Серебряное зеркало - Роберта Джеллис

Альфред действительно обнаружил, что у Мортимера все в порядке, и назвал свое имя в ответ на оклик.

— Есть новые приказы? — спросил Мортимер.

— Ничего нового. Главное — удержать мост.

Альфред доложил о предполагаемом передвижении отрядов Глостера и сказал, что Эдуард пойдет на юг до Клива. Если Лестер не перебрался на восточный берег, принц перейдет на западный, чтобы присоединиться к армии Глостера. Наконец он спросил о действиях Лестера.

— Я отправил Эдуарду еще одно сообщение, — сказал Мортимер. — Я послал нескольких человек, чтобы они прокрались к аббатству Ившем, и один уже вернулся назад. Он сообщил, что Лестер, прослушав мессу, дал своим людям распоряжение… — Он остановился и продолжил, словно не веря собственным словам: — Отряд Лестера остановился, чтобы поесть и отдохнуть.

— Поесть и отдохнуть? — переспросил Альфред. — Не захватив мосты? В Ившеме? Но там излучина реки, и они оказываются в ловушке с трех сторон. О, несомненно, они обосновались на горном кряже севернее…

— Нет, — прервал его Мортимер, глядя беспокойно и озадаченно. — Если Бог не покарал Лестера полным сумасшествием, я не понимаю, что он делает. Его армия в поле около аббатства. Насколько я могу судить, Лестер еще не знает, что мы разбили армию, собранную его сыном. Но если он надеется окружить принца своей армией и армией Саймона, почему он не идет на северо-восток как можно быстрее?

— В таком деле я не судья, — покачал головой Альфред. — Если вы считаете, что Лестер готовит западню, я должен поехать в Клив и сказать принцу, чтобы он не переходил на западный берег реки.

— Какую западню может готовить Лестер? — возразил Мортимер. — Я послал людей на восток и на юг, а также поставил дозорных на холмах. Ниже нет никаких признаков передвижения, везде только армия Эдуарда. Я думаю, вы должны поехать назад и доложить ему, что Лестер пока сидит тихо, но… — Он внезапно остановился. — Клив? — Затем рассмеялся: — Я чуть не забыл. Я встретил вашу жену.

— Ваш посланник упомянул об этом, — напряженно сказал Альфред.

Мортимер покачал головой.

— Женщины — такие дуры, но с ней все в порядке, ей не причинили вреда. Она в безопасности. Я вспомнил о ней, когда вы упомянули Клив, потому что я послал ее туда и строго наказал, чтобы она оставалась там и вы знали, где ее найти. Ну, тогда вы можете не забивать себе голову мыслями о ее безопасности.

Альфред смутно помнил, что Мортимер сказал что-то о том, что не знает, есть ли брод у Клива, и упомянул мост в Оффенсхеме, но в его голове повторилось: «Я строго наказал ей…» Он кивнул, когда Мортимер закончил говорить, и сказал необходимые слова прощания, но ему хотелось задушить этого человека: приказы заставляли Барбару поступать наоборот. Не в такое время, сказал Альфред себе. Барби, может быть, часто непослушна, но она не дура. Она не будет бродить по окрестностям назло Мортимеру, когда знает, что кругом маршируют армии. И он не встретил ее на дороге, ведущей на север, к Олстеру, так что она должна быть в монастыре.

Он отправился на север, больше раздосадованный на Мортимера, чем на Барби. Альфреду казалось отвратительным, когда кто-то заставляет слушаться силой вместо того, чтобы внушить послушание, и при этом остаться довольным собой. К тому времени, когда он проехал Оф-фенсхем, раздражение улеглось. Он иначе обращался с людьми, чем Мортимер. Он убеждал тех, кто был могущественней его, сделать так, как он хотел, и наслаждался, искусно подчиняя их своей воле. Мортимер же привык давать прямые и правильные указания; на войне нет времени убеждать, нужно действовать сразу.

Мысль о войне снова разбудила тревоги Альфреда. Когда он проезжал мимо ворот Кливского монастыря и увидел, что передовые отряды принца еще не появились, он заколебался. У него было достаточно времени, чтобы убедиться, что Барби в монастыре, и затем ехать дальше навстречу Эдуарду. Если он этого не сделает, то во время сражения будет постоянно тревожиться о ней. Однако когда привратник сказал, что она действительно в монастыре, он устыдился своего желания видеть ее. Он повернулся, чтобы уехать, но привратник предложил ему войти, спросив, правдивы ли новости, привезенные леди Барбарой, и предложил Шалье завести лошадей, чтобы можно было закрыть ворота. Этот человек так испугался, узнав, что сам принц Эдуард скоро прибудет в Клив, что Альфреду пришлось успокаивать его, пока он не поднял панику. Пока он говорил, из конюшни вышел Льюис, увидел Шалье, помахал ему и бросился прочь, прежде чем Шалье успел заговорить.

Альфред, узнав, что Льюис побежал сообщить леди о его приезде, вынужден был переспросить привратника, о чем тот только что говорил. Привратник очень хотел получить заверения, что битва не затронет монастырь. Альфред сказал, что такого не может произойти. Тут появилась Барбара и, пробежав через двор, бросилась в его объятия. Альфред с нетерпением сказал привратнику, что молитва и закрытые ворота — лучший совет, какой он может дать, и тогда наконец привратник отвернулся.

— Я не могу взять тебя с собой, — твердо сказал он, когда они остались одни.

— Не сердись на меня, — попросила она и прижалась к нему.

— Я не сержусь. — Он почувствовал, как дрожит ее рука, и пошел за ней следом. За стеной сада они остановились. — Барби, клянусь, я не сержусь, но Эдуард очень скоро будет здесь, и я должен идти с ним.

Она повернулась к нему. Ее лицо было совершенно белым, отчетливо вырисовываясь на фоне темных облаков. Пока они молча смотрели друг на друга, в отдалении грянул гром. Он наклонился и поцеловал ее.

— Я люблю тебя. До того, как стемнеет, я снова буду здесь.

— Или не придешь совсем.

— О нет. Ты так легко от меня не избавишься.

Она обвила руками его шею и стала целовать его губы, щеки и снова губы.

— Глупец! Я скорее выну сердце из своей груди, чем потеряю тебя.

Тогда он дотронулся пальцем до кончика ее носа, чтобы подразнить, и спросил:

— Тогда почему ты не сказала, зачем прятала от меня мое зеркало?

Он хотел заставить ее улыбнуться. Она же выглядела огорченной.

— Прости меня, я грешна. Я так ревнива, что обидела тебя, потому что слишком сильно люблю тебя. Я не хотела, чтобы ты знал, что я твоя раба. Я надеялась, что ты будешь стремиться поймать олениху, а на глупую корову в собственном хлеву не станешь обращать внимания.

— Барби! — воскликнул Альфред, но, прежде чем он успел выразить свою радость, раздался звук трубы. Альфред взглянул через плечо, потрясенный, потому что понял, что отдаленный рокот, который он принял за продолжительный гром, был шумом наступающей армии Эдуарда, проходящей по берегу мимо монастыря. — Я должен идти. — Он улыбнулся. — Не бойся за меня. Мы теперь настолько сильнее, что, возможно, мне даже не придется нанести удар.