Генеральный штаб в годы войны - С Штеменко

Южный фланг нас беспокоил меньше. Полесье надежно прикрывало его, ограничивая контрманевр противника только ударом из глубины. К тому же в ходе операции "Багратион" должно было начаться наступление 1-го Украинского фронта на львовском направлении. Выделять крупные силы для обеспечения этого фланга не было никакой необходимости.

На 2-й Белорусский фронт возлагалась задача сковать как можно больше вражеских войск и не позволить гитлеровскому командованию использовать их для противодействия обходному маневру 3-го и 1-го Белорусских фронтов. У Ивана Ефимовича Петрова имелся в этом отношении достаточный опыт, и за него мы тоже были спокойны.

И. Д. Черняховский прибыл в Москву после болезни - 24 мая. Вместе с ним приехал и член Военного совета В. Е. Макаров. Привезенный ими план фронтовой операции рассмотрели лично Г. К. Жуков и А. М. Василевский и в основном одобрили его. Однако днем 25 мая при докладе плана в Ставке было предложено спланировать для 3-го Белорусского фронта два одновременных удара - на богушевском и оршанском направлениях. В течение ночи над этим трудились И. Д. Черняховский, В. Е. Макаров и начальник направления полковник В. Ф. Мернов. В новом графическом плане операции было показано также усиление фронта 5-й гвардейской танковой армией и еще одной артиллерийской дивизией прорыва.

Перед рассветом Черняховский, Макаров и я поехали на "Дальнюю дачу" Сталина по Дмитровскому шоссе. Верховный Главнокомандующий выслушал наш доклад и утвердил план без замечаний.

После этого нас всецело поглотили заботы о материальном обеспечении наступления в Белоруссии. На белорусское направление устремились многочисленные железнодорожные эшелоны с войсками, вооружением, техникой и другими военными грузами. День ото дня ширилась переброска двух общевойсковых армий из Крыма. Мы всячески старались сохранить это в тайне. Еще 21 мая командующему 4-м Украинским фронтом была направлена телеграмма, предписывавшая соблюдать строжайшие меры скрытности железнодорожных перевозок. Запрещалась служебная переписка по этому поводу, почти полностью прекращались командировки офицеров и генералов в Москву. На остановках эшелоны немедленно оцеплялись сильными патрулями и люди выпускались из вагонов лишь командами. Линейным органам ВОСО и работникам НКПС никаких данных, кроме номера, присвоенного эшелону, не сообщалось.

К началу перегруппировки 5-й гвардейской танковой армии обнаружилось, что из ее состава на месте хотят изъять часть танков и полки самоходной артиллерии. Желание фронта было, конечно, понятно, но ослаблять армию никак не входило в расчеты Генерального штаба. В связи с этим 2-му Украинскому фронту была дана следующая директива:

"5-ю гвардейскую танковую армию отправить в составе корпуса Вовченко и корпуса Кириченко со всем наличием людей, материальной части и имущества. Оба корпуса должны иметь не менее 300 танков".

Осуществляя перегруппировку войск и накапливая для предстоящего наступления необходимые материальные средства, мы все время испытывали чувство тревоги за железнодорожный транспорт. Он был сильно перегружен и мог подвести нас. Мысль о своевременном завершении железнодорожных перевозок гвоздем сидела в мозгу работников Оперативного управления Генерального штаба. О наших опасениях не один раз докладывалось Сталину. Но Верховный полагался на наркома путей сообщения и, как вскоре выяснилось, явно переоценил возможности последнего. Железные дороги к сроку своей задачи не решили, из-за чего начало операции пришлось отложить на несколько суток.

Параллельно с гигантской работой по сосредоточению войск и запасов для наступления в Белоруссии мы продолжали, конечно, совершенствовать оперативную сторону плана летней кампании в целом. Генеральный штаб рассмотрел соображения по Выборгской и Свирско-Петрозаводской операциям, представленные соответственно командованием Ленинградского фронта во главе с генералом армии Л. А. Говоровым и командованием Карельского фронта, возглавлявшегося генералом армии К. А. Мерецковым. Как уже говорилось раньше, действиями этих двух фронтов, в благоприятном исходе которых никто не сомневался, должно было начаться победоносное шествие Советской Армии летом 1944 года. Затем эстафета побед вручалась войскам на главном - белорусском направлении и в ходе их наступления - армиям 1-го Украинского фронта, теперь уже под командованием И. С. Конева.

Масштабы активных действий советских войск должны были непрерывно нарастать таким образом, чтобы наше наступление превратилось к концу лета в разрушающую все преграды стремительную лавину, перед которой не могла бы устоять военная машина третьего рейха. Наше правительство не делало из этого секрета для своих союзников. 30 мая оперативные замыслы советского Верховного Главнокомандования в окончательном виде легли на карту Генерального штаба, 31 числа того же месяца были отданы соответствующие директивы фронтам, а уже 6 июня И. В. Сталин написал У. Черчиллю:

"Летнее наступление советских войск, организованное согласно уговору на Тегеранской конференции, начнется к середине июня на одном из важных участков фронта. Общее наступление советских войск будет развертываться этапами путем последовательного ввода армий в наступательные операции. В конце июня и в течение июля наступательные операции превратятся в общее наступление советских войск".

В этом письме содержалась точная и достаточно подробная характеристика наших оперативных замыслов.

Вслед за директивой о наступлении в Белоруссии на фронты сразу же выехали представители Ставки. Прежде всего им надлежало убедиться, правильно ли понята эта директива, всем ли командующим ясны задачи, не толкуются ли они каждым по-своему. Затем представители Ставки должны были вместе с командованием и штабами фронтов выработать наилучшие способы применения наличных сил и средств, организовать взаимодействие и в дальнейшем строго контролировать исполнение утвержденного плана. В обязанность им вменялось также оказание помощи фронтам в материально-техническом обеспечении операции.

На Г. К. Жукова возложили координацию деятельности 1-го и 2-го Белорусских фронтов, А. М. Василевского направили на 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский, где командующие не имели еще достаточного опыта организации и ведения фронтовых операций большого размаха. Черняховский до того вообще не командовал фронтом. Поэтому Александр Михайлович, обладающий не только талантом крупного военачальника, по и качествами воспитателя, был здесь наиболее полезен.

Меня во главе группы офицеров Генштаба послали на 2-й Белорусский фронт. Положение мое оказалось несколько своеобразным: с одной стороны, я был подчинен представителю Ставки Г. К. Жукову, а с другой - пользовался правом напрямую связываться с начальником Генерального штаба и решать с ним все вопросы по ходу подготовки операции.