Дочь Эйтны - Карин Рита Гастрейх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя Кори сохранил свою резиденцию в Квартале Магов, Эолин выделила для него покои в крепости. После некоторого размышления он принял ее приглашение.
Несколько дней до Бел-Этне оказались праздничными и полными активности, освежающее изменение после его убежища отшельника в Восточной Селен, утро было проведено с коллегами-магами и старыми друзьями, послеобеденное время было посвящено музыке, танцам и поэзии в тавернах вдоль пирсов.
По вечерам он возвращался в замок, чтобы поужинать с королевой и ее двором. По традиции этого сезона Эолин привезла лучших музыкантов, бардов и танцоров из городов неподалеку и издалека. В некоторых из них Кори узнал бывших членов своего Круга, талантливых артистов, которые до сих пор украшали королевство своим мастерством в Первобытной Магии.
В первый вечер Бел-Этне Эолин спустилась с помоста, чтобы потанцевать. Кори увидел на лицах зрителей, что жители Мойсехена восхищаются своей королевой. Он никогда не видел Эолин такой, переполненной радостью и уверенной в своей надежде на будущее, хотя иногда тень отсутствия мужа проходила над ней, затемняя цвета ее ауры.
Бриана, выросшая на полголовы с тех пор, как Кори видел ее в последний раз, села к нему на колени, хотя была слишком велика для этого. Она склонила голову на плечо мага и смотрела на мать широко открытыми, внимательными глазами.
— Ты тоже должна танцевать, Бриана, — сказал Кори. — Долг каждой маги танцевать во время праздника.
— Я бы предпочла просто посидеть здесь с тобой, — ответила она. — Тебя так долго не было. Может, я буду танцевать завтра.
Не склонный спорить, Кори прижался губами к волосам Брианы, вдыхая ее сладкий аромат сосны и полевых цветов.
«Возможно, завтра и я буду танцевать, — подумал он. — Быть может, завтра я буду танцевать с Эолин».
Вечер прошел, и час стал поздним. Хотя веселье продолжалось, Бриана начала засыпать. Даже Эоган, высоко сидевший в своем королевском кресле, позволил себе закрыть глаза и опустить подбородок.
Чуткая к нуждам детей, Эолин встала, чтобы попрощаться, и велела Эогану и Бриане следовать за ней.
— Я хочу, чтобы дядя Кори тоже пошел, — сказала Бриана, отстраняясь. — Мне нужна история, мама, прежде чем мы ляжем спать.
Эолин бросила вопросительный взгляд на Кори, в ее глубоких карих глазах ясно читалось разрешение отказаться. Она знала из долгого опыта, что есть много вещей, которые маг предпочел бы делать в ночи Бел-Этне, чем рассказывать сказки детям.
Кори кивнул в знак согласия. Взяв Бриану за руку, он последовал за Эолин и ее сыном в детские покои.
В тот момент, когда они прибыли, энтузиазм Эогана и Брианы возобновился. Они попросили разрешения не спать, а играть у очага, Эолин категорически отказалась от этой просьбы, вместо этого направив их в спальню.
Кори задержался позади, заинтригованный оживленным обменом детскими мольбами и материнскими выговорами, которые отмечали их ритуал перед сном, но не решался войти, пока дети не устроятся и не будут готовы к рассказу.
Он стоял у окна, прислушиваясь к звукам фестиваля, доносившимся из города внизу. Расстояние от всего этого шума неожиданно успокоило его. Впервые на памяти в его сердце поселилось чувство истинного покоя.
«Это мой клан».
Кори, конечно, знал это все время. Но каким-то образом сегодня ночью он чувствовал связь с Эолин и ее детьми — точнее, с крепостью Вортинген — более остро, чем когда-либо.
«Это конец всего, что было прежде, и начало всего, что еще предстоит».
Крик Эолин разрушил его мысли.
Кори бросился в спальню, тяжелые шаги охранников следовали за ним по пятам.
Они нашли Эолин, сползшую у каменной стены. Ее лицо было пепельным. У нее на руках лежал ее сын Эоган, его глаза остекленели от шока.
В другом конце комнаты Бриана вскарабкалась со стула на высокий стол. Под ней лежала большая змея, свернувшаяся кольцом и готовая нанести удар.
Фэом думэ!
Проклятие Кори швырнуло змею в стену. Она упала на пол, корчась.
— Твой меч! — крикнул Кори.
Один из охранников дал ему оружие. Маг приблизился, опасаясь досягаемости змеи. Он знал, что самый быстрый способ убить гадюку — это отрубить ей голову. Но Кори не был склонен почтить ее быстрой смертью.
Ренемен э!
Змея замерла под его проклятием, и Кори вонзил лезвие в цель. Прижатая к полу, она стучала хвостом и шипела, Свет вспыхивал в ней, но форма держалась.
Кори повторил проклятие. Змеиная кожа растворилась в разноцветном пятне, обнажив магу внутри.
Гемена посмотрела на него, меч торчал из ее груди. Кровь выступила на ее губах, а глаза сияли ревностным пылом.
— Готово, — прошептала она. — Я встречусь с моими богами.
Гнев охватил Кори, и он повернул клинок, вонзая его глубоко. Гемена вздрогнула и замерла.
Рыдания нарушили последовавшую тишину.
— Кори, — мольба Эолин была задушена страхом. — Помоги мне. Я теряю его.
Когда Кори вернул меч владельцу, Бриана начала слезать со стола.
— Нет! — Кори поднял руку, чтобы остановить девушку, и кивнул одному из охранников. — Присмотри за ней. Остальные, обыщите покои. Убедитесь, что поблизости больше нет паразитов.
Они поспешили выполнить приказ.
Кори подошел к Эолин и встал перед ней на колени.
Она держала Эогана в руках, положив ладонь ему на грудь. Священные слова Дракона срывались с ее губ в отчаянном ритме, словно она призывала все заклинания, известные ее сердцу. Их ауры переплелись, матери и сына, ее — яркая и насыщенная цветами, его аура быстро растворялась в потустороннем мире. Ночь струилась из груди Эогана в ладонь Эолин.
Кори с тревогой понял, что она пытается вытянуть яд своим духом. Он нежно взял ее ладонь, обнаружив, что пальцы Эолин холодны, как лед.
— Так не выйдет, — пробормотал он, разрывая связь.
Он осторожно расстегнул окровавленную рубашку Эогана и осмотрел раны. Змея ударила дважды, один раз в плечо, другой — в грудь. Там, где вонзились клыки, уже поселилась синеватая гниль. К настоящему времени яд должен был достичь сердца Эогана. Кожа принца стала прозрачно-серой. Свет в его глазах угасал.
Кори поискал пульс мальчика и не нашел.
— Эолин, — сказал он и больше не мог говорить.
Почему ему всегда выпадало сообщать такие вести?
Почему боги всегда требовали для ее триумфов наивысшей возможной жертвы?
Гнев вспыхнул в ауре Эолин.
— Нет! Не говори этого. Не смей! Эоган, услышь меня.
Мальчик пошевелился. Его грудь поднялась и опустилась от внезапного вдоха. Его глаза прояснились и сосредоточились на матери.
— Эоган, — пробормотала
