Война за «Асгард» - Кирилл Бенедиктов

– В чем в таком случае ваш интерес, друг мой? – напрямик спросил ас-Сабах – Почему вы так настойчиво предупреждаете меня об опасности? Неужели вам настолько небезразлична судьба Аравии?

Де Тарди перестал улыбаться. Поставил опустевший бокал на шахматную доску, с хрустом сплел длинные гибкие пальцы.

– Речь идет не только о судьбах вашего королевства. На кон поставлено существование всей человеческой цивилизации – во всяком случае, ее западного форпоста. Согласен, ваша культура во многом отличается от западной, и не наследнику Дома Сауда скорбеть об очередном закате Европы, но мир стал слишком мал и тесен для того, чтобы цивилизации могли гибнуть в одиночку. Крах Белого Возрождения сметет Аравию, как и все развитые и богатые государства планеты.

Ас-Сабах предостерегающе поднял руку.

– Каким образом мое присутствие на церемонии Большого Хэллоуина может спровоцировать столь чудовищный катаклизм?

– Именно на этот вопрос я и пытаюсь сейчас найти ответ, – серьезно отозвался консул. – Возможно, мне было бы проще, если бы я знал, кто и о чем беседовал с вами вчера на базе Ливермор. К сожалению, этой информацией обладаете только вы, а я уже понял, что вы не расположены делиться ею с кем бы то ни было. Однако кое-какие предположения я рискнул бы высказать – исключительно в порядке вольного полета фантазии. Допустим, тот, кто встречался с вами, предъявил Вашему Величеству заведомо невыполнимый ультиматум. Некое условие, которое вы не можете принять, но и отказаться от которого вы тоже не в состоянии. Это действительно может быть требование публичного одобрения Большого Хэллоуина – сделанное к тому же в канун священной ночи Рамадана, Ляйлятуль-Кадр. Выступив с таким заявлением, Ваше Величество неминуемо потеряет лицо – тем более что этому будет предшествовать скандальное участие короля Аравийского в протестантском богослужении. Но плюнуть на требования ваших партнеров вы тоже не можете – предположим, что им удалось найти некий рычаг давления на Ваше Величество. Будучи загнаны в угол, вы поступаете не так, как требует от вас манипулятор, но на самом деле именно так, как он рассчитывает. Например, выступаете перед корреспондентами всех каналов с гневным обличением проекта «Толлан», Белого Возрождения и лично Хьюстонского Пророка. И как раз в этот момент заговорщики наносят свой удар – с тем расчетом, что вся ответственность за последствия ляжет на вас.

– Куда же они будут целить?

– В одно-единственное место. – Морван де Тарди снял с доски свой бокал и начал группировать черные фигуры в некое подобие круга. Когда круг был готов, он взял белую боевую башню и со стуком опустил ее на головы черных. – В лагеря за Стеной. Туда, где собрана вся грязь, весь генетический мусор, все отбросы нашей цивилизации. И вот тогда...

Он замолчал и принялся сосредоточенно собирать раскатившиеся по шахматной доске черные фигуры.

– Невероятно, – сказал ас-Сабах, подумав. – Никто не станет уничтожать несчастных, которые никому больше не угрожают. Зачем тогда вся эта бессмысленная двадцатилетняя возня, огромные средства, пущенные на ветер? Вам не кажется, что в этом случае намного выгоднее было бы вкладывать деньги в газовые камеры?

Де Тарди прищурился.

– Никто? Правильнее сказать, нормальный человек не станет. Но я имею в виду другого, совсем не нормального и, скорее всего, не человека. Смыслом жизни Хьюстонского Пророка была ненависть – ненависть к греху, грязи, другому цвету кожи, другому вероисповеданию. Я уверен, что он думал об уничтожении обитателей лагерей еще до своей страшной гибели. А уж после смерти стремление отомстить могло перевесить любые рациональные соображения.

Ас-Сабах представил себе плавающую в зеленоватом растворе тушу, в которой, словно в тюрьме, заперт больной разум Иеремии Смита, и содрогнулся. Возможно, нарисованная консулом картина выглядела фантастической только на первый взгляд.

– Я благодарен вам за предупреждение, месье де Тарди, – чуточку официальней, чем следовало, произнес он. – Искренне надеюсь, что вы ошибаетесь и церемония Большого Хэллоуина пройдет в соответствии с намеченным планом.

– Разумеется, – улыбнулся дипломат. – Я и сам ничего бы так не желал, как признать свою ошибку. Тем более что я, как представитель Евросоюза, тоже отправляюсь на объект «Толлан». И все же... если мне будет позволена такая вольность... я попросил бы Ваше Величество вспомнить мои слова, когда наступит час выбора.

«Выбора, – мрачно подумал ас-Сабах. – Можно подумать, у меня изначально был какой-то выбор. Схватили, стали шантажировать жизнью самых близких людей, заставили лгать и лжесвидетельствовать в месяц Рамадан. Отправили под личиной короля в какое-то гадючье гнездо... А под конец еще ждут от меня эффектной игры на публику...»

Он внезапно спохватился, что реагирует на слова консула вовсе не как Хасан ибн-Сауд, король Аравийский, а как бедный имперсонатор Джингиби. Неужели высыхает и съеживается, словно кусок пергамента, неосторожно брошенный рядом с пламенем, почти приросшая к коже маска?

– Хорошо, – внезапно охрипшим голосом сказал ас-Сабах. – Обещаю, что вспомню о ваших словах... когда настанет час.

«Когда настанет час, – услышал он чей-то хорошо знакомый голос, – тебе выпадет честь совершить джихад. Джихад сердца, достойный ас-Сабах. Или мне следует называть тебя недостойный ас-Сабах? Ты и впрямь много грешил и мало думал о божественном. Но Аллах в своей неизреченной мудрости дает тебе шанс все исправить».

«Ваше Величество» – едва не произнес вслух ас-Сабах, но вовремя прикусил язык. Не хватало еще консулу Евросоюза быть свидетелем разговора короля Аравии с самим собой. «Я недостоин, – подумал он, обращаясь к обладателю голоса. – Я недостоин поднять знамя джихада. Кто я такой? Я всего лишь маленький человек, волею Аллаха ставший Тенью короля...» «Вот уж ерунда, – решительно перебил его голос. – Ты просто боишься, Джингиби. Ты боишься того, что тебе предстоит свершить. Подумай о братьях по вере, Тамим. Подумай о своей жене и своих детях».

– Простите, Ваше Величество, – Морван де Тарди словно прочитал его мысли, – я утомил вас и отнял у вас время. Для меня большая честь беседовать с вами, но мне бы не хотелось показаться назойливым. Тем более что вместо игры в шахматы последние полчаса я смущаю ваше воображение разными мрачными фантазиями.

– Последнее замечание верно, – заметил ас-Сабах. – Беседа отвлекла нас от главного нашего занятия – игры. Что же касается ваших опасений, будто вы меня утомляете, это не более чем вежливая чушь. Собирайте-ка заново фигуры, мой друг, и постарайтесь взять реванш.