Множество книг, или Библиотека (Мириобиблион) - Фотий Константинопольский

святых Ефрема, который повествует в четырех книгах о священных антиохийских установлениях. Из этих четырех первая упоминает об оклеветанных (то есть названных ересью) речениях Кирилла, которые тот написал во втором письме к Суккенсу, а также о нечестии ереси Севира. Вторая представляет собой ответ схоластику Анатолию относительно тех вещей, о которых он хотел узнать. В третьей книге содержится апология Вселенского Собора в Халкидоне, написанная для Иоанна и Домна, подвизающихся во Второй Киликии. Четвертая же обращена к восточным монахам, которые сами были приверженцами заблуждения Севира. Итак, в первой книге он (Ефрем) излагает слова, считающиеся еретическими, как мы уже сказали, из второго письма к Суккенсу, содержание которых следующее: Пусть снова будет для нас примером среди нас живущий человек. Ибо мы знаем у него две природы: одну природу душевную, а другую — телесную. Однако мы, разделяя чисто умозрительно и проводя различие с помощью слабых образов или представлений, не по частям располагаем природы, и не допускаем разделения этих природ, но мыслим их как единое целое (как одну одного), так что эти две природы больше уже не являются двумя, но посредством двух образуется одно живое существо. Таковы считающиеся еретическими слова Кирилла. Ибо святой Кирилл не хотел на словах устанавливать различие между душой и телом, из которых образуется человек, потому и говорил: Не по частям располагаем природы, это — разделение, но добавлял: но мыслим их как единое целое (как одну от одного). И что это? Получается, что он говорил об одной ипостаси, а не о природе. И он обозначил это яснее, присовокупив: посредством двух образуется одно живое существо. Ибо как возможно мыслить душу и тело как одну сущность? Но зри следующее безумие ереси: Мыслить, говорит, но не говорить. Но ведь кто не знает, что то, что мыслится добрым, то и называется добрым, а что мыслится плохим, не называется добрым. Но почему он говорит: Одну от одной мыслим. «Одной» он называет нашу, человеческую, природу, а «от одного» следует только понимать как «от живого существа», но не говорить; стало быть, не следует говорить и об одной природе тем, кому он мыслить это позволил. Как же он спокойно говорит о том, о чем говорить не следует? Но тогда его следует назвать пустым болтуном! А вот, скажут, он еще заявил: эти две природы больше уже не являются двумя, но посредством двух образуется одно живое существо. Таким образом, он утверждает, что две природы не остаются более двумя природами. Если же нам скажут, что он на основании примера утверждает что две природы не остаются более двумя природами, то очевидно, что это соответственно можно мыслить и по отношению ко Христу. Так говорят люди не понимающие, во-первых, что не все содержащееся в примере и в приводимом в пример должно подвергаться умозрению, а во-вторых — он сказал, что две природы больше уже не являются двумя, то есть существуют не по частям, и не каждая сама по себе, но посредством двух образуется одно существо. И обрати внимание, что не из двух, но посредством двух образуется живое существо, и это подразумевает, что каждая из природ сохраняется в образованном существе. В таком случае, что мешает вместо посредством двух сказать посредством одной одно образуется живое существо? Ибо если двое уже больше не остаются двумя и соединяются в одну природу, то следует говорить, что посредством одной образуется одно существо, и он не говорит далее, что посредством обеих образуется одна природа, а одно живое существо, то есть ипостась. И правильно, что он не говорит: образовалась одна природа, потому подобные высказывания относятся к ереси Апполинария, который утверждает, что божественное слияние Бога и человека образовало единую и одну и ту же природу. И в первом письме к Суккенсу он приводит тот же самый пример: Если угодно, возьмем для примера наш состав, посредством которого мы являемся людьми. Мы состоим из души и тела, и наблюдаем две природы: одну плотскую, и другую — душевную, так что в соединении мыслятся две природы. Таким образом, он не говорит, что они более не являются двумя, и становятся одной природой, но что они существуют не отдельно и не каждая сама по себе. Ведь природа тела и души различна, и после соединения она мыслится как сложная, о чем свидетельствует и св. Григорий Богослов, в своем слове «О крещении» говоря следующее: Поскольку наша сущность двойственна и состоит из души и тела, первая имеет невидимую природу, а второе — видимую, то двойственно и очищение и все прочее. Но и святой Кирилл в девятой книге своего «Комментария на Евангелие от Иоанна» говорит следующее: Священные Писания наставляют нас верить в Распятого и Умершего и Восставшего из мертвых как ни в какого другого Сущего Сына, как только в находящегося в Нем Логоса. А затем: я говорю не столько о тождестве сущности (ведь тело есть тело, а не Логос, даже если тело Логоса), а скорее о верном использовании понятия сыновства. Итак, где тождество сущности или природы души и тела? И как они суть одна (природа?) — они, в которых невозможно увидеть тождество природ и сущности? То же самое утверждает и Евстафий Великий, епископ Антиохийский и Антиох, епископ Птолемиады, когда говорит: Господи, Сыне Давидов, двойственный и не составной, два и один — Воплощение неразделенное и Спасение не рассеченное надвое, чтобы ни Бог не оказался страдающим, ни человек — спасающим собственными силами вселенную. И золотые уста Церкви (скорее всего, Иоанн Златоуст — прим. пер.), и прочий бесчисленный сонм богоносных Отцов наших признают одного Христа в двух сущностях или природах, из которых и составляется воплощенное Слово и в которых Оно существует и познается. Кирилл же снова восклицает: Как Он в Божестве совершенен, так и в человечестве, а также: Мы не утверждаем, что Единородный Сын Божий (на основании чего Он и познается как Бог, и есть Бог) пострадал телом в собственной природе — Он скорее пострадал Своей перстной (состоящей из праха, земной) природой, и еще: Ибо было необходимо, чтобы Единый и Истинный сын Божий спас и ту, и другую (природу), а также Не пострадал Божеством, и: а пострадал человечеством, ибо пострадала Его плоть. Ученейший Кирилл сказал об этом верно, а еретики, напротив, считают, что Он пострадал и Божеством, и человечеством. Но Кирилл снова вопиет: Совершенство в человечестве и проявление нашей человеческой сущности достигнуто, когда мы говорим «воплощенная». Выше он высказывается о плоти