Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская - Борис Мансуров

138

В июне 1992 г. Ольге Всеволодовне исполнилось 80 лет.

139

В своей записке от 30 апреля 1960 г. к Ольге в дни предсмертной болезни Пастернак писал: «Олюша, радость моя, займи себя какой-нибудь большой работой. Начни описывать свою жизнь скупо, художественно законченно, как для издания».

Говоря о предсмертных записках Пастернака, Митя заметил: «Обратите внимание на выдумки Евгения Борисовича о том, что Пастернак просил его писать о жизни отца. Об этом нет ни одной записки, ни одного письма, как нет подобных упоминаний и в последних дневниковых записях умиравшего на Большой даче Пастернака. Борис Леонидович боялся сговора Зинаиды и Евгения с властями, от которого, как говорила Ариадна Эфрон, могло родиться лишь глазированное вранье о жизни Пастернака».

140

Подробнее о Ренате Швейцер мне помогла узнать моя знакомая из Германии по «Цветаевским кострам» Лилия Цибарт. В 2004 г. она встретилась в Берлине со столетней жительницей Германии Лизелоттой Лаабс, хорошо знавшей Ренату Швейцер в те головокружительные годы. Интервью Лилии с Лизелоттой приведено в главе «Пастернак и Рената Швейцер».

141

Об этом подробно рассказано в главе «Как сбылось пророчество Бориса Пастернака».

142

В 2001 г. в книге «Борис Пастернак и власть» появилось подтверждение того, что эту открытку к Жаклин «наблюдатели» из КГБ перехватили.

143

Немецкий писатель и журналист.

144

Митя заметил: «Всякое гениальное произведение кажется написанным именно о тебе». Митя был талантливым переводчиком поэзии и хорошо знал стихи поэтов Серебряного века. Умер Митя после долгой болезни в июле 2004 г., похоронен на переделкинском кладбище рядом с мамой, которую очень любил. На поминках, проходивших в кафе у «шалмана», его близкий друг Валерий Нисанов рассказал историю о состязании в ресторане ЦДЛ лет 25 тому назад между Митей и известным актером Михаилом Казаковым. Митя и Казаков были хорошо знакомы и читали по памяти, друг за другом, стихи Пастернака. После пятого десятка стихов Казаков стал задумываться, а Митя мгновенно читал новое стихотворение Пастернака. После очередного стихотворения, с легкостью прочитанного Митей, Казаков надолго замер, а затем в сердцах отбросил стул и зло сказал Мите: «Иди ты к черту!» Это вызвало победный клич Митиных друзей.

145

В письме от 25 ноября 1956 г., отвечая на письмо сестер, прочитавших рукопись романа, Пастернак пишет: «Дорогие Жоня и Лида! <…> Я счастлив; если я чем-нибудь и измучен, то только счастьем. <…>Ты чудно написала о Ларе, Жоня, что она как природа. О как все живо, велико и достойно, если бы вы знали. Знайте одно — мне хорошо последние годы — и не бойтесь, не страдайте за меня» (Пастернак Б. Письма к родителям и сестрам…. С. 791).

После болезни, которая внезапно скрутила Бориса Леонидовича в марте 1957 г., он пишет сестре в Лондон 7 августа: «Дорогая Лида. <…> Моими последними впечатлениями перед болезнью, в феврале и начале марта были: подготовка „Марии Стюарт“ в моем переводе в Художественном театре (она потом у них шла с большим успехом и славой для театра), когда я лежал в больнице».

В письме от 1 ноября 1957 г., посланном оказией через Италию, Пастернак сообщает сестрам важнейшие обстоятельства своей нынешней жизни: «Я надеюсь, что приближается исполнение моей тайной мечты о публикации романа за границей. <…> Мой успех будет либо трагическим, либо ничем не омрачненным. В обоих случаях это радость и победа, и я не мог бы добиться этого в одиночку. Здесь надо сказать о том участии и той роли, которую последние десять лет играет в моей жизни Ольга Всеволодовна Ивинская, Лара моего романа, перенесшая четыре года заключения (с 1949 года) только за то преступление, что была моим ближайшим другом».

146

В последние годы жизни у Ивинской на Вятской улице жила ее любимая собачка Арон редкой породы.

147

Об этом случае Ивинская написала в своей книге.

148

Нина Михайловна, внучка из семьи «середняков» Кузнецовых, репрессированных в 30-е годы, жила в детстве в Измалкове рядом с домом Кузьмича и хорошо знала Ольгу Всеволодовну и Бориса Леонидовича. Когда мыс Лилией Цибарт встречались с Ниной в Измалкове, она говорила о красоте и доброте Ивинской. Особо запомнились Нине постоянные заботы о кошках и собаках, которых спасала Ивинская. Большой радостью для сестер Кузнецовых и детей были регулярные приходы в их тесный сарай Бориса Леонидовича с пакетами еды. Сестры угощали Пастернака чаем из старого самовара и отвечали на его вопросы о раскулачивании и теперешних заботах разоренной семьи. Своим певучим голосом Борис Леонидович утешал сестер и говорил, что «все это обязательно надо записать и оставить потомкам». Как считала Ивинская, отголоски этих рассказов сестер присутствуют во второй части романа «Доктор Живаго».

149

Подробнее об этом рассказано в Приложении.

150

О казусах, приключавшихся с актером Б. Ливановым после выпитого даже на приемах в Кремле, рассказал в 2004 г. другой известный актер Евгений Весник в многосерийном фильме, показанном по телеканалу «Культура» к 80-летию Е. Весника.

151

Речь идет о Ленинской премии, которую получил в апреле 1959 года известный драматург Николай Погодин за трилогию пьес о Ленине. Борис Ливанов при «хозяине» получил пять Сталинских премий.

152

См.: Ивинская О. Указ. соч. С. 352.

153

Во время нашего разговора на эту тему в 1998 г. В. Козовой обратил мое внимание: «Полный текст письма Пастернака к Ливанову, как и само стихотворение „Милый хлам“, Ольга Всеволодовна впервые опубликовала в 1978 г. в своей книге. О „милом хламе“ не написал ни один из многочисленных советских пастернаковедов, включая сочинителей биографий и воспоминаний о нем. Все эти специалисты по Пастернаку дружно молчат о письме Бориса Леонидовича к Ливанову. Только Василий Ливанов, сын того Бориса Ливанова, вынужден был огрызнуться на Ольгу Всеволодовну за опубликование письма, когда вам удалось издать ее книгу в России. А другое стихотворение Пастернака, написанное им в апреле 1960 г. о круге ничтожеств и кривляк с Большой дачи, вообще не появляется на страницах стихотворных сборников Пастернака, издаваемых в России. Только во втором томе пятитомника сочинений Пастернака, видимо, по недосмотру, оказались эти стихи. При этом Евгений Борисович на всякий случай исключил себя из числа составителей и комментаторов стихотворных сборников пятитомника. В книге Зои Маслениковой, где помещены ее откровенные диалоги с Пастернаком, имеется примечание относительно стихотворения о „милом хламе“: Разбирая архив Пастернака после его смерти, я нашла неопубликованное стихотворение без даты: „Б. Ливанову. Друзья, родные — милый хлам“»…

154

Ивинская передала Вадиму Козовому и Мите генеральную доверенность на участие в суде за архив, который органы отняли у нее при аресте.

155

О малодушии Евгения Борисовича говорил мне Митя: «Вы только посмотрите на его хитроумные зигзаги в целях угодить и свято блюсти интересы ЦГАЛИ! Он исчезает из составителей сборника к юбилею Пастернака — тогда ни маму, ни Зою Масленикову в этот сборник (вышел в 1993 г.) не включили. Но с 1994 г. начинается суд с ЦГАЛИ за архив Ивинской, и он вдруг пишет хвалу книге Зои Маслениковой „Портрет Бориса Пастернака“. Когда в 1988 г. ее беззастенчиво унижали Лев Озеров, Валентин Асмус, Татьяна Иванова и прочие, Евгений Борисович тихо молчал — тогда он не написал ни слова в защиту Маслениковой». Об этом подробнее рассказано в главе «Друзья, родные — милый хлам».

156

Президиум СП постановил: «Реакционные круги встретили морально-политическое падение Б. Пастернака с одобрением. <…> Роман „Доктор Живаго“ является воплем перепуганного обывателя <…> Учитывая политическое и моральное падение Б. Пастернака, его предательство по отношению к советскому народу — лишить звания советского писателя, исключить из числа членов СП СССР. <…> (Принято единогласно)». Это постановление опубликовано 28 октября 1958 г. в «Литературной газете».

157

О роли в этой истории Евгения Борисовича подробнее написано в главе «Как сбылось пророчество Бориса Пастернака».

158

Сына Евгения Пастернака, родившегося в 1957 г., назвали Петром.