Война за «Асгард» - Кирилл Бенедиктов

– С точки зрения политика – безусловно. В конце концов, в нашем мире продолжают жить около миллиарда мусульман, попавших в квоту. Это сила, с которой приходится считаться, нравится нам это или нет. Да, политически такой ход был бы вполне оправдан. Проблема лишь в том, что мы имеем дело не с политиками.

Ас-Сабах вспомнил гранитный подбородок полковника Бейли и саркастически усмехнулся.

– Военным в высшей степени наплевать, призовет ли король Аравийский своих братьев по вере поддержать Белое Возрождение или же нет. В первом случае они ничего не выигрывают, но и не теряют; во втором получают несколько региональных конфликтов, а с ними возможность обкатки новой боевой техники, решение карьерных вопросов, применение на практике полученных в академии теоретических знаний, et cetera, et cetera[14]. To есть, если уж быть до конца откровенным, второй вариант устраивает их еще больше. Именно поэтому, с моей точки зрения, попытка заставить Ваше Величество произнести подобную примиряющую речь лишена всякого смысла.

– Таким образом, вы сами признаете, что наши фантазии завели нас в тупик, друг мой. – Ас-Сабах мягко улыбнулся, хотя слова консула изрядно взволновали его. – Если эти гипотетические заговорщики не нуждаются в моем одобрении Большого Хэллоуина, им просто невыгодно тратить силы и средства на организацию моей встречи с фальшивым Иеремией Смитом...

«Но ведь я его видел, – подумал Тамим. – Он был совсем рядом, за стеклянной стеной, в пяти шагах от меня... Конечно, это мог быть не Пророк... Кто, во имя Аллаха милостивого и милосердного, вообще убедил меня в том, что я встречался именно с Хьюстонским Пророком? Нет-нет, я каким-то непостижимым образом с самого начала знал, что это он. Король ибн-Сауд знал это. Смог бы он распознать психоматрицу? Вряд ли... Даже стандартные голливудские фата-морганы обладают высокой степенью достоверности, что уж говорить об искусственном интеллекте. Мне не разобраться в этом клубке, я даже не политик, я простой имперсонатор, и еще десять дней назад я не подозревал о существовании Совета Семи, подземных чудовищ с человеческим мозгом, людей, способных блокировать лазерное сканирование усилием мысли... Лживый, трусливый, забывший о чести король, почему ты выбрал своей Тенью именно меня?»

– Ваше Величество, как всегда, смотрит в корень, – учтиво склонил голову де Тарди. – Простой анализ ситуации показывает, что, если подобная встреча состоялась, ее организаторы ставили перед собой совершенно иную цель.

Он снова коснулся розоватым ногтем увенчанного высокой белой тиарой шахматного короля.

– К сожалению, мы почти ничего не знаем о той группе, которая, возможно, контролирует психоматрицу Пророка. Поэтому все попытки просчитать разработанную ими стратагему обречены на неудачу. Единственным ключом к разгадке может быть личность самого Иеремии Смита – если, конечно, история о кристалле, имплантированном в Q-компьютер, не просто апокриф.

Консул изящным жестом поднес к губам блеснувший кровавым золотом бокал.

– Ему никогда не нравилась идея темпорального замка. Думаю, он не слишком хорошо разбирался в механизме квантового резонанса, а разъяснениям ученых не доверял. Однажды мне довелось наблюдать, как он кричал на директора ЦЕРНа Жана Терье...

– Вы знали Хьюстонского Пророка? – заинтересованно спросил ас-Сабах.

Де Тарди поднял тонкую бровь.

– Я несколько раз встречался с ним в довольно узком кругу, но мы никогда не беседовали, и не думаю, что он помнил, как меня зовут. В ту пору я отвечал за безопасность проекта «Гильгамеш» и имел привилегию находиться всюду, не представляясь никому. Одним словом, головомойка, которую Смит устроил доктору Терье, происходила в моем присутствии. Опускаю скандальные подробности за их несущественностью. Коротко говоря, гнев Пророка вызвала та легкость, с которой Терье и Лесаж выдергивали своих подопечных обратно из сумеречной зоны. Он-то, оказывается, считал, что темпоральный сдвиг анизотропен и движение в зоне резонанса может осуществляться только в одну сторону. Билет в один конец, так сказать. Когда Терье попытался объяснить Пророку, что возвращение подопытных является единственным доказательством существования пригодных для жизни условий за границей сумеречной зоны, тот взбесился окончательно. Мысль о том, что миллионы грешников, с таким трудом загнанные за Стену, смогут однажды вернуться в наш мир, привела его в ужас. Напрасно руководители проекта втолковывали ему, что подобного рода перемещение поглощает невероятное количество энергии; что технология квантового резонанса вряд ли станет доступна изгнанникам раньше чем через тысячу лет; что возможность обратного перехода носит чисто теоретический характер. Пророка уже посетило одно из его апокалиптических видений – оно описано в седьмой части Библии Белого Возрождения. Мне кажется, именно после этого случая он стал чаще повторять слова «окончательное решение», вкладывая в них вполне определенный смысл.

Консул замолчал и значительно посмотрел на ас-Сабаха.

– Уничтожение?

– Именно. Но даже такой фанатик, каким был Иеремия Смит, понимал, что мир никогда не согласится с хладнокровным закланием двух миллиардов человек, имевших несчастье переболеть паралихорадкой, кенийской чумой или синдромом Лурье или просто получить в наследство от родителей пару дефектных генов. Такую операцию следовало проводить в глубочайшей тайне, ограничив количество посвященных до необходимого минимума. Насколько я знаю, он начал предпринимать кое-какие действия с конца тридцатых годов, однако катастрофа в Куала-Лумпуре перечеркнула его планы. Я еще не слишком утомил вас, Ваше Величество?

– Нисколько, – отозвался ас-Сабах. – Однако поясните, каким образом вы оказались в курсе этой сверхсекретной операции? Неужели она тоже имела отношение к проекту «Гильгамеш»?

Де Тарди вежливо улыбнулся, промокнув ярко-красные губы прошитой золотыми нитями салфеткой.

– Разумеется, нет. Но комитет, в котором я имею честь состоять, достаточно осведомленная организация. Кроме того, деятельность Иеремии Смита вызывала самый пристальный интерес у тех сил, которые на протяжении столетий держали в своих руках нити европейской, а потом и мировой политики.

– И к которым вы, разумеется, имеете непосредственное отношение?

Консул покачал головой.

– Я всего лишь скромный офицер связи, Ваше Величество. Однако нельзя не признать, что наше время отмечено непрекращающимися войнами за контроль над разумом индивида и эмоциями толпы. Манипуляторы всюду! И чем ближе к вершине политической пирамиды, тем сильней их влияние. Да вы и сами столкнулись с попыткой навязать вам совершенно чуждую и невыгодную линию поведения не далее чем сутки назад...