Грааль и Откровение Иоанна Богослова. Философия благородства - Александр Леонидович Роцков

мерзость перед Богом, потому что избираемая в этом случае часть закона всегда сводится к недуховной его половине: "Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие" (Мф. 23. 24.). Такие законники – лжецы, когда учат, что можно стать праведником, исполняя часть закона. Уставщики и законники – бунтовщики, т.к. Бог сотворил человека свободным для любви, а они взбунтовались, подчинив себя не главной части устава и не лучшей половине закона, ставши рабами этой половины. Желание части и половины – бесовская похоть, нечистая страсть к части и половине, разрастающейся всегда как раковая опухоль. Этот бунт против свободы и против любви – есть бунт против Бога. "Всякое дерево, не приносящее плода добраго, срубают и бросают в огонь" (Мф. 7. 19). "Плод" (Ин. 15. 1) – это любовь. Дерево, не приносящее плода в данном случае – это часть закона. Главным занятием в традиционных конфессиях, прошедших через реформы четвёртого века, стали служба и устав. Само понятие греха стало армейским: грех – это нарушение устава или уставного правила. Такая картина – вовсе не результат нашей ограниченности. Не так уж мы и ограничены, и это наша вина, что уставщики командуют в церкви, а не пророки. "И стало у них словом Господа: заповедь на заповедь, правило на правило, тут немного, там немного, – так что они пойдут, и упадут навзничь, и разобьются, и попадут в сеть и будут уловлены" (Ис. 28. 13). Иисус Христос, все заповеди Которого сводятся просто к доброте человеческого сердца, обличил законничество как ересь. Дело в том, что закон Моисея имел вектор тоже к доброте, к нравственному совершенству, до которого в те жестокие времена было еще далеко, но библейские пророки непрестанно напоминали и объясняли эту моральную суть закона. И именно эту интенцию закона иудейские книжники извратили в бесчисленные обычаи, правила, установления, порядки и т.д.

В любом человеческом собрании есть правила и порядки, и если вы придете в какое-нить собрание и будете нарушать заведенные в нем порядки выставят вас за дверь как хулигана. Дал ли Христос своей будущей церкви правила и порядки? Или вообще промолчал на эту тему? Как мы уже не раз показали, Христос проповедывал любовь, всепрощение и тому подобное и не очень, так сказать, увлекался установлением правил и порядков. Но сказать, что Он вообще не дал абсолютно ни одного правила тоже нельзя. Правил в Его проповедях не густо, но они таки есть. Если осмыслить и обобщить с этой точки зрения все речи, сказанные Христом, то можно их разделить (приблизительно и условно, разумеется) на три, как бы, тематических раздела. В первом, самом объемном и самом важном будет тринитарное учение о том, что Он есть воплотившийся Бог, вочеловечившееся второе Лицо Святой Троицы. Это учение Он подтвердил бесчисленными чудесами и на этом учении зиждутся наши с Ним отношения. Собственно в этом суть христианства. В следующий раздел мы отнесем идеальные нравственные заповеди. На этих заповедях должны бы зиждиться наши отношения друг с другом. Давайте еще раз как следует, вдумчиво и внимательно вникнем в следующие слова – идеал человеческих отношений, понимаемый как идеал общественности, основанный на абсолютных моральных принципах. Это идеал любви, который предложил человечеству Христос. Почти все христиане, чувствуя свою несостоятельность относительно этих практически неисполнимых заповедей, мысленно держатся на как бы некотором расстоянии от Христа. То есть они как бы Его признают, но живут своей жизнью, далекой от Христа, при этом как бы откупаясь от Него, например, пожертвованиями или покупкой свечек, превращая, таким образом, храм в кормушку для служителей. Храм, таким образом, становится не местом любви и близости во Христе и вокруг Христа, но местом жертвы, где можно пожервованием откупиться от обязанности исполнять заповеди. Но с момента жервенного распятия Христа такая парадигма религиозной жизни была оставлена в прошлом иудейского народа. Христос в своих проповедях не раз повторял «милости хочу, а не жертвы». Не надо больше откупаться пожервованиями. Искупительная жертва уже принесена. Надо собираться и как-то друг друга любить, или хотя бы как-то пытаться учиться любить. И вот теперь давайте о правилах. Работа пастырей, отцов и учителей обычно сводится к проповеди учения и моральных заповедей (а то ж мы их не знаем, вообще впервые слышим). И полная тишина о тех немногих правилах, которые озвучил Христос. Например, вот правило: не называйте никого отцом, учителем, наставником. Ясно, что это не моральная заповедь, а именно правило, и кому не понятно, что при не соблюдении этого правила все будет по Фрейду, а не по Христу? Или еще пример – даром получили даром давайте. Или еще пример – на тайной вечере Христос сказал, чтобы делали так в Его воспоминание. Агапа (застолье) должна быть главным способом и инструментом эклесиальной любви. Вот, собственно и все правила. Ну, разве что омовение ног можно добавить и то, как Христос выгнал торгующих из храма. И ведь посмотрите на Православную церковь. Ну, сплошь правила! И ни одного из выше перечисленных. Сплошь бюрократическое законничество, которое и делом и словом обличал Христос во время своей земной проповеди. А вера в церковный бюрократизм (как и обрядоверие) – это блуд духовный.

Дисциплина всегда предполагает власть. И ересь власти подобна ереси закона и как бы из неё вытекает. В чём суть власти? Власть – это возможность изменить или наоборот не менять что-то по своему решению, желанию, произволению. В отношениях между людьми потенциальная власть – это возможность, тогда как актуализация власти – обыкновенное насилие. Например, кто-то кому-то говорит: отдай вещь или ударю. Выбирается то насилие, которое меньше. Лучше лишиться вещи, чем получить удар и потом всё равно лишиться вещи. Но ни на то, ни на другое человек не согласен. Выбор очень ограничен, выбирается меньшее зло. Полная власть, без даже маленького выбора – это просто удар. Власть в чистом виде – это насилие в чистом виде, когда нет согласия, но есть подчинение. Но другой пример: врач велит больному выпить горькое лекарство, больной слушается. Больной признаёт над собой власть врача. Но если взглянуть глубже, то здесь нет власти и подчинения т.к. есть общее согласие в том, что больному надо выздороветь. Власть появилась бы в том случае, если бы больной сказал врачу: скажи что выпить или ударю. Но как потом поверить врачу: то ли он сказал выпить? Ведь обман – это тоже насилие в чистом виде.

Может ли власть, например, божественная, быть благом, добром? Можно было бы сказать, что власть Бога над человеком