Зигмунд Фрейд и Карл Густав Юнг. Учения и биографии - Валерий Моисеевич Лейбин

могут сказать о комплексах, а не то, каковы они. На основании сновидений он хотел узнать, что делает с комплексами бессознательное и к чему пациент готовит себя. Поэтому вместо метода свободных ассоциаций Юнг предпочел говорить об амплификации как методе, заимствованном у филологов и основывающемся на поиске параллелей.

Этот метод состоял в том, что, если, например, приходится иметь дело с редким словом, с которым никогда не приходилось встречаться раньше, то в этом случае можно попытаться найти тексты со сходным пассажами, где встречается данное слово, затем использовать в новом тексте формулу, установленную при знакомстве с ранним текстом. Что касается обнаружения контекста, то Юнг предпочитал следовать принципу ассоциативного эксперимента, благодаря которому удавалось находить основания, связанные с появлением какого-то слова или образа.

Подобная логическая процедура, то есть амплификация, представлялась ему более целесообразной при работе со сновидениями, чем метод свободных ассоциаций. Однако в рамках аналитической психологии и терапии, где раскрытие личного и коллективного бессознательного предполагало рассмотрение сновидений, видений и фантазий пациентов, Юнгу приходилось апеллировать и к ассоциативному эксперименту, и к свободным ассоциациям, и к активному воображению.

Для Юнга сновидение – это театр, в котором сновидец является одновременно автором, режиссером, актером, суфлером, сценой, публикой, критиком. При этом он критически отнесся к представлению Фрейда о том, что сюжет или картина сновидения является не чем иным, как фасадом, за которым спрятаны скрытые мысли сновидения.

«То, что Фрейд называет “фасадом сновидения”, это его неясность, являющаяся в действительности лишь проекцией непонимания. То есть о фасаде мы говорим только потому, что не понимаем сон. Поэтому лучше сказать, что речь идет о чем-то вроде непонятного текста, у которого вообще нет фасада, мы просто не можем его прочитать. Тогда не стоит толковать скрытое за ним, сначала нужно попытаться его прочесть».

С точки зрения Юнга, картина сновидения и есть само сновидение. Ведь в реальной жизни фасад в большинстве домов не является иллюзией или обманчивым искажением. Он соответствует содержанию дома и представляет его. Аналогичным образом обстоит дело и со сновидением.

Поэтому, как считал Юнг, нет никаких оснований обвинять сновидение в каких-либо намеренно обманных маневрах. Оно является именно тем, чем и должно быть. Сновидение ничего не хочет и представляет лишь само себя, изображающее содержание. Оно ничего не утаивает, просто человек не понимает его языка.

«Природа хотя и бывает часто темной и непрозрачной, однако она никогда не бывает хитрой, подобно человеку. Поэтому мы должны принять, что сновидение есть именно то, чем оно должно быть, не больше и не меньше».

Юнг исходил из того, что в принципе сновидения выражают все то, что они имеют в виду. Другое дело, что сновидения выражают нечто такое, чего человек не понимает. Их неспособность быть более отчетливыми соответствует неспособности сознания понять или захотеть понять какой-либо спорный пункт.

«Сновидения – не преднамеренные, произвольные выдумки, а естественные феномены, которые есть не что иное, как то, что они изображают. Они не обманывают, они не лгут, они не передергивают и не затушевывают, но наивно возвещают то, что они есть и что они имеют в виду. Они раздражают и сбивают с толку лишь потому, что мы их не понимаем. Они не используют никаких трюков, чтобы что-то скрыть, но на свой лад говорят о том, что составляет их содержание, настолько отчетливо, насколько это возможно».

Фрейд рассматривал сновидения с точки зрения исполнения желаний человека, не получивших реализацию в его бодрственном состоянии. В более поздних своих работах он внес некоторую поправку, говоря о том, что сновидения – это попытка исполнения желаний.

Юнг пришел к мнению, согласно которому сновидение является «спонтанным самоизображением» актуального положения бессознательного, выраженного в символической форме. Такое представление о сновидении оставляет открытым вопрос о том, всегда ли в бессознательном содержании находит отражение исключительно исполнение желания, и наводит на мысль о компенсаторной функции сновидения.

Различия в понимании сновидений имели не только теоретическое, но и практическое значение, связанное с терапевтическим процессом. В частности, Фрейд не был сторонником того, чтобы пациенты записывали свои сновидения непосредственно после пробуждения. Подобную рекомендацию со стороны некоторых аналитиков он считал совершенно ненужным приемом для терапии, поскольку пациенты охотно записывают сновидения и тем самым мешают себе спать, а их большое воодушевление по поводу сновидений не приносит им пользы.

Иной позиции придерживался Юнг. Он считал, что самостоятельная работа пациентов со своими сновидениями является весьма полезной для осуществления аналитической терапии. Поэтому он не только поощрял подобную работу, но и после приобретения пациентами определенного навыка в процессе разбора сновидений на аналитических сессиях давал им своего рода «домашние задания». Пациенты должны были не только записывать свои сновидения, но самостоятельно анализировать их и приходить к аналитику с готовыми интерпретациями, которые обсуждались на аналитических сессиях.

Индивидуальный путь исцеления

Широко распространено мнение, что анализ – это определенный курс лечения, по прохождении которого человек выздоравливает.

Юнг не разделял подобного дилетантского понимания психоанализа, считая его явным заблуждением.

По его убеждению, не будучи панацеей, анализ является более или менее тщательным наведением порядка в психике человека.

«Психоанализ можно определить как приведение в порядок психологического состояния с помощью врача».

Не менее широко распространенным является также мнение, согласно которому психоанализ предназначен для освобождения человека от его комплексов, мешающих ему жить и загоняющих его в невроз или иные формы психического расстройства.

Несмотря на то что именно Юнг уже на ранних стадиях своей профессиональной деятельности уделил значительное внимание проблеме комплексов, тем не менее он не считал главной, тем более единственной задачей психоанализа устранение комплексов из жизни человека.

Согласно его представлениям, наличие комплексов само по себе еще ничего не говорит об ущербности человека. Как таковые комплексы имеются не только у больных, но и у здоровых людей и в этом нет ничего патологического. Поэтому терапевтическая задача анализа вовсе не сводится к тому, чтобы вообще устранить комплексы из жизни человека.

«Мы, психологи, путем длительного и болезненного опыта, хорошо усвоили, что, когда человека избавляют от его комплексов, он лишается своих лучших ресурсов. Ему можно помочь, лишь поставив в известность о них, для того чтобы начался внутренний конфликт. В этом случае комплекс становится фокусом жизни. Все, что исчезает из вашего психологического арсенала, способно принять личину враждебного соседа, который неизбежно вызовет ваш гнев и сделает агрессивным. Без сомнения, лучше знать, что ваш худший враг находится близко, прямо в вашем сердце».

Словом, в аналитической терапии речь идет не