Чарованная щепка - Валерия Демина

и хороша как прежде, а он обрел свое продолжение в дочери. Царевич жаждал семейных обедов, прогулок и веселого щебета – два милых голоса на родном языке зазвучат прекраснейшей из музык (особенно, если они предпочтут стрекотать меж собой, оставив его упоенным слушателем). Семья придаст ему сил творить государственное служение, которое император еще на него возложит.

Леонора и прежде смотрела на Флавия как на античного героя, низошедшего до смертной, но тогда он был молод, и горячность плавила его идеальный образ, делая ближе. Теперь, всею жизнью доказавший свою причастность к совсем иным кругам, он мнился бесконечно далеким, но чем более она смотрела него, тем более желала открыть его заново и – заново увлечь. Какая самонадеянность – грезить стать интересной ему, жившему при иностранном дворе, пока она набиралась опыта ведения хозяйства на городской окраине!

Сколь бы ни было велико их рвение искать черты, сроднившие когда-то – пока им предстоит видеться безмолвно, в оговоренные часы проходя по набережной и силясь подглядывать друг за другом не слишком пламенно.

Предвкушение скудных встреч исполняло радостью – и пусть только Диего рискнет сопроводить хоть словом то, что в сорок с лишним, половиной жизни в браке и дочерью на выданье бородатый Флавий с женой собрались таиться от родителей!

Зашуршала дверь, являя мысленно помянутого брата. Диего распахнул ее не сразу, упреждая свой приход, но стучать в собственный кабинет счел все-таки излишним. Он обвел взглядом более-менее собранного царевича, заплаканных дам и велел секретарю добыть графин лимонной воды.

– Надеюсь, вы пришли к мудрым решениям, – сказал он. – А теперь, госпожа Терини, я хотел бы знать все, что вы помните о начале вашей болезни.

Следствие и последствие

В Итирсисе 20 мая, суббота

Диего считал, что нашел идеальный дуэт: древесник привычным уже манером опишет слышимые блоки, наследник сверит их с кодом, что приказные накануне срисовали со ствола. Криптографам, наконец, позволили отгул (хотя субботний день почитался в Ладии рабочим), так что маленький кабинет оказался в полном распоряжении двух магов, изо всех юных сил рвущихся причинять свою пользу. Обстановка располагала к продуктивному сплочению умов, и магистр удалился допрашивать Леонору вполне уверенный в удачном своем решении.

Едва за ним затворилась дверь, каждый юноша с неудовольствием обнаружил себя помощником другого, занятого более весомой частью следствия. Оба молча устроились по разным краям стола и не предприняли движения к единству. В проекте "Щепки" Алессан все больше боролся за главенство, древесника же окрыляла собственно техническая часть – делить в таком раскладе было нечего. Сегодня на кон легла похвала Диего Бернардовича, приз весьма существенный, ибо даримый им в год по капле – едва ли хватит на двоих.

– Длина магической волны здесь четверть или половина? – изредка справлялся недовольный Лис, намекая на себастьянов почерк.

Древесник отрывал глаза от скрипки перед собой и сухо пояснял очевидное.

– Здесь оборванный блок? – снова спрашивал младший из магов.

– Перо сломалось на этой строке. Прошу воспринимать как целый, – терпеливо отвечал второй.

Алессан смотрел на скрипку, на записи перед собой, скрипел зубами и пуще злился на свою глухоту. Потянувшись к чернильнице особенно резко, он ожидаемо ее опрокинул, залил стол, часть бумаг и рукава камзола. Подскочив, проглотил ругательство и быстрыми чарами удалил все пятна. Реакция была на высоте и упасла от катастрофы, но один из листов попал-таки под очищение.

– Списать эту функцию заново? – древесник не проявил даже досады, что взбесило Алессана окончательно.

– Почему я не слышу? – вызывающе ответил он.

Господин Карнелис счел вопрос риторическим, однако его напарник садиться не стал и все еще пронзал древесника своими ясными очами.

– Вы как-то особенно тренировали магический слух? Почему лишь вам доступны эти чары? – допытывался он вполне серьезно.

Лис безропотно принимал превосходство над собой магистров – их извинял опыт. Естественно, что к тому же возрасту он догонит и далеко опередит их уровень. Однако Себастьян посмел изначально быть одаренным в чем-то более него. Слушай – не слушай, ни в двадцать пять, ни в пятьдесят не разберешь этого кода. Смириться с таким поворотом становилась все труднее по мере частоты прибегания Приказа к помощи древесника.

– Ничего специфичного, – пожал плечами Себастьян. – Думаю, наставники тренировали ваш слух куда усерднее.

Только договорив, юноша понял, что подобное признание погрузит Алессана еще глубже в пучину зависти. Сам Лис тоже не явил высоту прагматики – пока он держал себя в руках, древесник не слишком превозносился – в "Улитках" он даже не сознавал этой особенности дара.

– Глумитесь? – бросил молодой Алвини, каменея над их маленьким столом – нельзя сказать, чтобы нависал, но занимал изрядное пространство душной комнаты.

Карнелис плотно прижал язык к сомкнутым зубам, принуждая себя молчать по крайней мере несколько секунд – он отвечает за сестру и не имеет права рисковать собою попусту, какие бы молнии ни метал в него праздный аристократ.

В гневном лике собеседника вдруг мелькнуло что-то совершенно детское.

"Он младше тебя лет на шесть, – напомнил внутренний Себастьян. – И страшно боится оказаться недостаточно гениальным для своей фамилии. Не тебе его судить, ты не рос под гнетом подобных ожиданий."

– Алессан Диегович, – сказал он вслух очень медленно и с нарочитой усталостью в голосе, чтобы только не просочилась оскорбительная жалость, – вы разбираетесь в коде, но и живые чары творите так же легко, как дышите. Ваш успех не затмит никто из ровесников, и тем более не угнаться за вами безнадежно отставшим, вроде меня. Прошу, оставьте мне право на эту малость – чутко слышать древесные чары.

Тон, каким утешают капризного ребенка, отнюдь не добавил гению покоя, но сходу зацепиться в словах Себастьяна было не за что.

– Я все еще хочу понять причину, – ответил юноша, почти овладев собой (не хватало еще подвести отца, устроив ссору с нужным человеком). – Должно же быть нечто, отличающее вас.

Себастьян удивился этой мысли – ему не приходило в голову доискиваться корней своей внезапной уникальности.

– Любопытная задачка, – согласился он, осторожно улыбнувшись, и добавил задумчиво: – Может, отгадка в том, что вы рано приступили к тренировкам.

При всех щедро расточимых поводах, в этом Алессана еще не обвиняли. Он поднял брови, приглашая уточнить.

– В моей семье нет магов, – охотно продолжил напарник. – Долгое время я лишь с изумлением внимал той неясной ауре, какую издавали некоторые вещи в доме. Я даже не сразу осознал, что близкие почти ее почти не слышат. Представьте, каково это, – заметил он с горькою иронией, – в семь лет узнать, что так звучат потоки