Ящик Пандоры. Книги 3 – 4 - Элизабет Гейдж

Единственное, о чем он не знал долгое время, это то, что, когда они впервые встретились, Джулия была помолвлена с другим мужчиной, банкиром по инвестициям из Санта-Барбары. Она расторгла помолвку на следующее утро после встречи с Тимом.

Джулия и Тим вместе купались, гуляли, катались на лодке и ловили рыбу, играли в гольф и теннис и говорили без умолку. И еще они занимались любовью. И днем, и вечером, и всю ночь напролет они занимались любовью. Пластика тела Джулии, которое она отдавала так свободно, совершенно завораживала Тима. Более того, ее доверие и ее откровенность были неоспоримы.

Спустя два месяца они отправились в холодную Миннесоту совершить тихую традиционную свадебную церемонию в гостиной дома ее родителей. Тим легко сошелся с ее отцом – приземистым мужчиной, которому была по душе респектабельность Тима и его склонность к физическому труду. То же можно было сказать и о братьях Джулии, и об их простых и дружелюбных женах, и о сестре Треси, и о ее матери.

Все сразу хорошо приняли Тима, да и сам Тим чувствовал, что он им понравился. После свадьбы, когда пришло время уезжать, у Тима при прощании с семьей в глазах стояли слезы.

В свой медовый месяц молодожены совершили круиз вдоль берега Мексики с остановками в Пуэрто-Вальярта и Акапулько. Все эти четырнадцать дней Тим наслаждался утонченной красотой Джулии, ее невероятным очарованием в постели и восхищался ее беспредельной откровенностью.

И впервые за эти годы он позволил себе вспомнить о Лауре. Она не шла ни в какое сравнение с Джулией. Джулия была такой земной и открытой. Лаура же казалась настолько замкнутой, настолько сложной и недоступной, что было очевидным, почему Тим не смог быть счастлив с нею.

Рядом с Джулией каждое утро вспоминать о Лауре было неприятно, можно сказать, противно. Воспоминание о полной невозможности проникнуть в ее внутренний мир, об одиночестве и даже страхе причиняло боль.

С Джулией же не было никаких секретов, никаких запретных тем, ничего, чем бы он не мог с ней поделиться. Она не боялась принадлежать ему, и владеть ею было так приятно. К тому же она заставила Тима снова чувствовать себя мужчиной.

– Ладно, лентяй, – сказала Джулия, в последний раз поцеловала его и выпрыгнула из постели. Вид ее пижамы и не прикрытого ею загорелого тела вызвал у Тима улыбку. – Собирайся. Я хочу съездить в город раздобыть кое-что к вечеру. Ты вернешься к ленчу?

Тим секунду подумал. Этим утром у него была встреча в Ошенсайде, в двадцати пяти милях вниз по берегу. Сложно будет успеть вернуться к ленчу. Однако у Тима вошло в привычку всякий раз, по возможности в полдень, заниматься любовью со своей новой женой. Он надеялся успеть.

– Давай в полпервого, – сказал он.

– Согласна, – улыбнулась Джулия. – Кофе готов. Твои газеты на столе. Увидимся, красавчик.

– Пока, – сказал Тим, и она исчезла из вида.

Он слышал, как закрылась входная дверь и тяжело захлопнулась дверца «мерседеса». Заработал двигатель, и зашуршали по гравию колеса. Чудный солнечный свет прорезался через шторы.

Наконец Тим поднялся. Он еще чувствовал запах Джулии. Эти следы их близости были так приятны, что он даже не хотел принимать душ. Но он заставил себя, сделав пару быстрых упражнений перед тем, как пустить воду.

Пока Тим мылся, его не покидали мысли о Джулии. Его не оставлял аромат их близости. Естественная теплота ее улыбки и ее смех вызывали желание радостного обладания ею. Тим чувствовал такую близость с Джулией во всем, какую только мог пожелать супругам Господь Бог, удостоив их равным волнением и удовлетворением.

С Лаурой же не было никогда ничего подобного. Он всегда был рядом с ней, слишком близко к ее чарам, но никогда не была эта близость достаточна для того, чтобы возникло чувство единения и взаимной привязанности, осознание их гармонии и, таким образом, желания доверить себя ей.

С Лаурой он всегда был как бы на краю темной бездны, где он не мог дышать. Он бы никогда не смог преступить эту грань, совершить падение, которое позволило бы ему проникнуть в ее сердце. Так он и стоял на краю, растерянный и обескураженный, чувствуя, как она отдаляется от него даже в моменты их близости.

Тим не любил думать об этом. Лаура была в прошлом, принадлежала тому времени. Женившись на ней, он совершил ошибку. Сегодня же Тим был там, где хотел быть, с женщиной, которую любит. Лаура осталась дурным сном со счастливым концом.

Сформулировав это, Тим закрыл душ, вытерся и побрел в кухню. Он выпил стакан апельсинового сока и поставил кофе на стол веранды, которая выходила на канал. В руке он держал газеты.

Первой, которую открыл Тим, была «Нью-Йорк Таймс».

Он читал ее по привычке. Конечно, Тим знал, что газеты Лос-Анджелеса и Сан-Диего расскажут больше интересующих его новостей о местном состоянии дел. Ему нужна была и рыночная информация, которую первым предоставил бы «Уоллстрит джорнэл». Однако ностальгия заставляла его просматривать «Таймс» каждое утро.

Кстати, в Нью-Йорк вернулась сестра Тима, и ему доставляло удовольствие прочитать про новые места, открытые на Бродвее, про грязную, но все же занимавшую его политику Нью-Йорка, про отвратительную погоду, которая больше никогда не испортит ему настроения, и про культурные и общественные события и праздники, о которых он помнил с тех времен, когда жил там.

На первой странице Тим увидел последние новости о несчастиях Хэйдона Ланкастера на тропе его демократической кампании за президентское кресло. Заголовок гласил: «Горячая вода у Ланкастера начинает закипать». Тим не стал читать статью. Политика президента больше не интересовала его. Кто бы ни победил, для Тима это было бы хорошо, поскольку экономика продолжала бы оставаться на таком же высоком уровне, на каком она была сейчас. Он просмотрел все рубрики, ища то, что могло бы его заинтересовать. Когда Тим дошел до раздела «Искусство и досуг», его глаза остановились на заголовке:

«Триумф фотографа Лауры Блэйк в Музее современного искусства»

Над заголовком размещалась большая черно-белая фотография маленького мальчика. Это был завораживающий образ. Необыкновенно острый глаз поймал каждую его деталь, каждую черту с такой же точностью, как и передал трогательное выражение глаз.

Под фотографией была подпись: «Мальчик в полдень, 1963 г. Лаура Блэйк».

Заинтригованный, Тим вытащил этот лист, а всю газету бросил на пол к ногам. Его кофе остался забытым на столе. Тим начал читать статью. Ее окружал монтаж из фотографий, на каждой из которых крупным планом были запечатлены лица людей. На второй странице было фото Лауры, открывавшей выставку ее работ в Музее современного искусства.