Госпожа попаданка (СИ) - Каминский Андрей Игоревич

— Почему-то мне кажется, что мы уже давно знакомы, — розовый язык облизнул алые губы, зеленые глаза заволокола томная паволока, — выпьем за старых подруг.

Лена, с трудом сдерживаясь от смеха, уже поняла, что ее беззастенчиво спаивают: ну что же, почему бы и не поддаться такому милому флирту. Она уже хотела опрокинуть залпом кубок, но поймала раздраженный взгляд Кэти лишь чуть пригубила.

— У вас очень красивая столовая, — решила сменить тему Лена, — никогда не видела такой росписи. Это тоже работа ваших предшественников.

— Частично, — кивнула Эржет, — этому камню уже лет двести.

— Красиво, — протянула Лена, разглядывая просторную комнату. Стены здесь были отделаны незнакомым камнем — ярко-зеленым, словно весенняя листва. Сходство усиливалось тем, что камень испещрял тончайший узор, весьма схожий с листьями. Это не могло быть игрой природы и все же у Лены не создавалось впечатления, что над стенами работал резец каменщика — скорей это походило на то, что сама древесная листва окаменела, сохранив свой насыщенный цвет. В зеленом буйстве проступали темные линии, будто ветви и древесные стволы, усиливавшие ощущение густой чащи, обступившей столовую. Окна с зелеными витражами были распахнуты настежь, открывая изумительный вид на озеро и стоявший на противоположном берегу город, уже начавший зажигаться редкими огнями. Сама же комната освещалась белыми свечами, которые, одна за другой, зажигали бесшумные «воспитанницы». Они продолжали упорно молчать, так что Лена с невольным содроганием подумала, не вырезает ли Эржет им языки?

А потом Лена посмотрела вверх — и замерла, восхищенная прекрасным произведением искусства. На потолке, верхом на крылатом многоголовом змее, неслась средь густой чащи красивая обнаженная женщина. Неизвестный художник немало постарался, чтобы подчеркнуть каждую черточку сильного тела, прикрытого лишь черными волосами. В руках женщина сжимала лук, из которого она, развернувшись, целилась в гнавшееся за ней чудовище — с телом мускулистого мужчины, также голого, но на широких плечах скалилась морда леопарда, а за спиной развевались огромные крылья.

— А вот картину разместили по моему указанию, — сказала Эржет, — я поставила ее в память о Вальдонии. У меня на родине тоже чтят лучника Лерайе, причем куда чаще, чем здесь, представляют его в женском обличье. В Секее же, как и в прочей Дракии, верят, что Лерайе лишь однажды менял пол, чтобы им овладел архонт Ситри — один из приближенных Астарота — и от этой связи родился основатель княжеского рода Секеи. Так архонты собственным примером напоминают нам о том, что нет ничего невозможного для жаждущей плоти.

Говоря это, Эржет легонько гладила руку Лены — от локтя до запястья. Попаданка не возражала — эти вкрадчиво-нежные прикосновения были приятны. Кэт же демонстративно похрустывала косточками перепелок в меду, запивая их вином и упорно игнорируя обеих женщин. Лена усмехнулась и деликатно отстранилась от княгини.

— Ваше общество мне очень приятно, — сказала она, вставая из-за стола — но мы с подругой устали — да еще и это вино клонит в сон. Можем ли мы немного отдохнуть?

— Конечно, — неожиданно согласилась княгиня, — Тора проводит вас в комнату для гостей. Но мы еще встретимся вечером — я хочу устроить прием в вашу честь.

— Я буду рада продолжить общение, — улыбнулась Лена, — пойдем, Кэт.

— Я не особо и устала, — буркнула кошкодевка, но все же поднялась из-за стола.

Сопровождаемые молчаливой служанкой «посланницы Храма» вышли из гостиной. Эржет смотрела им вслед и на ее алых губах играла странная улыбка.

— Что же ты не осталась? — язвительно произнесла Кэт, плюхаясь в ближайшее кресло, — эта княгиня слюни до пола распустила — так хотела затащить тебя в койку.

— Ну не осталась же, — пожала плечами Лена, — видишь, я с тобой.

Выделенная им комната отличалась не меньшей красотой, чем столовая: пол был отделан зеленой яшмой с черными прожилками, а стены и потолок — голубовато-зеленым аквамарином. На потолке красовалось мозаичное изображение леопарда с зелеными самоцветами вместо глаз. Посреди комнаты размещалось широкое ложе, устланное покрывалами из черного шелка, рядом стояло несколько мягких кресел.

— Вы расстались до вечера, — уточнила Кэт, — совсем ненадолго. А уж на своей вечеринке она своего не упустит — да и вряд ли ты станешь возражать.

— Перестань, — поморщилась попаданка, — выглядишь совсем тупо.

Про себя, однако, Лена не могла не признать, что ухаживания княгини ей понравились — как и сама княгиня, если совсем честно. Ревность же Кэт начала раздражать попаданку — в конце концов, у нее не было никаких оснований хранить верность кошкодевке. Но и ссориться Лена не хотела — особенно сейчас, когда Кэт развалилась в кресле, даже в этой небрежной позе умудряясь выглядеть воплощением кошачьей грации и изящества. Она уже сменила дорожную одежду на тот наряд, что принесли служанки — черный шелковый халат с золотистыми узорами. Задравшийся короткий подол приоткрывал точеные бедра, пробуждая у Лены игривые мысли: хоть ее и заинтересовала рыжеволосая княгиня, но и бьющая в глаза животная чувственность кошкодевки вызывала у попаданки, — как и у почти любого человека, — неизменное влечение.

Кэт проследила за взглядом напарницы и досадливо сморщила носик.

— Нечего пялиться, — с вызовом сказала она, — облизывайся на свою княгиню. Только отдохни хорошенько — ты же так устала, бедняжка. А я хочу гулять!

Лена не успела ничего сделать, когда Кэт, сбросив с плеч халат, метнулась к распахнутому настежь окну, на ходу принимая кошачий облик. Лена сдернула с пояса кнут, но запоздала на какие-то секунды — Кэт уже соскочила на нижнюю террасу, а оттуда перепрыгнула на вершину одной из нижних башенок.

— Кэт! — крикнула Лена, — вернись немедленно!

Черный зверь развернулся, уставившись на Лену зелеными глазами и оскалив острые клыки. Кэт уже знала предельную длину змеиной плети и предусмотрительно держалась на безопасном расстоянии. Из пасти вырвалось насмешливое мяуканье и большая кошка одним прыжком скрылась в сгущавшихся сумерках.

— Глупая кошка! — выругалась Лена, — только попробуй вернуться — шкуру спущу!

Рассерженная девушка закрыла витражные окна и принялась разбирать вещи. Дорожную сумку она поставила у изголовья, предварительно вынув и положив рядом ножи — у нее уже возникла привычка держать оружие под рукой. Благо у здешней аристократии это было в порядке вещей и вряд ли удивило княгиню. Вспомнив об Эржет, Лена с сожалением подумала, что поспешила расстаться с ней — после того, что выкинула Кэт, у попаданки чесались руки отомстить капризной попутчице. Но сначала отдых — дорога до замка и впрямь изрядно утомила девушку, а выпитое вино еще больше клонило в сон. Быстро раздевшись, Лена повалилась на ложе и скоро заснула.

Проснулась она от странного ощущения — от обращенного на нее внимательного и недоброго взгляда. Лена открыла глаза — и тут же зажмурилась от растекавшегося по комнате ярко-зеленого света. Прищурившись и прикрывая лицо рукой, девушка посмотрела на потолок и невольно вскрикнула от представшего перед ней невероятного и жуткого зрелища.

Нарисованный леопард оживал — зверь лениво потягивался, играя мышцами под пятнистой шкурой, зевал, обнажая острые клыки. Глаза-изумруды полыхали зеленым пламенем, становясь все ярче и больше. Оскаленная морда стремительно увеличивалась, пока от нее не остались только глаза — словно две зеленых луны, завораживающие своим ритмичным мерцанием. Лена застыла, очарованная странной красотой этих светил — они притягивали, манили ее к себе. Изумруды посылали навстречу ей волны жара, который не доставлял боли, но подчинял и обездвиживал тело. И такое же сияние распространялось и от стен — всю комнату словно охватило зеленое пламя, не обжигающее, но ласкающее девушку приятным теплом. Зеленые языки лизали ее тело, не избегая и самых укромных мест. Яркие огоньки вспыхивали на ее сосках, и Лена вздрогнула от внезапного наслаждения пронзившего ее лоно. В следующий миг она уже извивалась в сладострастных судорогах, теребя свою увлажнившуюся плоть. Рядом с шипением извивались змеи — безошибочно угадывая чувства хозяйки, чешуйчатые твари ласкали женское тело раздвоенными языками. Неудержимая волна словно вырывала девушку из телесной оболочки, увлекая навстречу зеленому пламени, чтобы Лена могла слиться, раствориться в вечном пламени похоти и свободы.