Воспитание чувств - Хейер Джорджетт

– Но, леди Шерингем, подождите! – взмолился он. – Вы уверены, что…

– Да, да! Кроме того, разве я могу оставить бедную Изабеллу одну на милость сэра Монтегю?

– Судя по тому, что я имел честь слышать, бедная Изабелла вполне в состоянии защитить свое целомудрие! – сухо заявил мистер Тарлетон.

– Правда, она дала ему замечательный отпор? Она всегда была девушкой с характером! Но сейчас, полагаю, ей очень не по себе! Прошу вас, подержите поводок Пага, сэр!

Мистер Тарлетон, на котором уже начали сказываться события сегодняшнего вечера, покорно принял поводок и стал с опаской наблюдать за тем, как его спутница отворила дверь и вошла в буфетную.

Мисс Милбурн стояла у камина, поднеся к огню ножку, обутую в полусапожек из оранжевой ткани; она, повернув голову, изумленно воскликнула:

– Геро!

– Собственной персоной, – с солнечной и радостной улыбкой, пренебрегая общепринятыми правилами этикета, подтвердила Геро. – Бедная Изабелла, как ты перепачкалась! Я уже не говорю о несчастье, которое с тобой произошло! Но пройдем же в гостиную! Тебе совершенно нет необходимости нанимать бричку владельца гостиницы, потому что я отвезу тебя в Бат в своей карете!

– Однако каким образом? – запинаясь, в величайшем изумлении пролепетала мисс Милбурн. – Как ты здесь оказалась, да еще в такой час? О, Геро, в какую историю ты впуталась снова?

– Знаешь, Изабелла, это уже переходит все границы – не тебе обвинять меня в том, что я попала в неприятности! Лучше посмотри на себя! – парировала Геро. – Не представляю, как ты могла отправиться на прогулку в такую даль в обществе сэра Монтегю Ревесби, потому что это никуда не годится!

– Мы с сэром Монтегю, – ответила Изабелла и покраснела, – ездили на экскурсию в Уэллз в компании нескольких моих друзей!

– Ну, и где же они, твои друзья? – невозмутимо поинтересовалась Геро. – Тебе следует знать, Изабелла: я подслушала весь твой разговор с сэром Монтегю, и, хотя понимаю, что ты не виновата в поломке экипажа, нельзя отрицать – ты оказалась в крайне неловком положении. Ты, конечно, вольна говорить все что угодно, однако я уверена: есть один человек, который, чего бы тебе очень хотелось, ни за что не узнал бы об этом! Потому как ты не настолько бессердечна, чтобы причинить ему такую боль, я в этом убеждена!

Мисс Милбурн, уставшая, замерзшая и потрясенная куда сильнее, чем она пыталась показать, почувствовала вдруг, как слезы защипали ей глаза, и закрыла лицо руками, взмолившись:

– Ох, Геро, не надо! Пожалуйста, не говори больше ничего!

Геро моментально подбежала к ней.

– Ой, прости меня! Прошу тебя, не плачь, моя милая Изабелла! Я не хотела сделать тебе больно, честное слово! – сказала девушка.

И тут своим вкрадчивым и ласковым голосом заговорил сэр Монтегю:

– Как трогательно, леди Шернигем! Но где же, позвольте спросить, ваш супруг? Его здесь нет, как я вижу! Собственно говоря, насколько я могу судить, в последнее время его нечасто видят в вашем обществе! А ведь вы были моим самым заклятым врагом, не так ли? Интересно, не пожалеете ли вы об этом теперь? Знаете, а ведь я почти уверен, что пожалеете! Не слишком ли самоуверено с нашей стороны будет питать надежду взглянуть на джентльмена, который, вне всякого сомнения, скрывается вон в той приватной гостиной?

– Нет! – провозгласил мистер Тарлетон, показываясь в дверях. – Не слишком, сэр! – С этими словами он влепил хук правой сэру Монтегю в челюсть, отчего тот простерся на полу. – Поднимайтесь, и я хорошенько угощу вас еще разок! – пообещал Тарлетон, встав над сэром Монтегю и сжав кулаки.

А у сэра Монтегю выдался нелегкий день: несмотря на все свои усилия, честные и не очень, он так и не сумел склонить к замужеству богатую наследницу, в предплечье ему вонзилась заколка от шарфа, добрых три мили ему пришлось шагать по проселочной дороге рядом с дамой, хранившей ледяное молчание, и неотесанным мужланом, коего она наняла, дабы он указал им дорогу к ближайшему постоялому двору. И уже здесь Монтегю столкнулся со своим злейшим врагом, на которого возлагал вину за бо́льшую часть постигших его несчастий; наконец его болезненно и постыдно сбил с ног какой-то незнакомец, грозивший повторить неприятный опыт. Разрываясь между гневом и естественным страхом человека, для которого физическое насилие всегда оставалось недопустимым ужасом, он потерял голову. Его тросточка со стуком упала на пол вместе со стулом, на который он положил ее и за спинку которого отчаянно ухватился при падении.

Монтегю протянул к трости руку, с трудом поднялся на ноги, взялся за набалдашник из слоновой кости и, когда мистер Тарлетон решительно шагнул к нему, вырвал спрятанную шпагу из невинно выглядевших ножен и ткнул в своего обидчика. Мистер Тарлетон опоздал на какую-то долю мгновения. Он заметил, как рванулось к нему стальное жало, и успел уклониться, так что клинок, вместо того чтобы вонзиться ему в грудь, прорезал рукав и располосовал предплечье. В следующий миг Тарлетон подскочил к сэру Монтегю вплотную, вырвал у него клинок из рук и вновь ударом опрокинул его на пол. После этого он застыл над поверженным врагом, тяжело дыша и машинально пытаясь зажать рану, кровь из которой обильно пятнала его рукав зловещим багрянцем и капала на пол.

Обе дамы, в ужасе наблюдавшие за происходящим, бросились к нему.

– Какой позор! – вскричала Изабелла, величественно сверкнув глазами. – Обнажить сталь против безоружного человека! Негодяй!

– О, бедный мистер Тарлетон! – запричитала Геро. – Вы пострадали из-за меня! Я чрезвычайно вам обязана, но очень надеюсь, что рана ваша несерьезна! Позвольте, я немедленно сниму с вас сюртук! А, хозяин, это вы? Будьте добры, как можно скорее принесите мне воды в тазу и немного бренди! А вы, официант, помогите этому джентльмену снять сюртук, а вы, все остальные, уходите отсюда и не мешайте!

– Боже милосердный! – слабым голосом пробормотал мистер Тарлетон, заметив, что в комнату набились владелец постоялого двора, официант, конюх, оба форейтора и служанка. – Что я наделал! Моя проклятая глупость! Но когда я услышал, каким тоном он обращается к вам, то не смог сдержаться!

– Разумеется, не могли! – согласилась Геро, бережно закатывая рукав его сорочки и обнажая безобразный порез. – Здесь не обойтись без хирурга! Хозяин… о, он уже ушел! Эй, кто-нибудь, пожалуйста, сбегайте за хирургом, живущим неподалеку, и скажите ему, что в его помощи нуждается джентльмен, с которым произошел несчастный случай!

– Ради всего святого, никого не надо звать! – взмолился мистер Тарлетон из кресла, в которое его усадили. – Это пустяковая царапина! Лучше передайте мне одну из тех салфеток и помогите перетянуть ею руку!

Изабелла, порывшись в своем ридикюле, извлекла из него ножницы и принялась с их помощью резать салфетку на полоски. Сэр Монтегю, ужаснувшись как своей последней по счету безумной выходке, так и ее сокрушительным результатам, которые могли наступить, с величайшим трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел в дальний конец комнаты, на ходу ощупывая быстро распухающую челюсть и отчаянно пытаясь придумать, как избежать возмездия.

Тут вернулся хозяин с миской воды и властным окриком велел своим работникам идти заниматься делами. Официант поднес стакан бренди к губам мистера Тарлетона, и тот, ослабев от изрядной потери крови, сделал небольшой глоток и откинулся на спинку кресла, устало смежив веки.

Хозяин, донельзя разгневанный столь неподобающим происшествием в его гостинице, чрезвычайно умело обработал рану, но заявил: он немедленно пошлет за деревенским констеблем, дабы тот арестовал обоих вояк. Едва он успел выразить уверенность, что магистрат будет знать, как поступить с так называемыми джентльменами, пытающимися лишить простых форейторов честно заработанной платы, как во дворе раздался стук копыт, скрежет колес по гальке и кто-то нетерпеливым голосом крикнул:

– Эй, там! Конюх! Конюха сюда немедленно!

– Шерри! – завизжала Геро, стоявшая рядом с креслом мистера Тарлетона, и выскочила в коридор, ведущий во двор. – Шерри, Шерри!