Летающие колдуны - Ларри Нивен

Лидия с трудом заставила Мэта вернуться в гостиную. Мэт был так потрясен домом, что хотел исследовать его досконально.

В гостиной на втором этаже стоял электрокамин. В нем — для виду — лежали поленья. Вокруг камина были расставлены удобные кресла. Все с удовольствием развалились в них. Харри Кэйн все еще передвигался осторожно, но уже почти оправился от воздействия ультразвука. Худ уже мог говорить, но все еще не двигался.

Мэт устроился поудобнее в кресле, а затем с удовольствием вытянул ноги. Было так приятно почувствовать себя в безопасности.

— Маленькие сердца и печени, — сказал Худ.

— Да, — сказал Мэт.

— Это невозможно.

Харри Кэйн вопросительно посмотрел на них.

— Я видел их, — сказал Мэт. — Там ужасно все, но это ужаснее всего.

Харри Кэйн насторожился.

— В банке органов?

— Да, черт побери, в банке органов. Ты не веришь мне? Они находятся в специальных сосудах, и насосы гонят живую кровь. Даже стекло теплое.

— Сосуды не могут быть теплыми, — заметил Худ.

— И полиция не забирает детей, — добавил Харри Кэйн. — Если бы забирали, мы бы знали об этом.

Мэт просто смотрел на них.

— Сердца и печени. Но чьи? И больше ничего там нет? — спросил Худ.

— Я ничего не заметил. Нет, подожди. Там было еще два сосуда. Один был пуст, а второй… мне показалось, что там какая-то муть.

— Ты долго там был?

— Достаточно долго, чтобы меня затошнило. Черт побери! Мне было не до этого. Я же искал карту.

— В банке органов?

— Хватит, — сказала Лейни. — Успокойся, Мэт. Дело не в этом. Миссис Ханкок ушла искать кухню. Вскоре она вернулась с кувшином и пятью стаканами.

— Я нашла только это. Почему бы нам не воспользоваться едой, что осталась?

Все согласились, и Лидия наполнила стаканы. Худ сказал:

— Меня больше интересует твоя предполагаемая психическая энергия. Я никогда не слышал ни о чем подобном. Это что-то совсем новое.

Мэт кивнул.

— Должен сказать, что все, кто верит в так называемую пси-энергию, считают, что сами обладают ею. — Худ говорил сухим тоном профессионала. — Может, мы ничего не обнаружим у тебя.

— Тогда как же мы оказались здесь?

— Может, нам никогда этого не узнать. Какие-нибудь полицейские штучки? А может, Демоны Тумана полюбили тебя, Мэт.

— Я тоже думал об этом.

— Когда ты пытался проникнуть в больницу, — продолжал Худ, — тебя обнаружили. Должно быть, ты попал в сеть электронных глаз. Ты не пытался бежать?

— Они направили на меня четыре прожектора. Я просто встал.

— Значит, они не обратили на тебя внимания? Они дали тебе спокойно уйти?

— Да. Я шел и все время ждал приказа остановиться, но его не последовало. Затем я побежал.

— А человек, который ввел тебя в больницу? Что-нибудь случилось до того, как он обезумел и побежал назад к воротам?

— Что именно?

— Что-нибудь со светом?

— Нет.

Худ выглядел разочарованным. Лейни заговорила:

— Похоже на то, что люди забывают о тебе.

— Да. И так было всю мою жизнь. Учителя никогда не вызывали меня, если я не знал урока.

— Хотелось бы мне быть таким везучим, — сказал Худ. Лейни задумалась над этой идеей.

— Глаза, — сказал Харри Кэйн и помолчал, размышляя. Он все это время сидел в позе мыслителя, подперев подбородок кулаком и уткнув локоть в колено. — Ты сказал, что с глазами охранника произошло что-то странное.

— Да, но я не знаю что. Я уже видел такой взгляд раньше, но не могу вспомнить, где именно…

— А тот, что выстрелил в тебя? У него тоже были странные глаза?

— Нет.

Лейни очнулась от своих дум.

— Мэт, ты думал, что Полли пойдет с тобой домой с вечеринки?

— Какого черта ты это спрашиваешь?

— Не сходи с ума, Мэт. У меня есть причина спрашивать.

— Я не могу понять…

— Ты же сам хочешь понять все.

— Хорошо. Да. Я думал, что она пойдет со мной.

— А она внезапно повернулась и ушла.

— Да. — Мэт хотел что-то еще добавить, но сдержался. Только сейчас он понял, как больно поразил его поступок девушки. — Она ушла так, как будто вспомнила что-то. Что-то более важное, чем я, хотя и не жизненно важное. Лейни, может, это связано со слуховым аппаратом?

— Да нет, вряд ли. Харри, ты не вызывал ее отдельно?

— Я сказал ей, что мы будем говорить после полуночи, когда все разойдутся по домам. Все могли это слышать.

— Значит, у нее не было причин бросать меня, — сказал Мэт. — Впрочем, я не вижу оснований для того, чтобы копаться в этом.

— Странно, — сказал Худ. — Я думаю, что нам не вредно проанализировать твою жизнь.

— Ты очень обиделся? — спросила Лейни.

— Конечно. Кому понравится, когда с ним играют, а потом бросают, как ненужную игрушку.

— Ты не оскорбил ее?

— Конечно нет. Я напился уже потом.

— Ты говорил, что с тобой и раньше бывало такое.

— Да, черт побери. Каждый раз. Я не знал ни одной девушки до этой ночи. — Мэт затравленно оглянулся. Все промолчали. — Вот почему я не понимаю, что толку в этом разговоре. Для меня в поступке Полли не было ничего необычного.

— Но на Полли это непохоже, — сказал Худ. — Полли никогда не была легкомысленной. Разве я не прав, Лейни?

— Да, она всегда серьезно относилась к сексу и никогда не стала бы кокетничать с тем, кто ей не нравится. Ты говорил о глазах охранника. А ты не заметил ничего странного в глазах Полли?

— К чему ты клонишь?

— Ты сказал, что каждый раз, когда девушка тебе нравилась и ты хотел лечь с ней в постель, она уходила от тебя. Почему? Ты не урод. И достаточно вежлив. И чистоплотен. Так было что-нибудь странное с глазами Полли?

— Черт побери, Лейни… Глаза… Что-то изменилось в лице Полли. Она, казалось, прислушивалась к чему-то, чего не слышал никто, кроме нее. Она смотрела сквозь меня, и глаза ее были как у слепой…

— Было похоже, что она о чем-то глубоко задумалась, а затем повернулась и ушла.

— Это случилось внезапно? Может, она…

Мэт вскочил. Больше он не мог терпеть. Нервы у него натянулись до предела. Еще никто и никогда не вторгался так бесцеремонно в его интимную жизнь! Он не мог себе представить, что женщина, разделившая с ним постель, подарившая ему блаженство, может выслушивать все излияния его души и подвергать их бесстрастному анализу. Он ощущал себя так, как будто его препарируют, чтобы поместить в банк органов.

И он уже готов был сказать это в самых изощренных выражениях, когда вдруг заметил, что на него никто не смотрит.

На него никто не смотрит.