Стеклянный Дворец - Амитав Гош

Он прошел мимо фасада "Роу и Ко". Стекла разбились, а в стенах зияли дыры, через которые забирались мародеры. Он увидел лежащую на полу рождественскую елку. Рядом с ней копошилась старуха с белым от талька лицом. Она подбирала с пола вату, засовывая ее в мешок.

Перед зданием телеграфа задело водопровод. В небо на десять футов взметнулся фонтан воды. Вода была везде, собираясь в лужи и выплескиваясь на улицу. У поврежденной трубы крутился водоворот.

Когда у водопровода взорвалась бомба, люди прижимались к стенам телеграфа, многие погибли. В лужах лежали части тел - детская рука и нога. Раджкумар отвернулся и пошел дальше.

Приближаясь к Пазундаунгу, он увидел, что обе стороны бухты охвачены пламенем. Еще на приличном расстоянии он заметил стены своего склада. Оттуда поднимались клубы дыма.

Там находилось всё, чем он владел, всё, ради чего работал, труд всей жизни был вложен в эту партию древесины. Он подумал о слонах и о падающих вокруг них бомбах, о пламени, лижущем штабеля древесины, о взрывах и грохоте.

Именно он собрал все свои сбережения в одном месте, это входило в задуманный план, и теперь всё это было отдано бомбам. Но это не имело значения, ничто не имело значения, лишь бы не пострадал Нил. Всё остальное - всего лишь вещи, имущество. Но Нил...

Он свернул в переулок, ведущий к складу, и увидел, что тот заполнен клубящимся облаком дыма. Он кожей ощутил жар бушующего на складе пламени и крикнул сквозь дым:

- Нил!

Раджкумар увидел, как вдалеке вырисовалась фигура. Он побежал.

- Нил? Нил?

Это был Дох Сай. Его морщинистое лицо почернело от дыма. Он рыдал.

- Раджкумар...

- Где Нил?

- Прости, Раджкумар, - Дох Сай закрыл лицо руками. - Я ничего не мог сделать. Слоны обезумели. Я пытался отослать твоего мальчика, но он не послушал. Бревна посыпались и упали на него.

Теперь Раджкумар увидел, что Дох Сай вытащил в переулок тело, подальше от огня. Он подбежал к нему и упал на колени.

Тело почти невозможно было узнать, его размозжило под чудовищным весом. Но несмотря на это Раджкумар понял, что это его сын и что он мертв.

Однажды в детстве Манджу смотрела, как бреют голову вдове. Это было в доме соседей в Калькутте: пригласили парикмахера, а женщины семьи собрались вокруг, чтобы помочь.

Манджу нашла в своей шкатулке для шитья ножницы. Сев перед туалетным столиком, она посмотрела в зеркало и попыталась отрезать волосы. Ножницы были тупыми, а черные волосы густыми и крепкими - волосы молодой женщины. Ножницы оказались бесполезны. Она бросила их обратно в шкатулку.

Ребенок заплакал, и Манджу закрыла за собой дверь. Она спустилась на кухню - темное, закопченное и душное помещение на задах дома, нашла длинный нож с прямым лезвием и деревянной ручкой, но от него тоже оказалось не больше толка, чем от ножниц.

В поисках более подходящего инструмента Манджу вспомнила о косе, которой срезали траву на лужайке. Коса была очень острой, Манджу помнила, как свист лезвия эхом разносился по дому. Занимавшийся лужайками садовник давно был уволен, но коса осталась. Манджу знала, где найти инструмент - в сторожке у ворот.

Она открыла парадную дверь и побежала к сторожке. Коса находилась именно там, где ее ожидала найти Манджу, вместе с другими садовыми инструментами. Манджу стояла на траве высотой по колено и срезала волосы, отбрасывая их в сторону. Она подняла косу и водила ей вслепую, потому что рука находилась за головой. Клок волос на траве прибавил ей решимости. Она срезала одну прядь за другой и смотрела, как увеличивается кучка волос на траве вокруг ног. Лишь одного Манджу понять не могла: откуда взялась боль? Почему так больно стричь волосы?

Она услышала где-то рядом тихий голос, повернулась и увидела стоящего рядом Рэймонда. Он протянул руку к косе. Манджу сделала шаг в сторону.

- Ты не понимаешь... - она попыталась улыбнуться, чтобы дать ему понять, что она знает, что делает, и по-другому с этим не справиться, но внезапно он схватил ее за запястья. Он вывернул ей руки, и коса выпала. Рэймонд отпихнул ее ногой в сторону.

Манджу поразилась силе, с которой ее схватил Рэймонд, он удерживал ее захватом борца. Никто раньше не держал ее подобным образом, словно она обезумела.

- Что ты делаешь, Рэймонд?

Он вывернул ее руки так, что они оказались перед глазами. Манджу увидела, что пальцы в крови.

- Ты порезалась, - спокойно сказал он. - Порезала кожу на голове.

- Я не знала, - он попыталась выдернуть руки, но это лишь заставило его сжать их посильнее. Рэймонд повел Манджу в дом и усадил в кресло, нашел вату и вытер ей голову. Ребенок заплакал так, что было слышно внизу. Рэймонд повел Манджу к лестнице и слегка подтолкнул.

- Иди. Ты нужна ребенку.

Она поднялась на несколько ступенек, но больше не могла сделать ни шагу. Она просто не могла подумать о том, чтобы подняться в ту комнату и взять ребенка. Бесполезно. У нее больше нет молока. Она ничего не сможет сделать. Манджу закрыла лицо руками.

Рэймонд поднялся по лестнице и запрокинул ее голову назад, схватив за остатки волос. Манджу увидела, как он замахнулся и влепил ей пощечину. Она схватилась за щеку, которая горела от боли, и посмотрела на него. Его взгляд был твердым, но не злым.

- Ты - мать, - сказал он. Ты должна пойти к ребенку. Он хочет есть, чтобы ни случилось.

Он проводил ее в комнату и наблюдал, как она взяла девочку и поднесла ее к груди.

На следующий день настало Рождество, и Дох Сай с Рэймондом ушли в церковь. Вскоре после этого снова взвыли сирены и посыпались бомбы. Малышка спала, но сирена ее разбудила, она начала плакать.

В день первого же налета Манджу и Долли точно знали, что делать: они пошли в комнату без окон на первом этаже и ждали там, пока сирены не возвестили, что всё закончилось. Тогда они торопились, но теперь от той суеты ничего не осталось. Дом словно уже опустел.

Пока шла бомбардировка, Манджу оставалась в постели с ребенком. Той ночью девочка, казалось, кричала громче, чем когда-либо, громче сирен, бомб и далеких взрывов. Через некоторое время Манджу больше не могла выносить ее плач. Она выбралась из постели и спустилась по лестнице вниз, открыла переднюю дверь и вышла наружу. Было очень темно, небо озаряли лишь далекие пожары и вспышки.

Она заметила впереди еще одну фигуру и даже в темноте поняла, что это Раджкумар. Она впервые увидела его после смерти Нила. Он был еще в той же одежде, что носил в то утро: в брюках и рубашке, покрытой копотью. Он запрокинул голову и смотрел в небо. Манджу знала, что он ищет, и встала рядом.

Самолеты летели высоко и были едва заметны, как тени ночных мошек. Манджу хотела, чтобы они приблизились, чтобы можно было разглядеть лица, хотела понять, что за существа выпускают эти орудия разрушения. Зачем? Каким существам могло прийти в голову начать войну против нее, против ее мужа, ее ребенка, ее семьи, с какой целью? Кем были эти люди, которые взяли на себя смелость переписать историю человечества?

Она знала, что если бы могла найти в этом какой-нибудь смысл, то восстановила бы порядок в мыслях, смогла бы совершать привычные действия, знала бы, когда и зачем кормить ребенка, поняла бы необходимость найти укрытие, чтобы заботиться о ребенке, чтобы думать о прошлом и будущем и своем месте в мире. Она стояла рядом с Раджкумаром и смотрела в небо. Там можно было разглядеть лишь тени высоко над головой, а чуть ближе было пламя, взрывы и шум.

Дох Сай с Рэймондом вернулись на следующее утро, укрывшись в церкви на всю ночь. По их словам, теперь улицы почти опустели. Обслуживающие город рабочие были в основном индийцами, и многие из них сбежали или спрятались. В некоторых районах уже стояла вонь от неубранных нечистот. В порту горели суда вместе с пока еще нетронутым в трюме грузом. Не осталось грузчиков, чтобы их разгрузить, они тоже главным образом были индийцами. Администрация открыла ворота рангунского приюта для душевнобольных, и пациенты бродили вокруг, пытаясь найти пищу и кров. Везде были мародеры, взламывая покинутые дома и квартиры, триумфально неся трофеи по улицам.

Дох Сай сказал, что в Рангуне теперь оставаться небезопасно. Паккард чудесным образом не пострадал от бомбежки. Рэймонд привел его обратно в Кемендин. Долли нагрузила машину самым необходимым: рисом, чечевицей, сухим молоком, овощами, водой. Потом Рэймонд сел за руль, и они выехали из дома, собираясь отправиться в Хвай Зеди и остаться там, пока не изменится ситуация.

Они ехали по дороге на Пегу, на север. Центр города был зловеще пустым, но по многим основным улицам проехать было невозможно, пришлось наматывать круги, пока они не нашли выезд из города. На перекрестках стояли заброшенные автобусы, трамваи сошли с рельсов и застряли на асфальте, повозки рикш валялись на боку посреди дороги, на тротуарах лежали спутанные электрические провода.