СТРУНА ИСТОРИИ - ГУМИЛЕВ Николаевич

Я сам был в Митреуме, в Будапеште, — это один из самых восточных храмов Митры. Ямка такая небольшая, на которой барельеф Митры: он стоит, коленом придавливая быка, и убивает его кинжалом. Одет он в персидский кафтан и широкие штаны, и персидская шах-тиара на голове. Впечатляющее зрелище!

И вот этот культ Митры принял Юлиан, его назвали Отступником за то, что он отошел от христианства. Он действительно отошел от христианства и постарался найти себе союзников. Он попробовал восстановить древний языческий культ, но из этого ничего не получилось. Потому что были особые процессии, запрограммированные в языческом культе, в которых там — венки и факелы зажженные должны были нести самые почтенные дамы Рима, — матроны такие, всеми уважаемые. Они все стали — христианками. Они уже не пришли на этот праздник. Пришлось брать проституток. То есть понимаете, — праздник сразу же как-то потерял значительную долю своего обаяния.

И Юлиан, который попытался восстановить древнюю, антихристианскую римскую доблесть, он, в общем, оказал христианству колоссальную услугу. Он объявил снова полную веротерпимость. То есть ариане, которые господствовали в православной церкви, оказались уравнены в правах с побежденными никейцами, то есть православными. Никто никого не обижал, никто никого не прижимал.

Юлиан призвал из изгнания христианских епископов — сторонников никейского символа. Провозгласил религиозную терпимость. Но только он говорил: «Вот, я схожу в поход на Персию, разгромлю ее, тогда я и расправлюсь с христианами!»

И христиане очень боялись этого похода и его победы. Но зато евреи были очень рады. Они поддерживали Юлиана, он был их лучшим другом. И они снабжали его войско. И войско шло очень хорошо: через Евфрат, по равнинам Месопотамии, подошло к Тигру. И тут случайная стрела убила императора. Умирая, он вскрикнул: «Ты, — победил, Галилеянин. — имея в виду Иисуса Христа.

Субпассионарии, которые жили в Риме, получали хлебный паек, а остальное — добывали, как могли. Это были провинциалы, потерявшие свои этнические связи, разбитые на разные уезды — провинции, где они ковырялись в земле, платили ренту бывшим патрициям и всадникам, но старались их обжулить, как могли. То есть это были уже не римляне, и не эллины, и не скифы, и не галлы, а — кто попало. Тогда возникло понятие — Homo — «человек», просто человек. Деэтнизация дошла до такого положения, что римский император господствовал над массой людей, которые не образовывали никаких мелких консорций, никаких субэтносов, а так — сплошная «каша».

И каждого человека надо было по-особому брать и уличать в каких-нибудь преступлениях. Это было очень легко (потому что писали они доносы друг на друга в большом количестве), но совершенно бессмысленно. Зачем было уличать, когда он пользы никакой не принесет ни в тюрьме, ни на воле, ни на арене цирка, ни в армии? В армию-то их брать было нельзя — ненадежные солдаты из них получались. А они, конечно, не верили ни в Бога, ни в черта. Только были суеверны до крайности. Сапог всегда надо было сначала надевать на правую ногу, потом уже — левую обувать. Иначе — будет несчастье. Вот в это — они верили. В колдовство, — пожалуйста! В этих — хиромантов, в гадателей всяких — сколько угодно! Интересно так!!! Погадаю! Но принадлежать к какой-нибудь религии? — Нет, это было бы для них просто обременительно.

И вместе с этим они играли колоссальную роль. Вспомним, что именно эта римская чернь (и не только римская, но и александрийская, антиохийская, и карфагенская, и прочие) требовала казней христиан. И тут они стали требовать казней, только не христиан, а языческих философов. Им было все равно — кого. Лишь бы этих — выделяющихся людей, которые были на них чем-то внутренне не похожи, — их бы сунули в глотку разъяренному, голодному тигру, или зажгли живьем, как смоляной факел, или распяли бы на кресте. А они бы (субпассионарии. — Ред.) с удовольствием это все смотрели и похохатывали! Им было всё все равно. И они-то и составляли большинство империи, большинство ее населения. Потому что храбрые пассионарии погибли сначала в гражданских войнах, потом — в солдатских мятежах. Гармоничники были ободраны до нитки и тоже, вообще говоря, изнемогали под налогами, которые на них накладывали, для того чтобы заплатить жалованье легионерам.

Огромное количество золота уходило из Рима на Восток, потому что с Востока согдийские купцы им везли — шелк. А шелк — вещь по тем временам была самая нужная. Потому что вши, которые заедали всех древних римлян и все прочие народы, они на шелковых-то платьях не водятся. И поэтому каждая римлянка от своего мужа или отца требовала шелковую тунику. А стоил шелк — о-чень дорого. Потому что, учитывая потребности и его незаменимость, согдийские купцы привозили шелк-сырец из Китая, через Согдиану, через Персию в Сирию (Л. Н. Гумилев показывает торговые пути на карте. — Прим. ред.), здесь обрабатывали в эргастериях (специальных мастерских), потом распространяли по Римской империи. Вот это высасывало из страны колоссальное количество денег. Ну, представьте себе, что в наше время не было бы… мыла. Ну, вот вы были бы в таком же положении, как древние римляне.

Ужас пришел на Рим не с Востока, а — с севера. Готы вторглись в восточную часть Римской империи, подошли к стенам Адрианополя,[491] и даже к Константинополю они подошли и хотели взять его. Но Константинополь был хорошо укреплен, а около Адрианополя с ними встретился император Валент[492] — сам арианин. Вот здесь Адрианополь (Л. Н. Гумилев показывает на карте. — Ред.) И потерпел полное поражение: плохо сражались римские легионеры.[493]

Я не могу сказать, что тут была виной та или иная религия. Нет конечно. Но они плохо сражались, потому что и там, в легионах процентный состав все время снижался в отношении пассионарности. Механизм этого был прост. Почему идет вот это резкое смещение — даже до отрицательных величин? — Да потому, что при каждом восстании солдаты убивают своих злейших врагов. А кто для солдата — злейший враг? — Старшина и взводный. Они им не дают ходить в самоволку, они не дают пьянствовать, они не дают грабить население, насиловать женщин, требуют физической подготовки, на физкультуру гоняют. А восстания в римских легионах были примерно каждые два с половиной месяца. То там, то тут. И поэтому за IV век весь унтер-офицерский состав был истреблен. И римские легионы сделались бессильны.

Правда, римляне нашли способ, как гальванизовать свое «гниющее тело». Они стали приглашать варваров, которые нанимаясь за деньги и исповедуя культ Митры или даже не Митры, а будучи христианами, очень неплохо помогали защищать Рим. Феодосий I Великий в конце IV века выгнал готов после гибели своего предшественника Валента, вернул территории около Дуная, то есть вернулся к старым римским границам. Но сделал он это, нанимая германцев разных племен. И любой германец любого племени мог сражаться против своих соплеменников, если он поступил на службу Риму. У него была воинская присяга — он выполнял свои обязанности.

Например, когда готы снова пошли в поход на Рим, то глава римских войск вандал Стилихон[495] разбил готского короля Алариха. Сначала в Греции он его разбил, выгнал его с Балканского полуострова, потом тот попробовал вторгнуться в Италию, он — снова его разбил. Вообще, очень талантливый был человек, честный, хороший. Привел к себе много родственников, всех устроил, — на места. Но и те были — ребята крепкие. Вообще, вандалы, как народ древний, были даже лучше готов, в смысле боевых своих достоинств. Но кончилось это для него плохо, так как он был христианин, и вся его семья была христианская.

После последней неудачной вспышки в Риме в пользу язычества, когда франк Арбогаст заставил римского патриция Евгения вернуться к старым богам, внести алтарь Победы в Рим и, так сказать, принять титул императора. Евгений это все проделал, он ничего делать не мог, все делал Арбогаст, то есть иностранец.

Но тут его Феодосии разгромил, захватил их в плен, казнил — за бунт. Но все-таки империю перед смертью разделил на две части:[497] Византия — на востоке, а на западе — Гесперия (которая вскоре погибла) — и везде поставил императоров. Императорам дал хороших советников. Были даже иностранцы, но — пассионарии. На востоке сидел евнух Руфин — хитрый царедворец и дипломат, который большого вреда не принес.