Под кодовым названием "Эдельвейс" - Пётр Поплавский

— Вилли? Неужели это ты? Я не верю собственным очкам!

Из‑за стола, стоящего слева от входа, поднялся очень приметный, холеный человек с характерной прической «кружком». Мягкие волнистые волосы спадали на большие уши. Разделенная надвое посередине ровным пробором прическа подчеркивала выпуклость квадратного лба. Все в нем было дородным, массивным — щеки, нос, тяжеловатый подбородок. Переносье оседлали большие очки в тонкой золотой оправе.

— Боже мой! — обрадовался и Майер. — Гельмут! Вот это встреча! Откуда ты взялся? А мне говорили, что ты застрял где‑то на Балканах.

— Кто тебе наболтал? Я там вообще не был! — возразил Фогт. — Польша, Бельгия, Франция — вот где пролегли мои служебные пути. — Он глянул на присутствующих: — Господа, с вашего разрешения я вас оставлю на несколько минут: гауптштурмфюрер — мой школьный друг. Мы не виделись более трех лет!

Майор, который солидно возвышался над столом посреди комнаты, ответил, почему‑то обращаясь к Майеру:

— Хватит ли нескольких минут для такой встречи?

Вилли грустно вздохнул.

— Господин Фогт, вы сегодня свободны на весь день! — услужливо решил майор проблему и льстиво улыбнулся эсэсовцу.

— О! Не знаю, как и благодарить! — сказал Майер.

— Не стоит благодарности! — любезно ответствовал майор.

Когда они вышли на улицу, Гельмут заявил:

— Решительно предлагаю — в ресторан.

— Согласен!

— Тут неподалеку есть довольно уютный… Вот только прейскурант…

— Гельмут, неужели тебе неизвестно, что моя фирма значительно разнообразит ассортимент в любом пищевом заведении? — засмеялся Вилли.

— Знаю! — поддержал его Гельмут, — Поэтому как законченный эгоцентрист и хочу воспользоваться счастливым обстоятельством.

— Тогда — вперед!

В ресторане охочий до кулинарных блюд Гельмут повел себя как подлинный знаток всех потаенных припасов. Оберкельнер только изумленно моргал в ответ на его заказ. А Майер с уважительной миной на лице лишь одобрительно покачивал головой. Наконец, записав заказ, оберкельнер отважился деликатно намекнуть:

— В наши времена такой дефицит раздобыть очень нелегко…

— Дорого? — прямо спросил Майер.

— Об этом лучше знает хозяин заведения, — уклонился от прямого ответа оберкельнер.

— Денег хватит! — положил конец его колебаниям Вилли.

Гельмут окинул взглядом все вокруг и заметил:

— Раньше здесь было уютнее — зал освещался свечами. А теперь поразвешивали на стене бледненькие электрические светлячки.

— Тебя такие изменения не устраивают? — спросил Майер.

Гельмут оторопел.

— А — а, я и забыл о твоем мундире… Ты меня неверно понял, Вилли! Я сам понимаю: все нынче дефицитно — война. Но какой же приятный, благоуханный душок шел от восковых свечей. Иногда казалось — пахнет медом. Вот в Мюнхене, — вдруг оживился он, — все без изменений!

— Откуда знаешь?

— Несколько дней назад я вернулся из односуточной экскурсии по историческим местам национал- социалистского движения. Во главе с экскурсоводом мы успели посетить все бирхаузы, освященные гением и мыслью великого фюрера.

— Понравилось?

— Еще бы! Пиво там до сих пор замечательное.

— Пиво? Не понимаю.

— За день мы успели наведаться только в пивные. Впечатления — незабываемые! В самом центре старого Мюнхена на Платцль с давних пор стоит «Хоф- бройхауз» — «Придворный пивной дом». В тамошней песенке поется, что Мюнхен не пропадет: «Пока наш «Хофбройхауз» на площади стоит…» Ты только представь, Вилли! На первом этаже — гигантские залы с длиннющими дубовыми столами на сотню выпивох, на втором — «для чистой публики» и экскурсантов по историческим местам. Еще выше — огромный зал, предназначенный для гульбы целой толпы. Один «Хофбройхауз» может вместить все население какого‑нибудь небольшого провинциального городка. Ну и зрелище! Поражает.

Майер терпеливо и снисходительно кивал. Из старой пивной «Штернекерброй» на улице Ам Таль, где была создана нацистская партия, экскурсанты попали в «Бюргербройхауз» на Дахауэрштрассе, потом — в «Маттезер» на площади Штахус и, наконец, в «Льовен- брой» возле железнодорожного вокзала. А уж после всего расположились в спальном вагоне. Каждый — с солидным грузом пивных бутылок.

— А как твои служебные дела? — перевел Майер разговор на другое.

— Мои? — Гельмут Фогт задумался. — Как бы это тебе коротко очертить… Ну, скажем так: полностью зависят от общего положения в нашем ведомстве. Сейчас — худо.

— Почему?

— Лихорадит. Все перенервничали. В катастрофе на Кавказе, — он понизил голос, — абвер обвинил нас.

— А конкретно? Если не секрет?

— Если бы ты носил иную форму…

— А что — форма?

— Она дает доступ ко всем секретам? — засмеялся Фогт.

— Ах, вот оно что, — усмехнулся Вилли. — Тогда рассказывай. Я сам лишь совсем недавно прибыл с Кавказа. Сокращение фронта происходило еще при мне.

— Правда? — оживился Гельмут. — А не встречался там тебе некий майор абвера Штюбе?

— Знаю такого! Лично знаком.

— Что он за человек? — теперь в глазах Фогта светилось нескрываемое любопытство.

— Сначала сам скажи: что тебя беспокоит?

— Этот Штюбе «копает» под нас…

— А конкретно?

— Обвиняет в неумении хранить военную тайну. Мол, от нас просочились сведения о расположении военных сооружений.

— Какая ерунда!

— Точно! Но этот Штюбе накатал донос и отослал его в Берлин. Тайна! А? Разве доты в карманы спрячешь? И укрепрайон в сейф не запрешь.

— Логично.

— Но не для всех. В Берлин вызван барон фон Шилинг, наш кавказский специалист.

— И с ним я знаком! Он возводил сооружения в районе нашего расположения.

— Вот именно!

— Гм, — задумчиво проговорил Майер, — на Штюбе это похоже — переложить вину на другого…

— И что же теперь?

— Разве тебя это задевает лично?

— Кто знает, чего наболтает фон барон в контрразведке… Не поздоровится, если русским известна новинка — «Голубая линия». Всем влетит! Не только барону…

— Новые оборонительные сооружения? Ты к ним причастен? — быстро спросил Майер.

— К счастью, нет. Бог миловал! Мои чертежные обязанности касаются только «Атлантического вала».

«Итак, барон фон Шилинг знает о «Голубой линии» досконально, — задумался Майер. — Как же быть? К сожалению, барон — не школьный товарищ… Впрочем… А вдруг неприятности барона заинтересуют Хейниша? Кажется, шеф имел с ним какие‑то внеслужебные дела… И служебные тоже: Хейниш обеспечивал охрану районов строительства… А раз так, то, «копая» под барона, Штюбе бьет по репутации штандартенфюрера… Это уже кое‑что!..»

— Когда прибывает фон Шилинг?

— Завтра днем. Спецрейсом.

— А теперь, Гельмут, о делах забудем — веселиться будем! — Они рассмеялись.

На следующее утро Майер в первую очередь доложил об услышанном Хейнишу. Как он и предполагал, неожиданная новость очень встревожила штандартенфюрера.

— Опять эта дрянь Штюбе! — процедил он. — Пакостил на Кавказе, тянется и сюда — в Берлин!

— Могут возникнуть неприятности? — этим вопросом Майер усилил его беспокойство.

Но Хейниша больше всего тревожило совсем не то, о чем думал Майер. Дело в том, что с помощью барона Хейниш широко пользовался транспортом ведомства Тодта, отправляя к себе домой, в рейх, внушительные ящики с «восточными сувенирами». И если это выплывет наружу…

— Проклятый Штюбе! — снова вырвалось у него.

— Стоило бы взять барона под свою защиту, — осторожно предложил Майер.

— Трудно, — пробормотал Хейниш.

— Штюбе всегда был клеветником…

— Гнида! — согласился шеф.

— Мие кажется, что осведомленность русских — это в первую очередь вина майора Штюбе, а не барона фон III илинга.

— Резонно, — согласился Хейниш, — Что вы предлагаете?

— Что я могу предложить? — пожал плечами Майер, — Ситуация неясна. До чего успел «докопаться» Штюбе? В чем состоят его обвинения конкретно? Устраивал ли он Шилингу допрос? А если устраивал, то о чем спрашивал? Об этом мог бы рассказать сам барон… Мы бы тогда непременно нашли какую‑то зацепку и подложили майору хорошую жирную свинью.

— А это мысль! — повеселел Хейниш. — Вы спрашивали о времени прибытия самолета?

Майер взглянул на часы.

— Он уже находится над территорией рейха. Через час должен приземлиться.

— Необходимо перехватить барона. Мы должны поговорить с ним до того, как он попадет в руки абверовцев. В конце концов, защита со стороны СД — в его интересах. А я его проконсультирую… Справитесь?

— Приложу все усилия. Разрешите ехать?

— Только осторожно: его могут ждать коллеги Штюбе.