Панцирь - Андрей Гардеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Дорога однообразна – сплошной, серый штрек. Он периодически оскаливался проходами-ответвлениями и уводящими с уровня природными лестницами. Надоело быстро, но я все равно оставался внимателен: ладонь постоянно лежала на оружейной рукояти.
Пахло пустой прохладой и на удивление травой.
Подметил что по прошествии времени опустели взгляды у молодых, но старшие не расслаблялись. Единственное, что оставалось неясным – насколько вовлечён Кряж, по глазам стального цвета понять это сложно.
– Влюбился что ли? – шёпотом язвила Желчь. – Выбрал бы кого внушительнее.
Один раз интерес оживал. Мы наткнулись на сохранившиеся барельефы, висящие одинокими кусками посреди развалин.
Они изображали претендентов в дхалы, те сошлись в поединке на дуэльном круге Ямы. Из оружия – длинные ножи; панцирей на бойцах нет – пока не заслужили, но четыре мода уже установлены, а значит первую процедуру в Купели Модернизаций пережили, значит шесть месяцев подготовки прошли. На фоне – наставники-сержанты, другие претенденты и ветеран-мастер.
Бо указывала на изображение, смеясь из-за маски:
– Тво-ои что-то не по-оделили.
Я посмотрел на ее лицо, изогнув бровь, и следующая мысль внезапно посетила меня: а насколько много люди знали о нас? Насколько разговорчивы были те, кто не стал жертвой обнуления?
Свет в штреках обеспечивала цвет-плесень, проросшая по своду щетиной. Со стен тускло “досвечивали” свой срок древние лампы.
Часто путь нам перебегали яркие сороконожки, длиннющие, размером с предплечье взрослого. За хитином сияла кислотно-зеленым и красным жидкость; с каждым движением она меняла положение внутри и свет падал на стены россыпью цветных пятен. Не знаю почему – но во мне от вида и от того как сороконожки переваливались проявлялось эхо смешливости. К счастью, с этим моды могли справиться.
По прошествии трёх часов мы вышли в бывший Круг Чатуров.
У поломанного бивня кафедры пузырилась чёрно-рыжая лужа. Казалась она шевелилась.
Только начал размышлять добыча это, враг или еще что, а Кряж уже сделал шаг вперед, поднял шипомёт и дважды выстрелил.
– Стареешь, громила, – прокомментировала Желчь.
Снаряды ударились об пол с хлопком и огненные вихри прошлись по пузырям. Один за другим те взрывались с мерзким хлюпаньем.
– Пузырник, – объяснил Батар. – Лопается, если рядом пройти. Снаряжение может попортить. Но это ладно. Тварь споры раскидывает, потом те летают, забиваются под одежду и доспех.
После этого происшествия мы наконец-то выстроились по тактическому замыслу.
Ядро впереди. В двадцати шагах – поддержка, в сотне – сборщики.
– Теперь внимательнее, – веско объявил Йорг.
***
Еще час пути представали сплошь лабиринтоподобные ходы, соединенные с криптами кханников. Их разграбили должно быть столетие назад.
Здесь пахло старостью, пылью, в отдельных местах гнилью.
Некогда замурованные цементом арки проходов были наполовину раздолбаны инструментами. Каменные саркофаги внутри, потревожили, разбили, исписали фразами на языке сборцев.
Гнилые дикари.
Моды срезали злость.
Выдохнул.
– А тела куда дели? – спросил у Бо.
Она посмотрела на меня непонимающе, глянула на ближайшую крипту.
Молчание затянулось.
– Лу-учше и не зна-ать, шершень, – ответила и быстрее пошла вперед.
Штрек вывел в широченную пещерную галерею.
Востр поморщившись спросил:
– Dia way no watt?
Йоргос покачал головой.
– Они говорят на сборском, – увлеченно прошептала Желчь. – Значит у них заговор. Значит, дойдя куда надо, тебе неизбежно пустят пулю в затылок.
Фыркнул.
Пузырь-грибы проросли всюду, от этого пещера сияла серебром. В нос ударила вонь искажения – смесь пережененного и химии.
Огляделся: ближе к центру стоял затухший коготь чумного обелиска. Метров восемь в высоту – каменными рогами упирался в потолок. Он сделан из гранита, растения-корня и сгнивших чумных жил. Покрыт пятнами чумной ржавчины; с закрепленными на теле красными пластинками – их сотни. С правой стороны серьезно оплавлен и деформирован.
А потом я
