Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв. - Борис Рыбаков

Покупка шелковых тканей (монополия производства в императорских эргастериях) была лимитирована (50 кусков); каждая покупка пломбировалась цесаревым мужем.

Помимо этой регламентации обычной жизни русских в Царьграде, договоры 911 и 944 г. содержат значительное количество юридических казусов, связанных с имущественным и уголовным правом. Предусматриваются действия сторон при кораблекрушении купеческого судна; много статей посвящено пленным и рабам (выкуп, возврат беглых, стоимость и т. п.); с русской стороны предусматриваются бедные и богатые (неимовитые и имовитые), учитывается возможность ухода от кредиторов; имовитый русский на случай смерти может составить письменное завещание. Не забыты и возможные случаи краж, драк и убийства. В отдельных случаях есть ссылки на «устав и закон русьский», и преступник, кто бы он ни был, «да будеть повинен закону руску и гречьску».

Как видим, внешняя торговля Руси, являвшаяся прямым продолжением сбора княжеского полюдья во всех подвластных Киеву землях (как славянских, так и неславянских), по своей масштабности, по необычайной организационной сложности, по неизбежной мощной поддержке военными силами молодого государства IX — середины X в. была как проявлением государственного начала Киевской Руси, так и убедительным доказательством существования и силы этого начала. В этой связи необходимо затронуть еще одну тему, которая обычно рассматривалась как третьестепенная, локальная, связанная с каким-то неведомым «островом русов», но которая оказывается прямо сопряженной с государственной внешней политикой IX–X вв. и в еще большей степени убеждает нас в могуществе государственного начала.

Остров русов

В персидской и арабской средневековой географической литературе с очень древних пор (может быть, со времен предполагаемой «Анонимной записки» середины IX в.?) утверждалась тема «остров русов». Исследование ее затруднено тем, что частный вопрос о русах на каком-то острове соединен с общей характеристикой Киевской Руси. Естественно, что распутывать комплекс сведений о русах вообще и русах на острове следует начинать с географии загадочного острова. Его предполагали и в Балтийском море, и в Тмутаракани, и на озере Ильмене; особенно часто его связывали с севером и норманнами.

В точном географическом сочинении «Худуд ал-Алем» нет никаких намеков на островных русов. Там Киевская Русь первой половины IX в. — огромная держава, простирающаяся вдоль степей более чем на 700 км. Первым написал об острове русов Ибн-Русте (около 903 г.):

«А что касается русов, то они — на острове, вокруг него — озеро. Остров, на котором они живут пространством три дня пути; там чащобы и заросли; остров нездоровый, сырой…»

Гардизи, пользовавшийся тем же, недошедшим до нас источником, что и Ибн-Русте, сообщает об острове несколько по-иному:

«Рус — это остров, который лежит в море. И этот остров — три дня пути на три дня пути и весь в деревьях. И леса и земли его имеют много влаги… На острове живет около 100 000 человек»[476].

Другие авторы сообщают незначительные детали (или позднейшие осмысления) вроде того, что «остров — крепость для русов против тех, кто посягает на них» (Ал-Мукаддаси). Авторы постоянно путают море и озеро, но неизменно подтверждают, что на острове проживает 100 000 человек. В текстовой близости к рассказам об острове часто стоит (начиная с самого Ибн-Русте) упоминание главы русов как «хакана русов», но никакой логической связи здесь нет; хакан-рус — титул великого князя киевского, принятый у южных соседей Руси и употреблявшийся самими русскими. В Софийском соборе в Киеве есть надпись-граффити XI в.: «Господи! Спаси кагана нашего С…» Имя не дописано, но почти несомненно, что это — великий князь Святослав Ярославич, отец которого Ярослав Мудрый, имел титул «цесаря», равнозначный «кагану». К островным русам «хакан-рус» мог иметь только то отношение, что островитяне, очевидно, подчинялись ему. Продолжим знакомство с описанием Ибн-Русте, памятуя о том, что сведения об островитянах грамматически неотделимы от сведений о русах вообще.

«Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают (в другом месте: «…все свои походы и набеги они совершают на кораблях»). Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян… У них нет недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен» (и тут же, почти рядом, противоречие этому): «У них много городов и живут они привольно…».

«Единственное их занятие — торговля соболями, белками и прочими мехами»[477].

Другие подробности этого хрестоматийного текста Ибн-Русте (меч как подарок новорожденному, власть жрецов, судебные поединки, одежда и золотые обручи русов, ингумация умерших) общеизвестны и не проясняют такой частной, но важной темы, как местонахождение загадочного острова. Единственное географическое указание есть у Ал-Макдиси (Ал-Мукаддаси) — историка X в.: «Страна их граничит со страною славян…»[478].

Упоминая море или озеро, окружающее остров, авторы не называют его. Можно думать о Черном, Балтийском или Азовском море. Балтийского моря и всех прибалтийских земель восточные авторы не знали до середины X в. и применительно к Ибн-Русте и его источникам оно должно быть исключено. Поиски же в черноморско-азовском регионе сразу наталкивают ученых на мысль о Тмутаракани, о восточном береге Керченского пролива, где дельта Кубани, растекающаяся и в Азовское и в Черное море, образует ряд островов[479]. Русские писатели XI в. прямо называли Тмутаракань островом.

Идриси, писавший в середине XII в., когда свежа еще была память о русском Тмутараканском княжестве, отмечал, что участок Черного моря близ Таманского полуострова (около 400 миль от Трапезунда) назывался «Русским», а под упомянутым этим географом «устьем реки русов» следует понимать Керченский пролив как продолжение Дона, «реки русов»[480].

Казалось бы, что можно безоговорочно признать тмутараканский остров искомым островом русов. Расположение русов на берегу Керченского пролива вполне отвечало бы интересам внешней торговли Киевской Руси как промежуточная база на одном из важнейших торговых путей по дороге на Каспий. Однако следует учесть и ряд противоречий. Во-первых, сведения об обладании Русью тмутараканским берегом более поздние, чем записи об острове русов; они относятся лишь к XI–XII вв. Для более раннего времени очень определенно говорится о таможенных пошлинах в Керчи («Самкуш-еврейский»), платимых русами за путь из Черного моря в Каспий (Ибн ал-Факих); пошлину берет «властитель хазар». В «Худуд ал-Алем», как мы помним, хазары дважды показаны на берегу Черно-Азовского «моря Гурз», что связано с реальной властью хазар над обоими берегами Керченского пролива. Если бы 100 000 русов, «смелых в нападениях», «нападающих на другой народ», русов, владевших кораблями, действительно проживало на хазарском берегу Керченского пролива, то едва ли русский торговый флот платил бы кому бы то ни было пошлины в Керчи. Ни в одном из описаний Хазарии ни одним намеком не говорится о небывалом скопище русов, державшем в своих руках такой жизненно важный для каганата таможенный пункт, как Керченский пролив. Русы IX— середины X в. плавали в этих водах, вероятно, пользовались (с разрешения хазарского властителя) прекрасной таманской гаванью, но до разгрома Хазарии Святославом в 966 г. у нас нет никаких данных говорить о стотысячном русском населении на Таманском полуострове. Кроме того, этот полуостров слишком мал по сравнению с «островом русов» — любой его поперечник менее одного дня конного пути, а «остров русов», как упорно повторяют все авторы, был размером 3×3 дня пути, т. е. 105×105 км.

Можно, разумеется, усомниться во всех сведениях об «острове русов» и объявить их фантастическими или, по крайней мере, неточными. Но прежде, чем отвергать их, попытаемся проверить второе направление русской внешней торговли IX–X вв. — юго-западное, византийское. У императора Константина, писавшего о пути русов в Византию, не говорится ничего такого, что могло бы быть сопоставлено с описанием «острова русов», но его современник «арабский Геродот» Ал-Масуди, подробнейшим образом рассмотревший географию Черного моря, его связь с Азовским и возможность проникновения из Черноморья в Каспий, сообщает весьма интересные подробности расселения русов. Русов он считает южной частью восточных славян, великим народом, живущим на Черно-Азовском море (он, как и его предшественники, соединяет оба моря), носящем у него название «Русского моря».

«Остров русов»

«…Море Нейтус (Понтус) есть море русов, никто, кроме них, не плавает по нему. А они (русы) живут на одном из его берегов. Они — великий языческий народ, не повинующийся ни царю, ни шариату. Между ними есть купцы, посещающие царство Булгар (вариант): город моря болгар»)»[481].