Ледяной ад (сборник) - Хол Клемент

«Буду очень рад, — написал он. — Проверь его как можно быстрее, Берт. Он нам очень нужен».

Он хлопнул меня по плечу со всей живостью, которую ему позволяла окружающая жидкость, еще раз улыбнулся и вернулся к своему монитору.

Я бы не отказался поговорить с ним еще, но уже начинал понимать, что долговременное пребывание здесь отбивает у человека всякую охоту к пустопорожним разговорам. Я мог бы назвать немало людей, которые бы порядком выиграли, переехав сюда на жительство. Я махнул ему рукой, чего Джои не заметил, и поплыл за Бертом обратно в отсек управления.

Я уже собирался было задать ему несколько резких вопросов, но поскольку блокнот был у него, при данных обстоятельствах я все же не решился прервать чужую речь. Он остановился и начал писать, едва я только проплыл в дверь.

«Мне не хотелось, чтобы ты узнал о Джои до своей беседы с Мари, — писал он. — По сути дела, я только сейчас решился на это. Я не думаю, что она должна знать, что он здесь, и вполне уверен, что ему не следует знать ничего о ее местонахождении».

Я схватил блокнот.

«Почему? Мне это кажется грязным умыслом по отношению к ним обоим».

«Если она узнает, что он здесь, она захочет остаться».

«А что здесь плохого? Ты хотел, чтобы я остался, утверждал, что она гораздо привлекательнее меня, а я и не спорил».

«Ей не следует оставаться потому, что единственной причиной для этого будет Джои, а ты не хуже меня понимаешь, что это не принесет ей никакой пользы. Ты знаешь, что ему на нее наплевать. Не забывай, он сам захотел остаться здесь. Если она узнает о нем и останется, для него это будет лишняя головная боль. А мы не можем себе этого позволить — его работа слишком важна для нас. Если он начнет отвлекаться или вообще решит сбежать наверх, это будет катастрофой».

«А почему он не должен знать о ней?»

«По тому же набору причин. Он поймет, из-за чего она притащилась сюда, и это будет ничуть не лучше, чем если бы она обхаживала его лично. Он никогда мне этого не говорил, но я думаю, что он остался здесь отчасти из-за нее».

«Ты имеешь в виду, что он исчез намеренно? Что он и раньше знал об этом месте?»

«Да нет. Он попал сюда так же, как я и Мари. Просто заметил рабочую субмарину, не принадлежащую Совету, и стал ее преследовать».

Я подумал. В его рассказе был резон; об отношении Джои к Мари ходили такие же байки, как и о моих чувствах к ней.

Но Мари стояла на своем, хотя многие пробовали ее разубедить. А сам Джои был не таким человеком, который мог бы послать подальше влюбленную девушку, хотя так было бы лучше для нее и для него. Он винил бы себя в том, что недостаточно старался в нее влюбиться.

«Но зачем ты врал мне?» — наконец спросил я.

«Потому что ты собирался к Мари, и я надеялся, что ты уговоришь ее возвратиться на поверхность. Извини, что я так говорю, но если бы ты знал, что Джои здесь, ты бы, наверное, не смог убедить ее в обратном. Я не умаляю твоего актерского таланта, но тогда ты мог бы и не поверить мне, что это необходимо».

«Я и сейчас в этом не уверен. Я до сих пор не знаю, что это за такая важная работа у Джои, в которой, как предполагается, я должен ему помогать».

«Это верно. Тогда лучше продолжим твое образование. На очереди библиотека».

«А эти телохранители, или кто бы они там ни были, все время будут нас сопровождать?»

«Трудно сказать. Это не охранники, просто им интересно. Ты должен быть польщен».

«Я и польщен. Никогда раньше не чувствовал себя знаменитостью».

Удивительно, но факт — насколько трудно выразить иронию при помощи письменной речи. Берт, по-моему, ничего не понял. Он поплыл в направлении туннеля, по которому мы прибыли, и остальные двинулись за ним.

Как я и предполагал, поднимались мы другой дорогой — или лучше сказать, другой трубой, — и течение в ней, как я опять же и думал, несло нас вверх.

Как обычно, путешествие не оживлялось разговорами, хотя на этот раз оказалось не таким скучным — девица плыла со мной вместо того, чтобы плестись в хвосте вместе с остальными. И, как всегда, я не смог определить, сколько времени мы плыли.

Не представляю, как здесь управляли течением. Оно утащило нас вниз по одному проходу, вознесло в то же самое помещение по другому, но при этом в самом помещении было спокойно. Берт открыл большую дверь, мы сняли костюмы, и он снова повел нас вперед.

В этом месте мы потеряли свой эскорт — я немного удивился и даже огорчился из-за этого. Они повернули в какой-то туннель в нескольких ярдах от того места, где мы оставили костюмы, — без сомнения, им временами тоже надо было работать. Я постарался хоть в какой-то мере выкинуть их из головы и последовал за Бертом.

С этого момента мне труднее вести развернутое повествование, не впадая в утомительное перечисление. Библиотека есть библиотека, даже если она перевернута вверх ногами. Книги были самыми обычными по виду и форме, а может, также и по содержанию. Пленки и карты ничем не отличались от обычных. Как и человеческое тело без балласта, они были склонны всплывать кверху. Стулья и столы располагались на потолке, вешалки для балластных поясов под — вернее, над — стульями. Однако не все освобождались от поясов; многие читатели парили перед экранами для чтения или с книгами в руках, не снимая балласта.

Изображения на экранах были того же рода, что девица нарисовала мне в блокноте, — двоюродные братья электрических схем. Понаблюдав в течение нескольких минут за читателями, я пришел к выводу, что они не «читают» в прямом смысле этого слова, но пользуются другой техникой. Они читали не по строчкам и не по абзацам; их глаза не двигались вперед-назад или вправо-влево, как у обычного читателя. Их глаза бродили по каждой странице беспорядочно, как у человека, рассматривающего картину.

Что неудивительно, подумал я. То же самое происходило бы и со мной, если бы я рассматривал схему какой-нибудь проводки. Я постепенно приходил к пониманию ситуации, хотя, возможно, с точки зрения некоторых, и слишком медленно. Раньше я никогда не думал об инженерных схемах как о языке общения.

Берт некоторое время спокойно плавал туда-сюда, очевидно, предоставляя мне возможность самому ознакомиться с местом. Наконец он позвал меня в дальнюю часть помещения. Там стояли незанятая установка для чтения пленок и довольно большой стеллаж с книгами. Секунды две мне потребовалось для того, чтобы осознать, что они написаны на обычных языках — китайском… урду… латинском… английском… русском… Я смог признать их все, хотя на некоторых из них не читал.

Берт снова начал писать.