Последний леший - Василий Купцов

Теперь они шли за Еремой. Лошадей не стали брать — молодой волхв предупредил, что лошади спугнут чудище, да и места уж больно болотистые… Рахта почти все время не расставался с Полиной, Нойдак беседовал с Лёкки о разных там колдовских делах, Сухмату же ничего не оставалось, как попытаться выведать из молодого волхва побольше сведений. Постепенно перед глазами богатыря начала вырисовываться картина взаимоотношений здешнего народа и леших на протяжении последних веков.

Действительно, много лет тому назад леших было здесь немало. Люди стороной обходили лесных гигантов, старались не встречаться, а случись такая встреча — уступали дорогу, почет оказывали… И на капище тоже приносили требы Лесному Хозяину. Лешие местных, своих, людей — не трогали — если только не залезут, куда не надо. Но постепенно чудищ становилось в лесу все меньше — убивали заезжие охотники, случалось, и живьем захватывали. Да что толку — его же на руках не унесешь, а сам — не пойдет. Нужны лошади, а лошадей в чащу через болота не проведешь, разве что зимой. Поэтому чаще всего пришлые охотники попросту убивали леших. Если, конечно, древесный великан не просыпался и сам не разрывал неудачников на части. Стрелы и копья были против него бесполезны, они даже не пробивали его толстую и твердую, подобную коре дерева, шкуру. Видимо, лешие почти не размножались, так их становилось все меньше и меньше. И чем реже их встречали люди, тем большим почетом они окружались. А теперь, говорят, остался всего один — вот на него и молятся, как на бога.

— А леший — не бог, ему нельзя воздавать почести, как богу, — говорил рассерженный Ерема, — если ему идолище поставить на капище, то боги гневаться будут! А наши поставили. Вот и будет гнев на их голову! А леший — на него тоже гнев божественный упадет, вот и вас, богатырей, из-под самого Киева боги прислали, чтобы с этим последним чудищем покончить раз и навсегда!

— Вообще-то мы собираемся его ко двору княжескому доставить, — напомнил Сухмат.

— Делайте с ним что хотите, хоть с кашей едите, — бросил со злобой Ерема, — только чтоб его духу и не было здесь!

— Долго же его придется есть с кашей, — усмехнулся почти всегда добродушный Сухмат. Богатырь прямо-таки недоумевал на Ерему — и чего это он все время в такой злобе? Может, у него запор?

Нойдак между тем обсуждал со своим мальчишкой совсем другие темы.

— Но зачем он дал мне этот корень? — недоумевал Нойдак, — Ведь я не просил у него долгой жизни!

— Вот если бы долгой жизни попросил, он бы тебя в дуб превратил! — засмеялся Лёкки, — А ты на что жаловался?

— Что наука трудно дается…

— Ну, правильно, раз долго учить приходится, так он и сделал так, чтобы у тебя много времени было на учение, — объяснял отрок, — а имея долгий век, ты теперича все и выучишь!

— Осталось найти учителя, — вздохнул северянин.

— Найдем мы тебе учителя, — успокоил Лёкки своего друга, — да я и сам поучиться бы не прочь!

— Вот поймаем лешего, возвернемся в Киев, там и найдем кого-нибудь. А не возьмется никто меня учить — пусть тебя поучат, а ты — меня потом всему научишь!

— Конечно, научу! — пообещал Лёкки.

Ну, а какие разговоры вели Рахта со своей возлюбленной, я передавать не стану. В конце концов, это же не женский роман, чтобы его страницы разными там нежностями наполнять. Впрочем, и женскому роману любовь наших героев не подошла бы — слишком уж просты были слова, из уст их исходящие. Да и любителям клубнички здесь делать было нечего — и любовь у богатыря с богатыршей была проста, безо всяких ухищрений и хитростей. Им просто было нужно быть вместе, вот и все, потому и разнообразия не искали…

Прошли болота — одно, второе, третье… Хорошо, хоть немного подморозило —было меньше шансов угодить в жижу. Да и Ерема, по всей видимости, не раз тут хаживал. Известное дело — волхв есть волхв, даже и если плохонький, свое дело все рано знает!

Странно изменился лес. Ну, чащей наших героев, само собой, испугать было трудно. Да, конечно, густой лес, непроходимый, заросли, бурелом… Но не то тревожило. И Нойдак, и Рахта недоуменно озирались. Все дело было в том, что они начали терять ориентировку. Всем известно, что ветвей всегда больше с одной стороны, лишайник же растет с противоположной. Даже опята на пеньке знают, откуда Солнце ясное восходит, и кустики растут, по светилу направляясь. А тут — все во все стороны, как будто и не было здесь солнца никогда. Да, кстати сказать, лес теперь стал не только густой, но и высокий. Настолько высок — что Солнышка и в помине не было! Где север, где юг? Куда они идут? Ерема как-то ориентируется, богатырям остается только что дорожку запоминать. Дорогу-то они на ум кладут, да всем известно, что ее не очень-то в чаще запомнишь, вот если бы пореже лесок был — другое дело — там ориентир, через полусотни шагов — следующий. А тут — и за пять шагов ничего не видно, каждое дерево запоминать приходится. А ведь если обратно идти — деревья-то другими уже покажутся — ведь когда идешь обратно, вид-то совсем иной! А тут, к слову сказать, уже и темнеть начало. И чего это Ерема так долго с отходом тянул? Ведь, известное дело, в поход надо всегда с утреца направляться…

Вот и стемнело — как-то быстро уж очень, непривычно — вроде зимой вечер тянется долго-предолго, а тут раз — и уж не видно ничего. Стали спешно собирать сушняк, потом — разводить огонь. Что за странность такая — только язычок огня покажется, прямо в ладони ветерок так и дунет, вроде и укрыт огонек, да все равно — тухнет. Только трут зря изводишь! А как чуть развели — новая незадача — сушняк не горит. Вот уж чего никогда не бывало — хоть и мороз, всегда получалось — а сейчас нет. Уж и все Слова Нойдак сказал, которые знал, и Сухмат с Рахтой все заговоры, что простым людям известны, сказали — да только дым один — и все тут. Наконец, молодой колдун кровушки не пожалел, палец разрезал, на землю капнул, Огонь стать братом попросил — разгорелся огонек, видно услыхал его дух огня, а дух этот, известное дело, даже богам неподвластен, а не то что каким-то там лешим, в своих лесах мороку наводящих.

Пока с костром водились, и не заметили, что Ерема куда-то пропал. Как сгинул! Думали поначалу — отошел по нужде подальше, все-таки бабенка в ватаге, неудобно. Но что-то долго проводничка-то не было. Стали звать. Кричали, кричали — все напрасно. Тут и поняли богатыри, что утек Ерема. Бросил, ничего не сказав, в лесной чаще!

— Говорили же все, что верить ему нельзя — не послушались! — с опозданием начал сокрушаться Рахта.

— Но к лешему-то он нас привел… — возразил Сухмат.

— Почему ты так думаешь? — удивился Рахта, — По-моему, он нас попросту сгубить решил!