Университет языков (СИ) - Андреева Александра Сергеевна

— Да, Байри, — постаралась она произнести как можно спокойнее.

— Вас просят пройти в преподавательскую на третьем этаже.

— Уже иду.

Сегодня лестница казалась ей особенно длинной, и чем ниже она спускалась, тем сильнее дрожала рука, сжимающая перила. Она так сильно переживала за Мэта, что совсем забыла о себе. Сможет ли она солгать президенту? Сможет на вопрос: «Вы знали Эридана де Сомни?» — равнодушно ответить: «Первый раз слышу это имя». Что почувствует Эридан, когда она скажет это? «Эридан умер…» И всё же такая ложь казалась ей предательством.

Ниа остановилась перед дверью и положила ладонь на тяжёлую металлическую ручку. «Три, два, один…»

Он стоял у окна, скрестив руки на груди. Шляпа лежала рядом на столе. Ни Годри Перфи, ни его помощника в преподавательской не было.

Ниа дошла до середины комнаты, когда Олеум Нафта повернулся и сказал со спокойной улыбкой:

— Ниа Вирго? Я правильно запомнил ваше имя?

«Ещё бы, иначе меня не пригласили бы сюда!»

— Да, господин президент.

— Вы можете уделить мне немного времени?

«А у меня есть выбор?»

— Конечно, господин президент.

— Вы помните тему нашего прошлого разговора? — он хотел, чтобы она первой произнесла это имя.

— Да, господин президент.

— Кажется, с нашей прошлой встречи вы стали менее разговорчивой, — рассмеялся он.

— Мы говорили о Найле Адайне! — получилось слишком резко.

— Совершенно верно. Вы знаете, что он погиб?

— Слышала в новостях, — глядя в сторону, произнесла Ниа.

— И что же вы слышали?

— «А теперь мы возвращаемся к главной новости последних дней. По сообщениям албалийских информагентств в результате операции, проведённой албалийским отрядом специального назначения, был уничтожен известный террорист Найл Адайн», — механически повторила Ниа.

— У вас очень хорошая память.

— Спасибо.

— И это всё?

— «Подробности операции, как и настоящее имя и внешность преступника, до сих пор держатся в секрете. Из неофициальных источников стало известно, что операция проводилась на территории другого государства и, возможно, без согласования с правительством последнего…»

— Наверное, вы слушали не албалийский канал.

— Не помню, но, кажется, диктор говорил по-албалийски.

— Наш язык распространён во многих странах.

— Может быть, это был оппозиционный канал? — предположила девушка.

— В Албалии нет нужды в оппозиции, у нас всё хорошо, — улыбнулся Нафта.

— Простите, я думала, что оппозиции нет в тоталитарном государстве или в раю.

«Что ты делаешь?»

— Оставим эту тему, — сухо произнёс президент. — У меня к вам ещё один вопрос. Говорит ли вам что-нибудь имя Эридан де Сомни?

— Де Сомни? Скорее всего это алгольская фамилия, но имя необычное. Большинство мужских имён в алгольском языке заканчиваются на — с.

— Это ответ лингвиста, а я хотел бы услышать ваше личное мнение.

— К сожалению, мне нечего вам сказать. Я не знаю человека по имени Эридан де Сомни.

— Правда?

— Правда.

— Нет, неправда! — дверь открылась, и на пороге появился Годри Перфи. Волосы по-прежнему гладко зачёсаны назад, глаза, несмотря на погоду, полускрыты затемнёнными стёклами очков.

— В чём дело, Годри? — спросил Нафта, недовольный тем, что его прервали.

— Прошу прощения, господин президент, — вежливо извинился начальник службы безопасности, — но я только хотел сообщить юной леди, что ей нет необходимости лгать. Я уже всё знаю.

«Мэт? Нет, не может быть! Он же обещал!»

— Один довольно милый человечек рассказал мне много любопытного. И я надеюсь, вы ещё раз ответите на вопрос господина президента. Потом мы сравним ваш ответ и мою информацию. А чтобы у вас не возникло искушения сочинить какую-нибудь сказку, — голос стал жёстким, — скажу, что я в любое время могу навестить небольшую серую плиту на холме за университетом. И что-то мне подсказывает, я прочитаю там имя, о котором вас спрашивал господин президент. С вашего разрешения, — он поклонился и вышел из зала.

Ниа стояла, опустив голову.

— Я знала Эридана де Сомни, — глухо проговорила она. — Эридан был добрым, благородным, смелым человеком. Он пожертвовал собой ради счастья других…

— Он был преступником, — веско произнёс Олеум. — Поэтому мы и смогли вычислить его. Один цанийский журналист расследовал дело об убийстве членов алгольского парламента Паркуса и Руди Каэди.

— Они убили его родителей! Его сестра умерла в приюте для сирот!

— Может, и так, но это не оправдывает его.

— Да, не оправдывает! Но и вас это оправдать не может! Вы приклеиваете людям ярлыки «преступник», «террорист» и считаете, что, уничтожив человека, уничтожите проблему! Но проблема в вас самих! Они только зеркало! Разбив зеркало, вы ничего не измените! Но вы продолжаете убивать вместо того, чтобы посмотреть на самих себя!

— Красивая теория, но далёкая от реальности. К сожалению, в жизни всё проще. Он угрожал безопасности Албалии, он препятствовал проведению наших операций, и, наконец, совершил убийство. За эти преступления он понёс заслуженное наказание.

— Он умер, пытаясь помочь другим, — повторила Ниа. — Он всегда пытался сделать наш мир немного лучше…

— Я тоже пытаюсь сделать жизнь своей страны лучше! — перебил Олеум Нафта. — Возможно, вы не знаете, но я родился в бедной семье. У моих родителей не было своего дома. Мы ютились в грязных ночлежках! И когда мои ровесники воровали кошельки на рынках, я тяжёлым трудом зарабатывал деньги, потому что хотел получить возможность учиться. Учиться ради того, чтобы создать лучший мир, в котором этим мальчишкам не придётся красть ради корки хлеба! И я много добился. Из ребёнка, подметающего грязные улицы трущоб, я превратился в лучшего ученика школы, университета, члена парламента. Тогдашний президент Албалии Лукас Ангу, мой предшественник, строго соблюдал букву закона, потому что боялся бога, которому ходил молиться каждое воскресенье. Обратите внимание, я сказал «боялся», а не «верил». Он ничего не хотел менять, ничего не пытался решить. «Нет новостей — хорошие новости», — вот его любимая фраза. Я не желал такого будущего для своей страны, и я… Говорите, ваш Эридан пожертвовал жизнью ради других?.. Пожалуй, я расскажу вам одну историю… Будучи главой одной из партий парламента, я отправился в командировку по ряду бедных государств. Одним из них был Садальбари. Это крохотная страна с низким уровнем жизни, заработная плата за месяц равняется там заработной плате за день в Албалии. Так вот, путешествуя по Садальбари, я встретил женщину. Её звали Верна Унди. Она была удивительно кроткой и красивой. На одну ночь я позволил себе быть не членом парламента, а просто мужчиной. Меньше, чем через год я снова приехал в эту страну. Тогда Верна ждала моего ребёнка. У неё родилась девочка. Верна назвала её Лаэти. На садальбарийском это означает «радость». Лаэти была милой, стоило мне наклониться над кроваткой, на круглом личике сразу появлялась улыбка. Я любил свою дочь. Но я не мог остаться ни с ней, ни с её матерью. Скоро должны были состоять выборы президента, и я знал, что Ангу собирается назначить меня главой кабинета министров. Откройся моя связь с этой женщиной, он мог бы изменить своё решение.

— А вы не боитесь, что я расскажу об этой истории? — тихо спросила Ниа.

— Не боюсь, — спокойно ответил Олеум Нафта. — Журналисты уже всё раскопали, но к тому времени я стал президентом и мне не могли помешать слухи и сплети. Кроме того, и женщина, и ребёнок давно умерли.

— Умерли? — выдохнула Ниа.

— Я не мог остаться с Верной. Я дал ей деньги, много денег и пообещал навещать время от времени. Но она начала пить, связалась с дурной компанией. Они забрали все деньги и выбросили её на улицу с ребёнком на руках. Она скиталась, а потом покончила с собой. Тело нашли в реке, полусъеденное, от девочки не осталось ничего… Я постоянно задаю себе вопрос, что было бы, останься я с Верной. Смог бы я спасти Лаэти? И каждый раз отвечаю: «Да, смог». Вы говорили, Эридан пожертвовал собой. А вот чем пожертвовал я!.. Но даже после всего этого я думаю, что поступил правильно.