Весенние заморозки (СИ) - Александр Хомяков

Но я видел эту самую семью при штурме замка Риммор. Раз угнездившись в моей голове, образ непримиримых фанатиков, алчущих крови, упорно не шел прочь. Я узрел истинное лицо своих сородичей, какими они стали ныне, и даже сегодняшние слова Алагли не добавили к нему ничего нового. Я не собирался поворачиваться к ним своим лицом. Я еще не сошел с ума, и возвращаться в мир, который избрал путь безумия, не хотел. Если у меня и не было своей гордости, то были, по крайней мере, четкие представления о том, какие пределы должны быть у человека в потере того человеческого, что ему присуще.

Еще я был упрям, как стадо баранов. И, если угодно, настолько же глуп.

-Я не пожелал сражаться за бредни вашего нового бога, - медленно, с расстановкой произнес я в лицо Лагрели. - Я не считал и не считаю арденов врагами и убийцами наших предков. Я не пожелал сдаваться в плен обезумевшей толпе настоящих убийц, которые затеяли войну только для того, чтобы вырезать мирное население страны, почему-то ставшее им ненавистным. Я считаю, что нерберийцы, которые в этой части света являются чуть ли не самым цивилизованным народом, хотя бы в силу этого не должны опускаться ниже варваров. С вами, такими, какие вы стали сейчас, я не желаю иметь ничего общего. И любимые вами предки-эйтории, очевидно, тоже - они однозначно заявили о своей позиции, утопив ваши корабли...

Я мог продолжать этот перечень обвинений долго. Конечно, мне не дали. На этот раз ударов сапогами по ребрам избежать не удалось. Некоторые кости, похоже, они таки сломали, прежде чем вновь вмешался стикреец. Этот парень положительно пытался тут всем показать, что его слово весит больше всех остальных; впрочем, я мог быть несправедлив, и он мне симпатизировал. Мне тогда сложно было рассуждать, я корчился на земле от боли. Стратег Стикра поднял руку, пинавшая меня солдатня отступила.

-Как стратег города Эсталы, из коего родом назвавшийся Мальтори, бывший комендант замка Риммор, - прозвенели в моих ушах слова Лагрели. - я утверждаю, что имею право решать судьбу сего человека. Я определяю, что Мальтори из Эсталы заслуживает наказания большего, нежели то, что уготовано другим пленным нерберийцам из города, что дал мне власть над своим флотом и своими людьми в Сиккарте. Я определяю, что он будет повешен при полном сборе войска и пленных из числа захваченных сегодня утром стратегом Стикра.

Я увидел, как великолепной кожи сапоги подошли, приблизились к моему лицу. 'Ударит', - подумал я и зажмурился. Однако прошло некоторое время, а удара все не было. Я осторожно открыл глаза.

Его лицо склонилось ко мне. Злое лицо. Остервеневшее.

-Не сейчас, Мальтори, - прошипел он. - не сейчас, позже. Змееныш!

Меня рывком подняли на ноги. Тело отозвалось криками боли, раздававшимися из самых разных мест. Я мучительно гадал, что из внутренностей мне успели отбить. В героя я успешно доигрался.

Подгонять мотивы под поступки - похоже, не просто мое любимое занятие, но удел. Судьба, если бросаться теми словами, которые так любят Старшие. Что ж, теперь у меня было предостаточно для этого занятия времени. По приказу Лагрели перед загородкой с пленными был врыт в землю столб, бывший раньше реем на одном из нерберийских кораблей. К нему меня и привязали, спиной к моим братьям по оружию и лицом к, мягко говоря, неприветливому лагерю. Мои прегрешения были оглашены во всеуслышанье, теперь каждый солдат в этой армии мог честно плюнуть мне в лицо, перед этим спокойно прицелившись и не опасаясь, что жертва сумеет отклониться.

Чем некоторые из них и развлекались. Скажу откровенно: если вам будет угрожать такая перспектива, и вдруг будет возможность ее избежать - избегайте не задумываясь. Это настолько противно и унизительно, что с самого крутого наглеца мигом сдувает всю самоуверенность, раз и навсегда.

Впрочем, от глупости это не лечит. Когда плевать в меня все же перестали - за это мне опять же следовало благодарить стикрейского военачальника, на моих глазах сделавшего на сей счет внушение своим солдатам, - во мне опять проснулась прежняя бесшабашность. С той только разницей, что терять мне уже было совершенно нечего.

Я как раз - дабы отвлечься от тягостных мыслей, а также чтобы поиздеваться, - проповедовал собравшейся группке солдат банальные, для лучшего понимания излагаемые достаточно грубым солдатским языком истины о нормальном человеческом отношении друг к другу, когда скорее услышал, чем увидел возню на дальнем от моря конце лагеря. Солдаты тоже начали оборачиваться на непривычный шум; я поморщился, - моя проповедь, как мне казалось, даже имела некоторый успех, - но мне и самому стало интересно, какими событиями разнообразилась жизнь в этом приюте для умалишенных.

События не замедлили явиться. Простучали копыта лошадей; всадники Стикра сопровождали черную, без какой-либо отличительной символики карету, запряженную шестеркой. Казалось, они меня минуют, увлеча за собой моих слушателей и лишив меня одновременно и единственного имевшегося у меня общества, и возможности узнать, кто это к нам пожаловал. Я уже приготовился страдать дальше в полном одиночестве, но кучер вдруг натянул поводья, карета описала небольшую дугу и остановилась. Придержали своих коней недоумевающие стикрейские всадники. Дверь черного экипажа приоткрылась, выпуская массивного, закутанного в роскошную шубу человека. Медленно, но целеустремленно он направился прямо ко мне.

Для ардена - эти черты лица даже в старости сохраняли свою неповторимость, - он был довольно высоким. Известно, что эйтории и их потомки являются более высокорослыми, чем люди северной расы; этот Старший Севера был выше меня и массивнее покойного Кухут-Пухута. Шуба еще и усугубляла внушительность фигуры.

Он был стар, стар даже для ардена. Он смотрел тем загадочным, непроницаемым, типично Старшим взглядом, что порой раздражал меня в Вальде. Он смотрел на меня. Мне было очень неуютно, и только мое непробиваемое упрямство позволяло мне выносить этот взгляд. Что он там видел в моих глазах и внутри меня, для меня оставалось тайной. Я так и не понял, сколько времени прошло; видимо, не так много, как мне показалось. Он развернулся и вернулся в свою карету. Кортеж тронулся в направлении шатров военачальников. Почти все наблюдавшиеся в моем поле зрения солдаты, в том числе и мои слушатели, потихоньку двинулись в ту же сторону.

-Посол герцога Илдинга и Круга прорицателей Эггора, - шепнул у меня над ухом знакомый голос. - Мальтори, ты самый большой идиот из тех, что встречались мне в моей несчастной жизни. Ты как, решил похоронить всех в одной могиле? И своих ребят, и меня?