Чекисты рассказывают. Книга 3-я - В. Шевченко

Доклад Сологубова в общей сложности продолжался два с половиной рабочих дня. В четверг, незадолго перед обеденным перерывом, он закончил рассказ, с волнением ожидая вывода генерала. В этом выводе была вся его судьба, а может быть, и жизнь.

Заключение шефа оказалось весьма кратким и, к удивлению Сологубова, не окончательным.

— Информация, которую вам, мой друг, удалось собрать, — сказал Кларк, — явится существенным вкладом в нашу оценку этого уральского района, его уязвимости при воздушном нападении с помощью специальных видов оружия. Однако окончательный вывод впереди — по ознакомлении с вашим письменным докладом.

Он извиняюще улыбнулся Сологубову и затем, обращаясь уже ко всем присутствующим, закончил:

— Благодарю вас, господа. Вы свободны.

Теперь Сологубов жил в Мюнхене на частной квартире. Ее порекомендовал ему Кантемиров, в прошлом инструктор связи в разведшколе, где Сологубов с ним и познакомился, а ныне сотрудник радиоцентра «Службы-22». Капитан Холлидз предлагал Сологубову другую квартиру, но он вежливо отказался, заявив, что комнаты темноваты, а на самом деле потому, что опасался в лице квартирной хозяйки заполучить домашнего «стукача». Здесь же хозяйка, пожилая немка Марта, доводилась родственницей Кантемирову: он был женат на ее кузине, которая недавно умерла.

В небольшой чисто прибранной квартире Сологубову отвели лучшую комнату. Марта готовила для него, стирала белье, поддерживала в надлежащем порядке его небогатый гардероб.

Разрешив, таким образом, бытовую проблему, Сологубов, казалось, мог вплотную заняться делом, из-за которого он и очутился снова в американской «Службе-22». Ему необходимо было сфотографировать Мальта, составить его словесный портрет, начать всестороннее изучение этого человека... Но как все это осуществить? В здание, где работал Мальт, Сологубов доступа не имел, так же как и в другие помещения разведцентра. Он пока числился всего лишь кандидатом на должность инструктора индивидуального обучения. Так, по крайней мере, однажды назвал его капитан Холлидз, посоветовав при этом набраться терпения и ждать — назначение произойдет, надо полагать, не ранее, чем завершится его проверка.

Эта продолжающаяся негласно, неизвестно где и как проверка сковывает его по рукам и ногам. И хотя формально он свободен, можно сказать, предоставлен самому себе (не выезжая из Мюнхена, делай что хочешь), в действительности, наверное, за ним постоянно ведется наблюдение, фиксируется каждый его шаг, поступок по выходе из квартиры. А может быть, и в самой квартире. Хотя Кантемиров и заверял, что Марта — честный, порядочный человек, в душу к ней не влезешь.

В этих условиях, разумеется, было бы глупо идти на активные действия. Надо выждать, вжиться в новую обстановку, чтобы о тебе перестали думать, как о только что возвратившемся с задания агенте, который подлежит проверке и всестороннему изучению. Единственно, что сейчас, пожалуй, можно предпринять без риска провалить дело, это заняться составлением словесного портрета Мальта.

И Сологубов начал эту работу. По отрывочным наблюдениям за Мальтом на первом, ночном, допросе он старался воскресить в памяти черты лица этого человека. В Мальте было много от Мишутина, каким он представлялся по описанию жены бывшего комдива и по его фотографиям. Однако было и что-то еще, чего не имелось у Мишутина. Но что конкретно, он не мог решить — однажды увиденное лицо Мальта представлялось нечетко, как в тумане. Необходимо было видеть этого изменника хотя бы еще раз.

Сологубов решил подкараулить Мальта по выходе из служебного особняка после работы. С этой целью он дважды покидал свою квартиру, находившуюся в том же районе, где размещался аппарат «Службы-22», как бы для вечерней прогулки. И оба раза смог увидеть Мальта лишь мельком за рулем выезжавшего со двора черного «оппеля».

Сологубов пошел в третий раз к знакомому переулку. И опять неудача! На узком мокром после дождя тротуаре ему повстречалась Рут Смиргиц.

— А-а, Петер! — Она приветливо улыбнулась. — Добрый вечер.

— Здравствуйте, Рут.

— Как поживаете?

— Да так. Скучаю понемножку, — откровенно признался Сологубов.

— В таком случае проводите меня.

— С удовольствием, — согласился Петр.

Он был рад этой неожиданной встрече, помешавшей ему пройти мимо особняка «Службы-22». Все равно Мальта за стеклом машины как следует не разглядеть, надо придумать что-то другое. А поболтать от скуки с этой симпатичной тридцатилетней женщиной было приятно. Да разведчик и не должен чураться обширных связей, в них его сила.

Они не спеша шли по вечернему городу, разговаривали. Рут жила неподалеку, в переулке с длинным названием, которое по-русски можно было перевести как «Кривоколенный» или что-то в этом роде. Возле старого трехэтажного дома она остановилась.

— Вот я и пришла.

— Уже? — разочарованно сказал Сологубов. Ему не хотелось так рано возвращаться к себе. — Ждет муж?

— Не слишком ли вы любопытны, Петер? — Она улыбнулась и сказала негромко: — Мужа у меня нет. Меня ждет дочка, я должна приготовить ей ванну.

— Дочка? Это хорошо! — Сологубову было приятно стоять с этой милой, ласковой женщиной, смотреть в ее красивые, немного усталые глаза. — Как зовут вашу девочку?

— Ани.

— Анна? Хорошее имя, — сказал Петр и неожиданно для самого себя добавил: — У меня мать тоже Анна... Анна Николаевна.

— Где она живет, ваша мама?

Сологубов чуть замедлил с ответом.

— Моя мать умерла, когда мне было четыре года, — сказал он в соответствии со своей легендой, составленной при поступлении в абвер-школу. — Я воспитывался в детдоме, круглый сирота.

— Извините, Петер, что я навела вас на грустные мысли. — Рут дотронулась до его руки. — Ну, мне пора!

И они расстались, договорившись обязательно встретиться завтра.

Назавтра была суббота, неслужебный день. Сологубов без четверти десять пришел в знакомый переулок. Ровно в десять на крылечке появилась Рут. Высокая, стройная, в нарядном белом, с синей отделкой платье. Она взяла Сологубова под руку и пошла с ним вдоль переулка, который вывел их на бульвар.

— Говорят, сердце Мюнхена бьется на Мариенплац, — улыбаясь, сказала Рут. — Это любимая площадь мюнхенцев. Хотите туда, Петер?

— С вами хоть на край света, — засмеялся Сологубов.

Они сели в трамвай и поехали на Мариенплац.

Посредине небольшой площади стояла мариинская колонна со статуей Богородицы — покровительницы Баварии. Царица неба держала в руках скипетр, благословляя город и живущих в нем людей. На пьедестале колонны четыре крылатых гения в латах и шлемах бились против войны, голода, чумы и ереси.