Царствование императора Николая II - Сергей Сергеевич Ольденбург

Заявление Государя вызвало необычайное волнение в совещании:

«Витте. Этим вопросом разрешается все будущее России…

Государь. Да.

Витте. Если Ваше Величество считаете, что не можете отречься от неограниченной власти, то нельзя писать ничего другого. Тогда нельзя и переиздавать основные законы.

Гр. Пален. Я не сочувствовал 17-му октября, но оно есть. Вам, Государь, было угодно ограничить свою власть.

М. Г. Акимов. Если сказать “неограниченный” – это значит бросить перчатку. Если изданные законы губят Россию, то Вам придется сделать coup d’Etat. Но теперь сказать это нельзя».

Члены Гос. совета Сабуров, граф Сольский и Фриш высказались в том же смысле.

«В. к. Николай Николаевич. Манифестом 17 октября слово “неограниченный” В. И. В. уже вычеркнули.

П. Н. Дурново. После актов 17 октября и 20 февраля неограниченная монархия перестала существовать.

Кн. А. Д. Ополенский. Вычеркнув “неограниченный”, оставить “самодержавный”.

Государь. Свое решение я скажу потом».

Обсуждение проекта продолжалось 11 и 13 апреля. Когда оно закончилось, гр. Сольский обратился к государю с вопросом: «Как изволите приказать – сохранить или исключить слово неограниченный?

Государь. Я решил остановиться на редакции совета министров.

Гр. Сольский. Следовательно, исключить слово “неограниченный”?

Государь. Да, исключить».

21 апреля открылся съезд к.-д. партии. Обсуждалась тактика в Гос. думе. Шла борьба между левыми и более умеренными. Во время съезда была получена телеграмма о покушении на адм. Дубасова; часть съезда разразилась аплодисментами. Оказалось, по счастью, что адм. Дубасов невредим; но убиты были его адъютант гр. Коновницын и бросивший бомбу.

23 апреля была опубликована отставка Витте. Его преемником назначался И. Л. Горемыкин. Одновременно с Витте ушли не только «его» министры, но и П. Н. Дурново, и даже министр иностранных дел гр. Ламздорф. Гос. думу должен был встретить совершенно новый состав правительства.

Либеральный журнал «Свобода и Культура» поместил «политический некролог» б. премьера: «Граф Витте – совсем не реакционер, а просто человек без всяких убеждений… Для того чтобы занять первое место, он должен был заявить себя в октябре решительным сторонником общей реформы. Для того чтобы укрепить свое положение, он не призадумался затем заключить тесный союз с П. Н. Дурново. Если бы в высших сферах созрело твердое намерение вернуться вспять к неограниченному самодержавию, и предприятие не было бы, по мнению гр. Витте, обречено на быстрое крушение – он, конечно, не преминул бы стать во главе такого дела… И после всего, что случилось, это единственная роль, которая могла бы возвратить снова гр. Витте к власти».

Эти слова были пророческими – гр. Витте не раз затем выдвигал себя на такую роль; но он встретил неодолимое препятствие: «Нет, никогда, пока я жив, не поручу я этому человеку самого маленького дела! Довольно с меня прошлогоднего опыта», – писал государь императрице Марии Феодоровне (2.XI.1906).

Новые основные законы, с таким трудом прошедшие через горнило царскосельского совещания, были опубликованы 26 апреля. Съезд к.-д. в своем заключительном заседании принял, по предложению П. Н. Милюкова, резкую резолюцию: «Накануне открытия Гос. думы правительство решило бросить русскому народу новый вызов. Гос. думу, средоточие надежд исстрадавшейся страны, пытаются низвести на роль прислужницы бюрократического правительства. Никакие преграды, создаваемые правительством, не удержат народных избранников от исполнения задач, которые возложил на них народ».

Глава двенадцатая

Открытие Первой Думы; ее состав; слово государя; требования амнистии. – Прения об ответном адресе; отклонение поправки Стаховича об осуждении террора. – Декларация кабинета Горемыкина. – Борьба вокруг вопроса о смертной казни. – Погром в Белостоке. – Толки о думском кабинете. – Обращение Думы к стране по аграрному вопросу. – Роспуск Первой Думы.

Выборгское воззвание. – Правительство Столыпина. – Бунты (Свеаборг, Кронштадт). – «Кровавое воскресенье» в Варшаве. – Взрыв на Аптекарском острове. – Программа реформ и военно-полевые суды. – Гучков и Столыпин. – Перелом настроения. – Разложение террора.

Эра реформ: закон о равноправии крестьян; создание земельного фонда; закон 9 ноября 1906 г. о выходе из общины.

Выборы во Вторую Думу. – Успехи левых и правых. – Декларация кабинета Столыпина: «не запугаете». – Земельный вопрос в Думе. – Зурабовский инцидент. – Военный заговор с участием депутатов с.-д. – Роспуск Второй Думы.

Новый избирательный закон. – Манифест 3 июня 1907 г. о «доведении до конца дела преобразования».

В день открытия первой Государственной думы в «Новом Времени» появилась необычная статья: «Государь страдал, – говорилось в ней. – На Нем много отразилось. Мыши из подполья разбежались – поели сыра и были таковы. А Государь – Он все остается, и на Нем мучительнее, чем на ком-либо, отразилось все происшедшее за 1904, 1905, 1906 гг…»

Действительно, для государя эти годы были исключительно тяжелыми по великой ответственности, лежавшей на нем, и по той борьбе, и внешней и внутренней, которую ему пришлось пережить. Его решения неизменно вызывали нападки – зачастую с противоположных сторон. Безответственные критики обвиняли его в слабости; противники власти, вкладывая свой собственный смысл в слова его указов и манифеста, утверждали, что данные обещания не были исполнены. Но мятеж был подавлен и Дума была созвана.

«Государю виднее, – писало далее “Новое Время”. – Да, трон выше всего, и много видно с него, чего не видно с кресел и стульев, трибун и кафедр… Государь знает гораздо больше каждого из нас. Возблагодарим Его. А если и не сумеет теперешнее поколение в торопливости мятущихся дней оценить величие и индивидуальность подвига Государя, то тем выше, во исправление настоящего, поднимет Его имя историк».

Император Николай II, конечно, не был поклонником представительного образа правления. Он не питал иллюзий относительно настроений общества. С. Е. Крыжановский присутствовал (в конце 1905 г.) при разговоре государя с гр. Витте и отмечал, как он «с явным раздражением отмахнулся от сладких слов графа, когда тот стал доказывать, что в лице народного представительства Государь и правительство найдут опору и помощь». – «Не говорите мне этого, Сергей Юльевич, я отлично понимаю, что создаю себе не помощника, а врага, но утешаю себя мыслью, что мне удастся воспитать государственную силу, которая окажется полезной для того, чтобы в будущем обеспечить России путь спокойного развития без резкого нарушения тех устоев, на которых она жила столько времени».

Государь считал, что неограниченное самодержавие, в идеале, выше и совершеннее. Но годы правления создали в нем убеждение, что в России начала XX в., и прежде всего – в русском образованном обществе, этот строй не находит достаточного числа убежденных, не за страх, а за совесть, исполнителей монаршей воли. Оппозиция земств, неудача «зубатовского» движения, перебои и медлительность государственного аппарата во время японской войны – все это объяснялось, в конечном счете, тою же причиной – недостатком идейно преданных строю образованных людей. Этого недостатка не могла восполнить преданность народной массы, в которую государь продолжал глубоко верить.

Чтобы облегчить