Красное Село. Страницы истории - Вячеслав Гелиевич Пежемский

Вот фрагмент из его воспоминаний.

«К исходу 10 сентября, руководствуясь личной запиской Верховного и без объявления официального приказа, я вступил в командование Ленинградским фронтом.

К. Е. Ворошилов 12 сентября по заданию И. В. Сталина вылетел в 54-ю армию маршала Г. И. Кулика. Генерал-лейтенанту М. С. Хозину было приказано немедленно вступить в должность начальника штаба фронта, приняв ее от генерала Мордвинова, а генерал И. И. Федюнинский в тот же день был направлен изучить оборону войск 42-й армии под Урицком и на Пулковских высотах.

Всю ночь с 10 на 11 сентября мы обсуждали с А. А. Ждановым, А. А. Кузнецовым, адмиралом И. С. Исаковым, начальником Штаба фронта и некоторыми командующими родов войск фронта обстановку и дополнительные меры по обороне Ленинграда.

Город и его окрестности я хорошо знал, так как учился здесь когда-то на курсах усовершенствования комсостава конницы. С тех пор, конечно, многое изменилось, но район боевых действий вполне представлял»[147].

Хочется сразу обратить внимание, что Г. К. Жуков, видимо, расценивал юго-западное направление как самое важное. Впоследствии критики обвинят командующего фронтом и в невнимании к восточному направлению, и в недостаточном внимании к южному. Запись говорит сама за себя. Вопрос о существовании Ленинграда решался на Красносельском направлении, и к нему было приковано внимание нового руководства и лично Г. К. Жукова. Стоит здесь привести воспоминания одного из подчиненных Жукова – командующего ВВС Ленфронта А. А. Новикова:

«12 сентября наши войска оставили Красное Село и Большое Виттолово. Головные отряды 6-й танковой дивизии врага подходили к Пулковским высотам. В этот же день противник нанес удар в сторону Ленинграда с юго-востока, на левом фланге 55-й армии. Мы бросали авиацию с одного участка фронта на другой…

13 сентября в командование Ленинградским фронтом вступил генерал армии Г. К. Жуков.

Я воспринял это известие с большим удовлетворением.

Но увидел я Жукова только на другой день, когда явился в Смольный с планом боевого применения авиации. Это был тяжелый день. Новый командующий фронтом, как говорится, попал из огня да в полымя – с центрального направления, где шли тяжелые бои, в обстановку еще более сложную и драматичную. Накануне немцы прорвали нашу оборону севернее Красного Села и пытались овладеть поселком Володарским и Урицком. Пушки гремели уже у самых Пулковских высот. Фронт был, как натянутая струна. Казалось, еще одно усилие, еще один нажим противника, и его танки вырвутся к окраинам Ленинграда.

Однако Георгий Константинович был спокоен, во всяком случае, внешне. Он коротко поздоровался, кивнув мне как старому знакомому (мы знали друг друга еще по службе в Белорусском военном округе) головой, и склонился над планом боевого применения авиации.

– Да, авиации совсем негусто, – заметил Жуков. – Но все же вы действуете правильно – и массированно, и непрерывно. Так и следует. Надо не только обороняться, но на удар отвечать ударом, контратаковать и контратаковать. В этом сейчас, пока мы не накопили резервы, не посадили войска на внешний оборонительный обвод города и не углубили оборону, наше спасение. Нам нужно хотя бы несколько дней, чтобы усилить оборону. Вырвать их у немцев можно только контратаками. К сожалению, здесь это не все понимают. Так что, Александр Александрович, бейте и бейте их авиацией.

И Георгий Константинович, сделав две или три небольшие поправки, размашисто подписал план. Жуков помолчал недолго, глядя в окно, и неожиданно сказал:

– Вижу, вы прочно обосновались на Неве, никакими силами не вытащишь. Мы дважды пытались послать вас в Киев – не вышло.

Действительно, меня хотели перевести в Киев и в конце июня. Тогда Жуков, возглавлявший Генштаб, по заданию Ставки улетел на Украину, откуда и просил Сталина назначить меня командующим ВВС Юго-Западного фронта. Но вновь вмешался Жданов, и меня оставили в Ленинграде. Об этом и напоминал Георгий Константинович.

Вся наша встреча заняла не более двадцати минут. Хотя я и знал, что новый командующий весьма скор в делах, но все же не ожидал, что освобожусь так быстро. Раньше я застрял бы здесь не менее, как часа на полтора. Часто приходилось задерживаться и дольше. С приходом Жукова методы управления войсками резко изменились. Время было дорого, люди очень заняты, и Георгий Константинович не отрывал их от исполнения прямых обязанностей на лишние разговоры, не заставлял подолгу просиживать в приемной, ожидая вызова, а принимал минута в минуту.

Как правило, за сутки к нему приходилось являться всего раз. В назначенное время доложишь обстановку в воздухе за день, боевой состав авиачастей и план действий авиации на следующие сутки, он выслушает, просмотрит план, внесет коррективы или же сразу утвердит его вместе с членом Военного совета фронта А. А. Ждановым, и ты уходишь. Редко случалось, чтобы Жуков потревожил тебя в этот день еще раз.

Эти качества нового командующего фронта: все делать без промедления, доверять людям, но зато и полной мерой спрашивать с них – тотчас почувствовали все более или менее ответственные руководители. Большинству это понравилось, так как развязывало им руки, способствовало развитию личной инициативы, и такие военачальники вздохнули полной грудью. Но нашлись и любители прятаться за чужие широкие спины, которым стиль работы Жукова пришелся не по душе. С ними Георгий Константинович расставался быстро и без сожаления.

Твердую руку Жукова сразу почувствовали и в войсках. Его четкие, хотя и очень жесткие, требования – контратаковать, несмотря на подавляющее превосходство противника, отвечали духу войск – стоять насмерть. А когда желания командующего и войск вот так сходятся в главном, когда войска чувствуют характер своего руководителя, это многое значит. Сужу по себе и своим подчиненным.

Мы и до Жукова отдавали все войне. Мои ближайшие помощники А. П. Некрасов, И. П. Журавлев, С. Д. Рыбальченко, Н. Г. Селезнев, А. В. Агеев, А. С. Пронин, А. Л. Шепелев, В. Н. Стрепехов, А. А. Иванов, М. И. Сулимов, И. М. Макаров, В. А. Свиридов, П. Г. Казаков и другие работники штаба трудились, не щадя своего здоровья, не считаясь со временем. Но с прибытием Жукова мы почувствовали себя как-то увереннее, спокойнее, и работа пошла веселее, четче, организованнее. А от нас это настроение передалось командирам авиасоединений и авиачастей и далее летчикам, всему личному составу ВВС фронта.

И ничего, казалось бы, особенного при Жукове не случилось, просто изменился характер нашей обороны – она стала более активной. Возможно, то же самое сделали бы и без него. Обстановка все равно заставила бы. Но если бы произошло это позже, менее твердо и целенаправленно, без такой, как у Жукова, жесткости и смелости, и должный результат сказался бы не столь быстро, как тогда требовалось»[148].

Красное Село продолжало сражаться. На помощь ополченцам шла бригада морской пехоты. Ее планировали передислоцировать южнее Красного Села. Но там уже был враг. Бригада отошла западнее – к Ропшинскому