Последний леший - Василий Купцов

В тот морозный вечер богатыри остановились на ночлег у двух пожилых людей. Старик со старухой жили одиноко — дети умерли, а у внуков уже были собственные дети и свои дома. Старики были люди добрые, сердечные. Хоть был уговор заплатить только за ночевку, богатырей и угостили, чем Род послал, да еще бабка — ведь с мороза ребятушки — наварила сбитня горячего, простого — только мед да патока да мята, зато с бражкою! Богатырям сразу стало тепло да хорошо, каждый свое отдельное спасибо сказал… И пошла неторопливая беседа. Рахте вдруг пришла в голову мысль — а что как да спросить стариков насчет лешего?

— Леший? Да много чего о лешем сказывают, — прошамкала баушка, — вот так пойдешь по ягоды, да леший и соблазнится…

— Уж это на тебя, что ли, соблазнится, — рассмеялся Сухмат.

— А что, я может, и понужнее могу ему быть, чем девка молодая, неопытная!

— Это как?

— А вот так! — и старуха рассказала такую сказку.

"Жила в деревеньке старуха на веках, Савиха. Пошла она за ягодами и заблудилась. Пришел мужик:

Бабка, что плачешь?

А заблудилась, дитятко, дом не знаю с стороны.

Пойдем, я выведу на дорогу.

Старуха и пошла. Шла, шла:

Что этта лес-от больше стал? Ты не дальше-ле меня ведешь?

Вывел на чисто место, дом стоит большой; старуха говорит:

Дедюшка, куда ты меня увел? Этта дом-то незнакомый?

Пойдем, бабка, отдохнем, дак я тебя домой сведу.

Завел в избу, зыбка вёснет.

На, жонка, я тебе няньку привел.

Жонка у лешего была русска, тоже уведена, утащена. Старуха и стала жить, и обжилась; три года прожила и стоснулась. Жонка зажалела:

Ты так не уйдешь от нас, а не ешь нашего хлеба, скажи, что не могу есть.

Старуха и не стала; сутки и други и третьи не ест. Жонка мужа и заругала:

Каку ты эку няньку привел, не лешего не жрет и водиться не умеет, отнеси ее домой.

Леший взял на плечи старуху, посадил да и потащил. Притащил ко старухину двору, бросил, весь костыченко прирвал, едва и старик узнал старуху. Вот онa и рассказывала,, что у лешего жить хорошо, всего наносит, да только скучно; один дом невесело!"

Поняли Рахта с Сухматом, что толку им от старухи — как от козла молока! Совсем не тот им леший нужон был, их леший в домике не проживает, он на веточках спит. А уж как такая громада жениться на русской может — так то только в сказках и бывает, а по правде — любой мужик засмеет!

— Что, не интересны бабьи сказки? — спросил старик.

— Нет, не интересны, — согласился Сухматий, — а может ты какую историю про лешего знаешь? Только не бабью…

— Можно и не бабью! — кивнул старик, — Можно и охотничью!

— Во-во! Давай нам охотничью историю про вашего лешего! — обрадовался Рахта.

— Идет как-то охотник по лесу, — начал дед, — орешки грызет. А навстречу ему леший. «Что грызешь, человечек?» — спрашивает. «Орешки!» — отвечает охотник. «Дай и мне попробовать» — просит леший…

— Знаю я эту сказку! — оборвал старика Рахта.

— Ну да, — поддакнул Сухмат, — здорово она кончается, когда лешие бабенку увидели и говорят: «Гляди-ка, а у нее рана еще и побольше твоей будет!».

— Все-то вы знаете, везде побывали, все прослыхали, — заворчал дед, — а коли такие знающие-ведущие, так и нечего у старых людей сказки сказывать просить!

Что же, все шло к одному — богатырям либо ничего не рассказывали о лешем, либо морочили голову глупыми сказками…

Ведунов оказалось вокруг немало. Двое жили в городе, еще двое — в лесах неподалеку. Как и уговорились, к первому ведуну пошел Нойдак один. Беседа началась вроде бы мирно, о том, о сем…

— Прослышал я, что водится здесь такое чудо-юдо… — попробовал заговорить о главном Нойдак и начал описывать лешего.

— А что у тебя за интерес такой к лесному лешему? — хитро усмехнулся старик-ведун, — Такой тебя с потрохами сожрет, да не подавится! Иль Слово знаешь евойное?

— Не сожрет! — и Нойдак по простоте душевной, разболтал всё, — Мы его сами поймаем, да цепи железные оденем, и в Киев-град отвезем!

— Что зело сильны твои богатыри?

— Еще какие сильные! — Нойдак даже руками размахался, так разгорячился, — Да и леший тот, когда спит, к себе подпускает, вот мы его сонного…

— Может, и впрямь поймаете так лешего, — кивнул старик, — вот только не водится такого чуда-юда у нас!

— Как не водится? — опешил Нойдак, — Мы же слыхали, и не от одного человека…

— Может. И водились — во времена стародавние, — покачал головой ведун, — а теперь нет! Вымерли, небось, как подземные мыши преогромные…

Хитрый ведун перевел разговор на другую тему, а наивный Нойдак, не почувствовав подвоха, пошел на поводу…

— Что за мыши преогромные? — кажется, ему стало страсть как интересно.

— Водятся под землею такие большие мыши, по сравнению с которыми конь — как кутенок с тобой сравнивая… Большие-пребольшие, волосатые-преволосатые, спереди два зуба длинных торчат. И нос так и вообще не нос, а чудо страшенное, длинное-предлинное… Роют они теми зубами землю, путь перед собой прорывая, оттого и земля дрожит. Только так они к темноте привыкли, что если случайно на свет ясный попадают, так сразу и умирают. Потому и находят их под землею мертвыми… И никто живыми так и не увидел!

— Сказки все это, — заявил Нойдак самодовольно, — я такое чудо сам видывал. И лежало оно давненько во льду вмороженное, и вовсе не на свету, его собаки просто нашли, а мы — разрыли. И мясо у него было вкусное! Особенно этот страшный нос, он и не страшный вовсе, а очень нежный и ароматный… Вкусный как… — Нойдак подыскивал сравнение, — Как поросеночек!

— Может, ты и прав, — согласился ведун, — я ведь тоже и другое слышал. Что далеко за Святыми горами, где холодно-прехолодно, там живут эти мыши преогромные и едят они траву да кустарнички, длинным носом себе еду с земли добывая… Да тебя, заждались, поди?

— Да, будь здоров, мудрый человек! — поклонился Нойдак на прощание. И только на пороге спохватился, — А как же леший, ну тот, что на ветвях живет и спит крепко?

— Да нет у нас никакого такого лешего, нету! — и ведун мягко вытолкал своего младшего коллегу за дверь…

Визиты к трем остальным ведунам были и вовсе безрезультатны. Двое куда-то срочно уехали, а третий прикинулся совсем уж убогим — сижу, мол, по старости лет в избенке, больных лечу, что сами ко мне приходят, ворожу помаленьку, нигде не бываю, ничего не знаю… Леший? Вроде баушка мне про такого в детстве рассказывала… А больше ничего не знаю, нет, не слыхал!

— Скрывают! — вздохнул Рахта, — Старичок-то в глаза не смотрел, отводил глазки…

— Да и не сидит он сидьмя, — согласился Сухмат, — больных лечить да ворожить — травку собрать надобно, а учеников не видно было.