Сталин. Наваждение России - Леонид Млечин

«Надо подмечать все мелочи, — будто бы говорил Михоэлс, — не упускать из виду всех деталей взаимоотношений Светланы Сталиной и Григория Морозова. На основе вашей информации мы сможем разработать правильный план действий и информировать наших друзей в США, поскольку они интересуются этими вопросами…»

Это Сталин и хотел прочитать.

Историки пытаются понять, зачем Сталину понадобилось убивать Михоэлса? Что это было — паранойя? Результат мозговых нарушений?

Поразительным образом именно в эти месяцы Сталин сделал все, чтобы в Палестине появилось еврейское государство. Он санкционировал поставки оружия палестинским евреям, он разрешил евреям из Польши и других восточноевропейских стран эмигрировать в Палестину. Но Сталину не понравился искренний интерес советских евреев к Израилю, их готовность помогать еврейскому государству.

«Мне кажется, что Сталин верил в круговую поруку людей одного происхождения, — писал Илья Эренбург. — Он ведь, расправляясь с “врагами народа”, не щадил их родных. Да что говорить о семьях; когда по его приказу выселяли из родных мест целые народы, то брали решительно всех, включая партийных руководителей, членов правительства, Героев Советского Союза… Что же, в таком случае следует предположить, что он обрушился на евреев, считая их опасными, — все евреи связаны одним происхождением, а несколько миллионов из них живут в Америке».

На публике Сталин не позволял себе антиеврейских замечаний — не хотел выглядеть антисемитом. Весной 1952 года во время обсуждения произведений, выдвинутых на Сталинскую премию, вождь произнес целый монолог, как бы возмущенный тем, что вслед за литературным псевдонимом стали указывать настоящую фамилию автора:

— Зачем это делается? Если человек избрал себе литературный псевдоним — это его право. Но, видимо, кому-то приятно подчеркнуть, что у этого человека двойная фамилия, подчеркнуть, что это еврей. Зачем насаждать антисемитизм? Кому это надо?

Сталин говорил это, зная, что его слова в тот же день разнесутся по всей Москве. И только в очень узком кругу, среди своих, он высказывался откровенно. Вячеслав Александрович Малышев, заместитель председателя Совета министров, тщательно записывал все слова вождя в рабочий дневник. Судя по его дневнику, на заседании президиума ЦК 1 декабря 1952 года Сталин говорил:

— Любой еврей — националист, это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США. Они считают себя обязанными американцам. Среди врачей много евреев-националистов.

«Спорить с отцом было бесполезно», — пишет Светлана Аллилуева. Сталин повсюду видел врагов. «Это было уже патологией, это была мания преследования от опустошения, от одиночества… Он был предельно ожесточен против всего мира».

Но главное другое. Он был человеком с криминальным складом ума. С возрастом и болезнями эти патологические черты только усилились. Он приказывал бить арестованных смертным боем и легко приказывал лишать жизни. На службу брал людей определенного склада — убийц и насильников. Они нисколько не затруднялись исполнять преступный приказ, делали то, за что и не всякий профессиональный палач бы взялся.

В столице Белоруссии боевая группа МГБ следила за Михоэлсом, которого окружало множество актеров, режиссеров и просто поклонников. Приезд выдающегося артиста был большим событием для Минска. Огольцов позвонил Абакумову: ничего не получается.

«О ходе подготовки и проведения операции, — рассказывал Огольцов, — мною дважды или трижды докладывалось Абакумову по ВЧ, а он, не кладя трубки, по АТС Кремля докладывал в Инстанцию».

«Инстанция» на языке тех лет — это Сталин.

Виктор Абакумов потребовал выполнить приказ вождя любыми средствами и разрешил использовать секретного агента 2-го главного управления МГБ, который сопровождал Михоэлса. Этим агентом был театровед Владимир Голубов-Потапов.

«Мне было поручено связаться с агентом и с его помощью вывезти Михоэлса на дачу, где он должен быть ликвидирован, — рассказывал Шубняков. — На явке я заявил агенту, что имеется необходимость в частной обстановке встретиться с Михоэлсом, и просил агента организовать эту встречу. Задание агент выполнил, пригласив Михоэлса к “личному другу, приживающему в Минске”».

Михоэлс, открытый человек, жаждавший общения, охотно согласился. Вечером 12 января 1948 года они с Голубовым-Потаповым сели в машину к Шубнякову, который выдавал себя за «инженера Сергеева». За рулем сидел старший лейтенант Круглов. Привезли их на дачу Цанавы.

Огольцов по ВЧ опять связался с Абакумовым. Министр по вертушке позвонил Сталину. Сталин был еще на даче. В тот вечер он приехал в Кремль поздно, заседание политбюро началось в половине двенадцатого ночи.

Вождь подтвердил свой приказ. Абакумов велел действовать.

«С тем, чтобы создать впечатление, что Михоэлс и агент попали под машину в пьяном виде, их заставили выпить по стакану водки, — рассказывал Шубняков. — Затем они по одному (вначале агент, затем Михоэлс) были умерщвлены — раздавлены грузовой машиной…»

За руль «Студебеккера», судя по всему, посадили сотрудника белорусского МГБ майора Николая Федоровича Повзуна.

Судебно-медицинская экспертиза установила: «У покойных оказались переломанными все ребра с разрывом тканей легких, у Михоэлса перелом позвонка, а у Голубова-Потапова — тазовых костей. Все причиненные повреждения являлись прижизненными».

Читать эти документы невозможно. Чекисты хладнокровно давили грузовиком живых людей, которые находились в полном сознании и умирали в страшных муках. И при этом они не понимали, за что их убивают и кто убийцы…

«Убедившись, что Михоэлс и агент мертвы, — продолжал полковник Шубняков, — наша группа вывезла тела в город и выбросила их на дорогу одной из улиц, расположенных недалеко от гостиницы. Причем трупы были расположены так, что создавалось впечатление, что Михоэлс и агент были сбиты автомашиной, которая переехала их передними и задними скатами…»

Всех участников убийства наградили: Цанава получил орден Красного знамени, Круглов, Лебедев и Шубняков — ордена Отечественной войны первой степени, Косырев и Повзун — ордена Красной звезды. Отдельным указом ордена Красного знамени получили Абакумов и Огольцов…

Чекисты продолжали докладывать вождю о других мнимых врагах, будто бы готовивших покушение на его жизнь.

21 июня 1948 года Сталин получил спецсообщение об аресте «террориста» художника Даниила Леонидовича Андреева, сына знаменитого писателя:

«Андреев пытался выяснить расположение дачи И. В. Сталина в Зубалово и подъездные пути к ней, но узнав, что дача усиленно охраняется, как он сам признал, от осуществления своего вражеского замысла в этом месте отказался…