Творец слез - Эрин Дум

— Я не собираюсь этого делать, — прошептала я.

Он оставил во мне розы, оставил лепестки и следы звезд там, где раньше была потрескавшаяся сухая земля. И я оставила в нем что-то. Мы обменялись этими дарами очень давно, без слов, скрытые друг от друга тенями наших недостатков.

Ригель был волком — и ладно, и пусть, и хорошо. хорошо.

— Ты нужен мне такой, какой ты есть. Я дала тебе обещание, и оно в силе. Я не оставлю тебя в покое, Ригель. Позволь мне, разреши мне остаться с тобой.

«Останься со мной, — молило мое сердце, — останься со мной, пожалуйста, даже если я боюсь, даже если не знаю, что с нами будет. Останься, даже если у нас с тобой все сложится не очень хорошо, потому что для всех есть сказки, но не для волков и бабочек. Останься со мной, пожалуйста, и если мы разобьемся вместе, то значит, что с этим миром что-то не так, а не с нами. Мне не страшно разбиться».

Я медленно поцеловала его руку и почувствовала, как напряглись его мышцы. Ригель порывисто вдохнул воздух и задержал выдох — казалось, его грудь вот-вот разорвется.

Я хотела от него всего: укусов, ошибок, хаоса и нежности. Мне нужна его хрупкость. Я хотела заглянуть в его душу. Мне нужно его непокорное сердце и весь он, потерявший надежду на счастливую сказку, тот, кого когда-то бросили одного под звездным небом.

Я наклонилась вперед, и Ригель перестал дышать. Я сильнее прижала его руку к своей щеке и встала на цыпочки. Затем закрыла глаза и нежно коснулась его губ, мягких, как бархат. Я отстранилась, и долгое мгновение он оставался неподвижен.

А потом Ригель запустил пальцы в мои волосы и наклонился ко мне. Казалось, он задыхался, его глаза смотрели на меня так, словно я только что сделала то, чего он ожидал от меня меньше всего. Я боялась, что Ригель оттолкнет меня, но он притянул меня к себе и его губы впились в мои.

Моя исцарапанная звездная вселенная взорвалась, а сердце сжалось от волнения. Я обхватила Ригеля нетвердыми руками, подчинившись его властному порыву. Сердцебиение участилось, дыхание сбилось, в этот момент все мое существо беззвучно выкрикивало его имя.

Ригель целовал меня, целовал так, словно мир вот-вот рухнет, будто в этом поцелуе смысл его жизни, единственная причина дышать. Его пальцы дрожали в моих волосах, опускались на плечи, на шею, касались меня и сжимали так, будто я могла исчезнуть в любой момент. Я стиснула его запястья, чтобы он понял, что я больше никогда не уйду. И, сколько бы мир ни кричал «нет», мы принадлежим друг другу до последнего вздоха.

Я прикасалась к нему робко и неуверенно. Невинность моих прикосновений, казалось, сводила его с ума. Ригель шумно вздохнул, провел руками по моим бедрам, всколыхнув подол платья, и снова прижал меня к себе. Его горячий нетерпеливый рот снова нашел мои губы. Я чувствовала его на губах, на языке, и каждый поцелуй был укусом, каждый поцелуй вызывал мурашки в животе.

Я задыхалась, сердце колотилось, как сумасшедшее, я чувствовала, что взрываюсь.

Ригель просунул колено между моих бедер, его поцелуй стал более жадным, а потому пугающим и волнующим. Хотелось сказать ему, что это неважно, если для таких, как мы, не существует сказок, и пусть у нас будет много проблем. Пока мы вместе, нам ничего не страшно.

Мы изгнанники из царства сказок. Но, может быть, в конце концов у нас получится сочинить свою сказку — о слезах и улыбках, царапинах и укусах в темноте. О чем-то драгоценном и разрушенном — сказку, где мы друг для друга счастье и не нуждаемся в пресловутом хеппи-энде.

Я стиснула бедрами его колено, и Ригель загорелся еще сильнее. Казалось, он утратил способность рассуждать, контролировать и сдерживать себя. Он обхватил мои бедра руками и приподнял меня. Босоножки слетели на пол, и я вздрогнула, почувствовав, как сильно бьется его сердце.

— Вместе… — выдохнула я ему в ухо, словно мольбу.

Ригель сжимал мои бедра так сильно, что стало больно, но мой стон заглушил рояль, который расстроенно вздохнул, когда я скользнула по его клавишам.

Я полностью подчинилась Ригелю, даже не могла шевельнуться. Чем больше я прикасалась к нему, тем больше его тело, казалось, сходило с ума по моему. Но как бы сильно он ни сжимал меня в своих объятиях, как бы крепко его руки ни держали меня в своем плену, я не боялась, потому что Ригель знал, через что я прошла. Он знал о моих кошмарах, о моих ранах и трещинах и прикасался ко мне, не задевая их, скорее даже наоборот: он защищал меня от боли, оберегал мое хрупкое равновесие.

Я держала его в своих объятиях, отдавая ему всю нежность, и понимала, что его искореженное сердце отныне мое навсегда, на веки вечные… — Ника?

Свет в коридоре. Звук шагов. Голос Анны.

Я окаменела от ужаса. Ригель резко отстранился. Было ощущение, что меня вырвали из прекрасного сна в темную реальность.

Когда, кутаясь в халат, ко мне подошла Анна, я в полном одиночестве стола у рояля и смотрела на нее широко распахнутыми, ничего не понимающими глазами.

— Это ты, Ника, — сонно пробормотала она, глядя на мои босые ноги. — Я услышала шум, рояль… Ты в порядке?

Я кивнула, поджав губы и надеясь, что она не заметит, как я покраснела.

— Что ты делаешь здесь, в темноте? Снова мучает бессонница?

— Я… только что вернулась домой, — пропищала я каким-то смешным голосом, а потом взяла себя в руки и проговорила уже нормальным тоном: — Извини, что разбудила тебя.

Анна понимающе кивнула, взглянула на входную дверь, а я в эту секунду поправила платье на плече.

— Ничего, пустяки. Главное, ты пришла, и все в порядке, — сказала она и протянула мне руку. Я подобрала босоножки и подошла к ней, чтобы она проводила меня наверх. Но, прежде чем выйти в коридор вслед за Анной, я повернулась и увидела его. Там, в темноте, где Анна не могла его видеть, сидел Ригель, прислонившись спиной к стене и запрокинув голову. Его блестящие глаза на разгоряченном лице смотрели на меня. Его губы все еще были влажными и чуть припухшими от поцелуев. В глазах Ригеля еще горела страсть.

И я почувствовала одновременно покой и