Панцирь - Андрей Гардеев

промысловики вычистили все, ничего опасного у дозорного укрепления просто-напросто не осталось.

***

Дорога однообразна – сплошной, серый штрек. Он периодически оскаливался проходами-ответвлениями и уводящими с уровня природными лестницами. Надоело быстро, но я все равно оставался внимателен: ладонь постоянно лежала на оружейной рукояти.

Пахло пустой прохладой и на удивление травой.

Подметил что по прошествии времени опустели взгляды у молодых, но старшие не расслаблялись. Единственное, что оставалось неясным – насколько вовлечён Кряж, по глазам стального цвета понять это сложно.

– Влюбился что ли? – шёпотом язвила Желчь. – Выбрал бы кого внушительнее.

Один раз интерес оживал. Мы наткнулись на сохранившиеся барельефы, висящие одинокими кусками посреди развалин.

Они изображали претендентов в дхалы, те сошлись в поединке на дуэльном круге Ямы. Из оружия – длинные ножи; панцирей на бойцах нет – пока не заслужили, но четыре мода уже установлены, а значит первую процедуру в Купели Модернизаций пережили, значит шесть месяцев подготовки прошли. На фоне – наставники-сержанты, другие претенденты и ветеран-мастер.

Бо указывала на изображение, смеясь из-за маски:

– Тво-ои что-то не по-оделили.

Я посмотрел на ее лицо, изогнув бровь, и следующая мысль внезапно посетила меня: а насколько много люди знали о нас? Насколько разговорчивы были те, кто не стал жертвой обнуления?

Свет в штреках обеспечивала цвет-плесень, проросшая по своду щетиной. Со стен тускло “досвечивали” свой срок древние лампы.

Часто путь нам перебегали яркие сороконожки, длиннющие, размером с предплечье взрослого. За хитином сияла кислотно-зеленым и красным жидкость; с каждым движением она меняла положение внутри и свет падал на стены россыпью цветных пятен. Не знаю почему – но во мне от вида и от того как сороконожки переваливались проявлялось эхо смешливости. К счастью, с этим моды могли справиться.

По прошествии трёх часов мы вышли в бывший Круг Чатуров.

У поломанного бивня кафедры пузырилась чёрно-рыжая лужа. Казалась она шевелилась.

Только начал размышлять добыча это, враг или еще что, а Кряж уже сделал шаг вперед, поднял шипомёт и дважды выстрелил.

– Стареешь, громила, – прокомментировала Желчь.

Снаряды ударились об пол с хлопком и огненные вихри прошлись по пузырям. Один за другим те взрывались с мерзким хлюпаньем.

– Пузырник, – объяснил Батар. – Лопается, если рядом пройти. Снаряжение может попортить. Но это ладно. Тварь споры раскидывает, потом те летают, забиваются под одежду и доспех.

После этого происшествия мы наконец-то выстроились по тактическому замыслу.

Ядро впереди. В двадцати шагах – поддержка, в сотне – сборщики.

– Теперь внимательнее, – веско объявил Йорг.

***

Еще час пути представали сплошь лабиринтоподобные ходы, соединенные с криптами кханников. Их разграбили должно быть столетие назад.

Здесь пахло старостью, пылью, в отдельных местах гнилью.

Некогда замурованные цементом арки проходов были наполовину раздолбаны инструментами. Каменные саркофаги внутри, потревожили, разбили, исписали фразами на языке сборцев.

Гнилые дикари.

Моды срезали злость.

Выдохнул.

– А тела куда дели? – спросил у Бо.

Она посмотрела на меня непонимающе, глянула на ближайшую крипту.

Молчание затянулось.

– Лу-учше и не зна-ать, шершень, – ответила и быстрее пошла вперед.

Штрек вывел в широченную пещерную галерею.

Востр поморщившись спросил:

– Dia way no watt?

Йоргос покачал головой.

– Они говорят на сборском, – увлеченно прошептала Желчь. – Значит у них заговор. Значит, дойдя куда надо, тебе неизбежно пустят пулю в затылок.

Фыркнул.

Пузырь-грибы проросли всюду, от этого пещера сияла серебром. В нос ударила вонь искажения – смесь пережененного и химии.

Огляделся: ближе к центру стоял затухший коготь чумного обелиска. Метров восемь в высоту – каменными рогами упирался в потолок. Он сделан из гранита, растения-корня и сгнивших чумных жил. Покрыт пятнами чумной ржавчины; с закрепленными на теле красными пластинками – их сотни. С правой стороны серьезно оплавлен и деформирован.

А потом я