знала, что среди них есть безобидные и даже полезные. Но большинство — злы, мстительны и очень опасны.
Эти жуткие сущности, обитающие в неведомых складках реальности, редко показывают себя. Они подобны обитателям океана, бушующего в сотне метров перед глазами. Только опытные дайверы знают, что означает мелькнувшая тень за спиной или осторожное касание чего-то невидимого.
Еще полчаса, и начнёт темнеть.
С веранды было видно, как в соседской лагуне, окрашенной в цвет крови, туристы бродили по мелководью. Наверняка босиком. Глухие и слепые. Не замечают морских змей в глубоких норах. Многорукие чудовища — осьминоги кажутся им бурыми грязными комками в донных щелях. Колючие ежи выглядят безобидными ёлочными украшениями. Ядовитые многоножки затаились. Ждут команды зомби, который стоит неподвижно, схоронившись в густом сумраке склонившейся пальмы. Там, где над тёмной тенью искрится воздух.
Пёс вскочил, шерсть на его спине вздыбилась. Он настороженно глядел в темноту. Животные чувствуют, что недоступно человеку.
Вот! С берега раздался крик. Наверняка какой-то идиот порезал ногу. Первая кровь — это только начало. Люди засуетились. Женщина поскользнулась и упала. Скорее всего, наступила на ядовитый шип камень-рыбы, дожидающейся прилива в мелкой луже. Если игла попала в кровеносный сосуд, шансов на выживание нет.
У дикой природы свои законы: лежачего бьют, кусают и едят.
Теперь кричали все.
Солнце коснулась горизонта и стремительно тонуло. Узорчатые веера пальм на фоне красного неба казались совсем чёрными. Их острые кончики угрожающе шевелились, обещая поцарапать, ободрать, вонзиться. Из густого мрака зарослей пялились безжалостные глаза.
Люди пытались помочь друг другу, бестолково суетились, падали. И вдруг, как один, повернули головы к берегу. Это дандотиа позвал каждого по имени. Обязательно найдётся кретин, который откликнется и тем самым откроет канал доступа.
Так и есть. Тёмная громада, терпеливо ждавшая на берегу, двинулась к ним. Сумрак освободил чудовищ.
На месте сгинувшего солнца осталась лужа крови, разливающейся по небосводу. Разнообразно орали джунгли. Но людских криков в этой разноголосице уже не было. Неведомые тени толпились у берега, заканчивая пиршество. Океан торопливо смывал следы. Воздух наполнился басовой мелодией сумерек, которую портила приближающаяся сирена «скорой помощи». Её прожектор уже мелькал среди деревьев.
— Вирджиния, отведи врачей к лагуне. Потом расскажешь, остался ли там кто-нибудь жив. Риф! Лежать. Нас это не касается.
Птицы затихли. Темнота гудела москитами, да назойливо хрустели ветки, будто по джунглям кто-то бродил. Стоило отвести взгляд, деревья и кусты перебирались на новые места и там замирали, подобно древесным паукам. Местные поверья утверждали, что ночью мужские и женские растения спариваются и не любят, когда им мешают.
Воображение
