История морских разбойников - Иоганн Архенгольц фон

Географическое положение Швеции должно было доставить ей первенство на внутреннем море, омывающем все берега ее. Корабли ее часто посещали Остурвег, занимавший все восточное прибрежье Балтийского моря, от Вислы до Финского залива. Экспедиции в эти дикие страны менее известны, чем набеги, причинившие бесчисленные бедствия образованным народам Запада.

Нортманны из Рослагена, известные под названием варягов, основали поселения во внутренности залива, где Петр Великий соорудил впоследствии новую столицу Московского государства. Это было в то время, когда богатства Новгорода Великого возбуждали алчность варварских народов, посреди которых эта республика представляла зрелище правильного общества, цивилизация образовала оазис в пустыне варварства. Новгородские славяне, разделяемые внутренними раздорами и угрожаемые финнами, решились искать спокойствия под покровительством чужестранцев. По совету некоего старца Гостомысла они просили у варягов князя, который мог бы положить конец раздорам и управлять ими по законам их. Три брата Рюрик, Синав и Трувор, вызвались удовлетворить этому приглашению и с воинами своими явились на берегах Ильмень-озера.

Рюрик поселился в Старой Ладоге, чтобы останавливать финнов и пиратов, местечко Белозеро занял Синав, который должен был противостать вторжениям биармийцев, а Трувор в Изборге (Изборск) обещал отражать чудь ливонскую. Несколько лет после этого поселения варягов три владения соединились в одно по случаю смерти Синава и Тру вора, и Рюрик в 869 году перенес свою резиденцию в Новгород.

Рюрик принял тогда титул великого князя, обозначавший могущественнейших начальников славянских народов, и таким образом викинг с берегов Невы основал династию, дававшую России государей до конца XVI столетия.

Два товарища Рюрика, Аскольд и Дир, увлекаемые беспокойной страстью к приключениям, пришли к городу Киеву, тогда даннику хозаров, и овладели им в 864 году. Скандинавы присоединились к ним, и вскоре Борисфен (Днепр) понес на водах своих в Черное море целые ополчения с берегов Балтики. Аскольд и Дир явились пред Константинополем в следующем году с флотом в 200 судов в то самое время, когда другие нортманны угрожали Лондону и Парижу. Столица византийских царей подверглась еще опаснейшим нападениям, когда, после смерти Рюрика, наследник его, Олег, отняв Киев у Аскольда и Дира, объявил его в 882 году столицей России. Соединение под одними законами двух самых цветущих славянских городов сделало монархию Рюрика страшной для всех народов, обитавших на Черном море, и Константинополь, осажденный с моря в царствования Олега и Игоря в 904 и 941 годах, избегнул еще большей опасности, когда победоносный Святослав возымел намерение перенести столицу своего государства на юг от Дуная. Россия, прославившаяся с самой колыбели победами первых князей своих, вскоре потом была обязана религиозному духу Владимира и мудрости Ярослава двумя могущественными стихиями, долженствовавшими утвердить ее будущее могущество и величие.

Около того самого времени, когда шведские нортманны основали русское государство, норвежцы под начальством Ингульфа учреждали в Исландии в 874 г. республику.

Двенадцать лагманнов (lagmanners) или законников управляли этим островом до той минуты, когда он перешел во власть норвежских королей. Позже, в царствование Олафа I, исландские беглецы, предводимые Эриком Рыжим, имели необыкновенное счастье открыть другой материк и решили таким образом географическую задачу ученой древности. В 983 году основали они в Гренландии поселение, которое климат принуждал оставаться в продолжение четырех веков только станцией без значительности, известной одним скандинавским мореплавателям, отправлявшимся туда ежегодно на китовую ловлю. Кто может сказать, что сталось бы с севером Европы, если бы ветры снесли исландские корабли несколькими градусами южнее[27].

В морях нашего полушария нортманны проникли рано и на юг. Там предшествовали им соседи их, саксонцы, которые, несмотря на оборонительные меры, принятые римскими императорами и на бдительность графов саксонского берега, находившихся на берегах Галлии и в Великобритании, почти в одно время основались твердо и в той, и в другой стране. Саксонская колония в Сессо (Saxonia), Байе и Кане была еще независима в то время, когда Кловис простирал свое владычество на эту часть Арморики, и когда, 400 лет спустя, другие нортманны основались в соседстве их, все эти северные люди узнали сродство свое по общности языка. Что же касается до англосаксонцев, завоевавших Великобританию в V и VI веках, сродство их с датчанами доказывается не только языком, но и поклонением Одину, которого держались товарищи Генгиста и других основателей гептархии. Датские и норвежские нортманны пришли в столкновение с англосаксонцами, когда последние отказались от морских разбоев, чтобы возделывать земли, похищенные у бретонцев. Завоевание Оркадских островов сблизило их с Британскими островами, и они часто вмешивались, как союзники или неприятели, в ссоры шотландцев, англосаксонцев и ирландцев. Во время плавания своего вдоль восточного берега Великобритании, они заметили Валланд или Галльскую землю, и богатства, которые, по-видимому, сулила им эта прекрасная страна, заставили нортманнов сойти на берега ее. Но поражение Хлокхилаика на берегах Мёзы в 515 году показало датчанам, что Галлия завоевана людьми, способными защищать ее. С тех пор одни Британские острова подвергались опустошениям северных людей и Ирландия приняла датскую колонию. Позже нортманны показались снова на берегах Франции и Англии и нападения их были рассчитаны с таким единством, что в них видно стремление не к одной добыче и воинским подвигам, но к решительным завоеваниям и владычеству.

Прошло более трехсот лет от появления Хлокхилаика, когда нортманны снова вышли на берега Франции.

Слабость королей меровингской династии привлекала их туда, не испугало их, однако, и могущество Карла Великого. Полагали даже, что завоевания его на берегах Эльбы вызвали и северных жителей к югу, дав датчанам бегущих саксонцев руководителями и союзниками. Как бы то ни было, нортманны сделали несколько высадок в Фрисландию при жизни Карла Великого, и дерзость их возбудила в этом государе тревожные предчувствия.

Эти опасения начали осуществляться в царствовании Людовика Кроткого, который сделал большую ошибку, уступив датчанину Гарольду одну провинцию, чем как бы приглашал других предводителей просить у Франции поземельных участков, в которых Скандинавия отказывала большей части чад своих. Но можно сказать, что великое вторжение нортманнов в карловингскую монархию началось только после битвы при Фонтене, где погибли воины, которые могли бы защитить ее. Эти вторжения имели общее с прежними вторжениями варваров только бедствия, которые причиняли. То не были уже народы, оставляющие массой свои пепелища, чтобы нагрянуть на более благоприятствуемые природой страны, но немногочисленные сборища отборных воинов, без жен, без детей, без рабов: то были вместе матросы и солдаты, пробегавшие моря столь же быстро, как бурные птицы, и производившие свои нападения с внезапностью и стремительностью, уничтожавшими всякую оборону и оледенявших от ужаса неприятелей, побежденных прежде боя. В бурные ночи равноденствия, когда другие моряки стараются укрыться в безопасной гавани, они поднимали все паруса, утлые суда их летят по бушующим волнам, входят с пенящимся приливом в устья рек, овладевают островком, фортом, труднодоступным постом, способным для расположения в нем, для укрытия добычи и отпора, потом поднимаются вверх по реке и ее притокам во внутренность страны.

Днем они остаются неподвижными в самых уединенных бухтах[28] или под тенью прибрежных деревьев, при наступлении ночи, они выходят из своего убежища, взбираются на стены монастырей, замков, на городские укрепления и опустошают все огнем и мечом, на лошадях побежденных импровизируют конницу и объезжают окрестности во всех направлениях, удаляясь на 30 и 40 миль от своей флотилии. Какое огромное преимущество должен был иметь такой образ действия в государствах неустроенных, где милиция собиралась только медленно и с трудом; где мелкие местные владельцы гораздо менее расположены были к помощи друг другу, чем ко взаимному уничтожению. Галло-франкские вельможи не только не подавали помощи друг другу, но сами приглашали нортманнов, чтобы с помощью их восстать против соседей своих или против короля. Пагубные раздоры их открывали всюду страну вторжениям иноплеменников.

От устья Эльбы до устья Гвадалквивира приморские провинции Германии, Франции и Испании подвергались опустошениям нортманнов, и если прибрежные страны Эльбы и Везера менее Франции страдали от их нападений, то это должно приписать бедности страны. Хотя они разграбили Гамбург в 845 году и сожгли церкви, построенные Св. Аншером, они не проникли, однако, со значительными силами во внутренность Саксонии ранее конца IX века, когда цивилизация, внесенная Карлом Великим в саксонские провинции, усилила ее естественное богатство посредством основания монастырей и городов. Тогда-то нортманны попытались основать колонию на Эльбе и одержали в 880 году великую победу над герцогом Брунноном, который погиб с одиннадцатью графами и двумя епископами. Саксонцы отомстили вскоре за это страшное поражение, уничтожив датских пиратов в Норденской битве в Вестфалии, где победители с удивлением смотрели на огромные тела этих детей Севера, которым не было равных в франкском народе.