Чарованная щепка - Валерия Демина

едва слышном выдохе: – Рад, что хотя бы ты на это еще способен.

Отец умолк, не будучи настроен развить свою мысль, так что, выдержав паузу, Алессан уточнил преспокойно:

– Могу быть еще полезен?

Диего неожиданно пристыженно поджал губу. Кажется, свою жену он видит немногим чаще, чем Флавий – не пришлось бы и ее потом искать.

– Составь леди Алвини компанию на обеде за нас обоих, – вздохнул он уже открыто. – Развлеки и напомни, как я выгляжу. Снова пропускаю ужин.

Вечером Диего предстояло исполнить малоприятную честь – лично доложиться о промежуточных итогах его величеству, при том ни бровью не выдать особое положение свидетельницы в сердце младшего царевича и появление у монарха девятой внучки.

***

Арис, кажется, никогда в своей жизни не пивала столько чаю – разговор с матушкой перед сном выдался долгим и, наконец-то, откровенным.

Все, что мучило и разделяло их годами, теперь всплывало эпизодами и находило свои ниши. Арис уразумела, для чего ей шарльский язык и этикет, почему следовало держаться розно от соседей, но и не слишком приближаться к старшему Алвини. Прояснилась и "сестренка", и адресная карточка, и прочие мелочи быта, не дававшие ей покоя.

Конечно, спрятавшись на печь от впечатлений, Арис излила весь чай слезами.

Сначала тихо плакала от счастья, что матушка теперь ей ближе, чем когда-либо, что у них есть честное родовое имя и защита. Потом живо нарисовала последнюю встречу юных своих родителей и разрыдалась по-настоящему.

Как наяву стоит в южном саду Леонора, внутри которой тайно бьется второе сердце. Она доверчиво прижимается мокрой щекой к жесткому сукну военной формы, счастливая минутой, но горюющая о разлуке. Могущественный маг, статный царевич Флавий держит ее в кольце уверенных рук и обещает очень скоро увезти в свой дом и большую семью.

Больше им не увидеть друг друга такими. Через три дня вокруг его запястий на двадцать лет защелкнутся браслеты узника, а молодой жене придется забыть новое имя и воспитывать достойную царевича дочь в нужде, скрывая правду даже от нее самой.

Арис истязала сама себя этими картинами, не умея остановиться.

К добру ли была встреча двух порывистых натур? Сблизятся ли они теперь, заменит ли новая жизнь пережитую боль?

Сама Арис, выросшая ни царевной, ни крестьянкой, чужая и тем и другим – сможет ли она стать счастливой?

Здесь в ее грезах проявился отчего-то молодой господин Карнелис – и Арис обмерла, открывши: пропасть между нею и благородным Себастьяном оказалась мнимой, а она теперь не бесприданница.

Ужаснувшись этой фантазии, вязунья тотчас бежала к помыслам более скромным: теперь ей не зазорно искать дружбы Леи и Виолы.

Ах, леди Лея! Возвышенная, тонкая, идеальная! Не опускает глаз, когда ее пытаются смутить. Держит себя, даже если досадует. При всей гордости своего рода – не выказывает превозношения.

Виола же – как маленькая искра. Кажется, она ничего не боится в этом городе. В ней столько задора, что девица движет вперед все свое окружение, не глядя даже на статус. Оружейники нашли в мастерице-вязунье мага, но именно Виола первая подняла ее до уровня желанной гостьи у аристократов.

"Если бы вобрать и рассудительность магички, и теплую живость Виолы! – мечтала внутренняя Арис. – Я стала бы такой, какой желает видеть меня матушка."

Она твердо положила себе следовать примеру настоящих барышень, чтобы отучиться, наконец, краснеть и запинаться.

Истинная леди несет в себе гармонию, от которой все иные дела налаживаются как бы сами собою – не зря же Лея умудряется без устали опекать половину города, а Виола так ловко управляется с делами "Щепки"!

Нетерпение и труд

В Итирсисе 20 мая, суббота

– Опять вызывали в Приказ? – две баранки, которые леди Виола башенкой сложила у пиалы с чаем, вероятно, составляли ее скромный десерт.

– Сегодня я добровольцем, – бодрый Себастьян подхватил одно румяное колечко и уместил в рот едва не целиком (ничего, для девицы полезно будет уполовинить сладости).

Сестрица посмотрела как-то жалко.

– Тебя, случаем, на этот раз не покормили? – спросила она.

Древесник помотал головой, жуя с большим аппетитом.

– Хлебосольная хозяйка съела мою порцию? – догадался он.

Потом вдруг свел брови и поискал глазами следы сестриной трапезы.

– Это был весь твой обед? – не поверил он. Баранка сразу встала поперек его горла и сглотнулась трудно.

Виола пожала плечиком.

– На себя одну не стала ничего придумывать, – ответила она, подозрительно быстро садясь и пряча носик в пиале.

Себастьян посмотрел на нее серьезно и внимательно.

– Все так плохо? – мягко подытожил он.

Виола сдалась, вздохнула тяжко и опустила чай на стол.

– Я отнесла плату за дом на следующий месяц, отложила взносы в гильдию и три луны для Леи. На остатках мы, конечно, не оголодаем…

– Но ты уже экономишь на обеде, – перевел брат, садясь напротив.

– Не вздумай доложить родителям! – глянула она с мольбою. – Матушка вмиг меня заберет, еще и станет кормить, пока все платья не затрещат.

Древесник ничего не обещал и смотрел с огорчением, рожденным более поступком сестры, чем с их новою диетой.

– У тебя, конечно, имеется план? – предположил он сухо.

Виола, напротив, оживилась.

– Спасибо, что веришь в меня! – сказала она. – На будущей седмице ожидаю две предварительные платы за музыкальные статуэтки подругам Карлоты Эдмондовны. Если уговорю матушку Арис поиграть для записи мелодий, цену удастся еще поднять.

Древесник задумчиво помолчал. Сегодня Леонора Эмильевна подавала себя совершенною леди, и Алессан всячески в этом ее поощрял. Какой бы сюрприз тут не таился, предложение Виолы может прозвучать для нее бестактно. Впрочем, на сестрицу трудятся уже двое высокородных юных магов – на скрипачкину возможность уклониться он бы не поставил.

Это вселяло бы надежду, но в девицыных планах сквозила уже нездоровая ответственность за них обоих.

– Виола, – строго сказал он. – Обещай больше не скрывать от меня наших сложностей.

– Тебе нужно спокойно заниматься, – та посмотрела со стыдом, чуть не вжимаясь в лавку. – Я обещала, что в городе ты сможешь учиться, а остальное…

– Леди Карнелис, – прозвенел Себастьян внезапно, – прошу вас не делать из меня изнеженную барышню, какой вы даже сами не желаете казаться.

Виола осеклась. С этой стороны она расклад не изучила, а ведь и в самом деле попытка оградить предстала оскорбительной.

– Прости, – осунулась девица, и на нее стало совсем уж горестно взирать.

Брат, кое-как храня напускную суровость, вытащил из-за кушака суму и величаво положил на стол перед нею.

– Я пока еще могу заработать пару-тройку серебряных лун и самостоятельно, – надменно закончил он.

– Снова заплатили? – просияла сестра. – В этот