Белые пешки - Екатерина Звонцова

на стуле и уставился в потолок. Весь его вид: мраморно-белая кожа, слишком крупные для казенной мебели плечи, могучая грудина и в противоположность – длинные, самые что ни на есть королевские пальцы – так и дышал чем-то древним и каменным. Уже не крокодильим.

– Ну эй, орел. – Дядя Владя приблизился, еще что-то пробубнил и пожал протянутую руку. Коротко велел: – Не дыми мне тут.

Алеф молча вынул окурок изо рта. Оглядел не без удивления – будто только заметил – и затушил в пепельнице, выполненной в виде человеческого мозга.

– Здравствуйте… – пролепетала Ника.

Молчание угнетало. То, что Алеф не среагировал на приветствие, расстроило еще больше. Да и дядя Владя не спешил начинать беседу в бодрой приказной манере, так характерной для него. Он переступил с ноги на ногу, набрал побольше воздуха. Искал выражения? Странно, за словом он, совсем как дочь, в карман обычно не лез.

– Алеф, что не штурмуешь мозг с другими орлами? – наконец поинтересовался он.

Алеф уже изволил сесть прямо, в этот раз солидно сложил руки на столе. Стол не был таким смехотворным, как стул, но все равно казался маловат для этого даже и не тучного, просто крепкого мужчины. Ника разглядывала его черные волосы, высокий ворот, широкие ногти и гадала, что же не так? Почему он производит такое впечатление?

– Я никогда этого не делаю, как вы помните. – Он вдавил окурок в пепельницу посильнее.

– М-м-м, – протянул дядя Владя. Он словно бы кружил рядом, пытаясь понять, с какого боку зайти. – Ну да, воспитывать тебя еще и воспитывать. Тогда о чем думал?

Да что за вопросы? Но Алеф с удивительной готовностью перечислил:

– О собаках, о детях, о шахматах и о том, какие интересные орудия убийства получаются иногда из шампуров… – Лицо его оставалось сонным.

– ШАМПУР! – заорал лопоухий опер на другом конце комнаты. – Точно же, это наверняка был шампур, там же была Шашлычная Ночь! Спасибо, дядь Алеф!

Ника не обернулась и потому успела заметить, как дядя Владя закатил глаза. Прокашлялся, наклонился, уперся в стол – чуть не сбил маленькую фарфоровую собачку, белого пуделя, стоящего в опасной близости от края. Ника ее едва поймала, машинально сжала в ладонях.

– Не знай я тебя, сказал бы: «Брось дешевые понты», – тихо произнес дядя Владя. Сейчас они с Алефом смотрели друг на друга в упор, и Ника буквально чувствовала, как мирность и праздность разговора улетают в ближайшую форточку. Воздух полнился молниями. – Но я тебя знаю, ценю и прошу в который раз с этими ебаными шах…

– Значит, нет.

– Значит, нет. – Плечи дяди Влади напряглись. – Поищи еще идиота. Найдешь – может, поболтаем, да и то не уверен.

Ника ничего не поняла, кроме одного: сейчас эти двое жутко недовольны друг другом. Пуделек, гладкий, крошечный, холодил ей кожу, добродушно смотря черными глазками из лодочки ладоней. Встряхнувшись, Ника хотела вернуть собачку на место, но не успела.

– Алеф, – дядя Владя распрямился и облизнул губы. – Такое дело… видишь девушку, да? – И он подтолкнул Нику вперед. Буквально заслонился ею, как щитом.

– Слепотой не отличаюсь, – спокойно откликнулся Алеф и кивнул Нике. – Здравствуйте. Спасибо, отдайте, пожалуйста.

– Здравствуйте… – повторно пролепетала та, борясь с иллюзией: глубокий голос ей знаком, где-то она его и раньше слышала. – Отдать… А! Его? – Она протянула пуделя.

– Его. – Теплая шершавая ладонь коснулась ее руки. – Французский фарфор, сороковые годы, осталось только найти черную пару. А вы…

– Я курсант Белорецкая! – поскорее выпалила Ника, решив не терять ни минуты и не надеяться больше на дядю Владю. – И может, вы могли бы…

– Курсант? – задумчиво протянул Алеф. – А имя есть у вас, курсант?

– Да. – Поняв, что сморозила глупость, она в который раз опустила глаза, но только на секунду. – Ника. Просто Ника. А пудель… пудель красивый очень, вот.

Она ничего не понимала в пуделях. И черт с ними. Он не улыбнулся, выражение лица снова было непроницаемым.

– Приятно познакомиться, просто Ника. Я Александр Федорович. Просто Алеф.

Дядя Владя хмыкнул – как показалось Нике, удовлетворенно. Видимо, знакомство проходило лучше, чем он ждал. Или хотя бы быстрее.

– Ну вот видишь, у тебя сегодня день приобретений, то пуделя, то напарники! – решительно заявил он и опять склонился над столом. – Алеф, Нику я официально закрепляю за тобой, отныне ты – ее наставник и защитник. Не обсуждается.

– У-у-у, таки попал! – заржал Цыпа на другом конце помещения.

Лицо Алефа не менялось, он только бережно взял пуделя и переставил поближе к пепельнице, провел по его голове указательным пальцем почти с нежностью.

– Вот оно что… – Ника уже подумала, что все не так плохо, робко заулыбалась, когда он вдруг холодно, как нечто очевидное, спросил: – Батюшка ее застраховал?

Опять. Только почему-то еще гаже, унизительнее. Ника, кажется, покраснела, в глазах защипало, колени свело. Конечно, он тоже знал, чья она дочь. Вот только ей уже надоедало переживать, она начинала злиться – на дядю Владю, на отца, на новых коллег и особенно – на этого, который гладит по головам фарфоровых пуделей, ласково, словно живых собак, а с ней… с ней… Да сколько можно?

– Да! – Она тоже склонилась к столу, чтобы смотреть на Алефа вровень. Глаза вблизи были еще более чудные. – Да, моя страховка – мозги и навыки. Сами увидите.

Она ожидала прямо-таки волны гиеньего смеха со спины, но там, наоборот, стало тихо. Не шептались. Не шутили. Ника покосилась на дядю Владю, спохватившись: не перегнула ли? Разве так заступают на практику? Но тот неожиданно широко, знакомо улыбнулся и потрепал ее по макушке. «Молодец», – прочла она в этой улыбке.

– Она у нас умница и лучшая ученица, – заговорил он, распрямляясь и скрещивая руки на груди. – Еще спасибо потом скажешь, Алеф, так что выкобенивайся поменьше.

– Есть, – лаконично ответил он. И только после движения его бледных губ Ника очнулась: она-то так и нависала над будущим начальником, лохматая, красная и злая. И пялилась, пялилась на него, будто готовясь не то сожрать, не то сжечь.

– Пойдем, Ника. – Дядя Владя потянул ее за локоть. – Побеседуем в кабинете, а он тут пусть с пуделями своими целуется. Алеф, сколько их там уже у тебя?..

– Недостаточно, – довольно маниакально ответил тот, и коллеги опять загоготали.

Дядя Владя тоже хмыкнул, махнул рукой и кивнул на неприметную дверь у противоположной стены. Казалось, разговор окончен, можно выдыхать. Но голос Алефа снова настиг Нику, стоило отойти лишь на несколько шагов.

– Владь, – он внезапно заговорил на «ты», да еще так фамильярно? – Дела нужно объединять в серийник, пока