Перелом. От Брежнева к Горбачеву - Олег Гриневский

Этот план, хотя и с трудом, мы начали продвигать на Пятерке. Особенно тяжело стало с позициями к переговорам в Вене и Стокгольме. Теперь военные о них и слышать не хотели — зачем они вообще нужны, когда всё покрывается гениальной программой ликвидации ядерного оружия.

8 и 9 января снова прямо с утра заседала Малая пятерка. Теперь мидовскую группу возглавил Корниенко. Он решительно поддержал план Ахромеева трехэтапной ликвидации ядерного оружия. За него выступили также представители КГБ и ВПК. На этой основе и было подготовлено Заявление Генерального секретаря. При этом из него постепенно вылетело все новое и конструктивное, что мы ранее предлагали Горбачеву. Ликвидация РСД оказалась прочно связанной отказом от СОИ и сокращением стратегических вооружений. Особенно досталось венским и стокгольмским переговорам.

«Настроение скверное, — записал я в своем дневнике. — Только Адамо, которому я поверяю свои горести, утешает стихами, которые тут же сочиняет по любому поводу и без повода.

Не плачь,

Это лишь очередной кач.

От Шеварднадзе тишина. Говорят, что он расстроен».

ТРУДНЫЕ РОДЫ

10 января в кабинете Зайкова на 5 этаже в здании ЦК на Старой площади собралась Большая пятерка: Шеварднадзе (МИД), Чебриков (КГБ) и Маслюков (ВПК). Министра обороны Соколова не было. Говорили, что он поехал на партсобрание в какую— то воинскую часть за пределами Москвы. Его заменял маршал Ахромеев.

Еще в предбаннике возник вопрос, как будет проходить заседание, кто будет докладывать. Никто толком не знал. Ахромеев сказал:

— Раньше все было просто и ясно: Громыко докладывал, а мы его поддерживали.

На этом месте его прервали, и нас позвали в кабинет. Зайков тихим бесцветным голосом, каким умели говорить прежние советские вожди, сказал:

— Товарищ Ахромеев, доложите соображения, над которыми вы работали вместе с товарищами.

Маршал стал подробно расписывать трехэтапную программу ликвидации ядерного оружия. Потом, коснувшись переговорных позиций, признал, что не удалось выработать решений, которые вели бы к развязкам. Началась дискуссия. Но, как ни странно, самым жарким был спор вокруг Стокгольмской конференции.[140]

Зайков: Я вижу, что есть предложения, которые делают нашу позицию в Стокгольме более динамичной и улучшают ее в пропагандистском плане. Но я не вижу, чтобы они открывали путь к договоренности. В чем дело?

Ахромеев: Все упирается в уведомления о ВВС и ВМС. Это принципиально важные вопросы для нашей безопасности. (Далее он почему— то говорил только о ВВС). НАТО проводит в Европе огромные маневры с участием нескольких сот самолетов, и мы должны знать о них. Тут прямо затрагивается наша безопасность.

Зайков: Но ведь мы знаем о всех их передвижениях войск, в том числе и о деятельности авиации. Да и они знают о наших передвижениях. Что дадут такие уведомления или информация к тому, что мы уже все равно знаем, а значит, и для нашей безопасности? И что тут опасного?

Ахромеев:На переговорах должен быть принцип взаимности. Мы уступаем — они уступают. Односторонних уступок быть не должно. Мы заявили, что готовы уведомлять о военных маневрах во всей Европе до Урала. А они не хотят объявлять об учениях ВМС в Атлантике.

Гриневский:Предлагаемая Генеральным штабом формула уведомления о тех учениях ВМС, в которых участвуют корабли, оснащенные оружием, способным достигать территории стран Варшавского договора, не подходит по двум причинам:

Во— первых, это холостой выстрел. НАТО это предложение не примет, так как против определения границ зоны в какой бы то ни было форме. Но свои позиции мы сильно ослабим. По сути дела, это и есть сдача позиций — мы ограничим зону применения мер доверия в Атлантике дальностью полета крылатых ракет, т.е. 1000 километров. Зачем ни за что, ни про что делать такую уступку?

Во— вторых, это предложение рассорит нас с нейтралами. Получается так, что по нам бить нельзя, а в них — стреляй!

Выход из создавшегося положения, причем для нас выгодный, мог бы заключаться в размене: Запад соглашается на охват мерами доверия всех учений ВВС, которые так беспокоят Сергея Федоровича, а мы временно, на этом этапе снимаем вопрос о самостоятельных учениях ВМС. Но мы идем дальше этого — предлагаем перенести их на следующий этап переговоров. Никакой сдачи позиций здесь нет. Просто решение вопроса о самостоятельных учениях ВМС отодвигается во времени.

Зайков (обращаясь к Ахромееву):Как Вы относитесь к этому предложению?

Ахромеев:На слух трудно судить.

Гриневский:Вот текст предложения. Посмотрите, пожалуйста.

Шеварднадзе (простуженным, хриплым голосом):Почему не прорабатывался этот вопрос?

Гриневский:Мы докладывали его дважды на Пятерке.

Шеварднадзе:Почему не прорабатывался этот вопрос?

Ахромеев:Мне его не докладывали. (Обращаясь к генералу В.П. Стародубову):Почему мне не докладывали?

Стародубов:Мы прорабатывали его на первой Пятерке и сочли, что он не подходит. Происходит ничем не обоснованная сдача наших позиций. Почему мы должны все время уступать?

Зайков:Так чем же не подходит это предложение?

Ахромеев:Перенести часть учений на будущее — значит отказаться потом от этой части вообще. Так ведь все время происходит. Мы делаем какую— то уступку, обставляя её условиями, а потом МИД через полгода эти условия снимает. Так будет и здесь. Поэтому я думаю, что будет лучше вообще перенести вопрос о всех учениях ВМФ на второй этап Конференции. То есть сейчас — суша и воздух, а море —  на втором этапе.

Гриневский:Это тоже решение вопроса, хотя и не столь изящное. Наше предложение было бы более понятно нейтралам. Да и Советскому Союзу хоть какую— то толику учений на море можно было бы контролировать.

Шеварднадзе:А как нейтралы могут отнестись к этому подходу?

Гриневский:Думаю, что трудностей особых не будет. В общем, они поймут этот шаг. Вот только с Мальтой могут быть осложнения.

Зайков:Ну, что ж, проработайте дополнительно этот вопрос. Тут, видимо, может быть выход.

Потом Карпов и Квицинский доказывали необходимость ликвидации в первую очередь американских и советских ракет средней дальности в Европе, но маршал Ахромеев твёрдо стоял на том, что здесь нужен также учёт этих средств у Англии и Франции. Их спор прервал Зайков: