Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Бернхард Хеннен

— У тебя болит голова? Тошнит? — спросила Морвенна, не тратя времени на приветствие.

— Со мной все в порядке, — ледяным тоном ответила Гисхильда.

Эльфийка подошла вплотную к ней и посмотрела в глаза.

— Это ты называешь «в порядке»? — Она обернулась, взяла со стола небольшое зеркальце и молча протянула его Гисхильде.

Девушка ужаснулась. Ее левая щека опухла и переливалась всеми цветами радуги — от темно-сиреневого, с различными оттенками голубого, до светло-коричневого.

— Взглянув на твое лицо, можно подумать, что ты проиграла драку с троллем. Во время неудачной посадки ты ударилась головой о палубу. — Внезапно эльфийка улыбнулась. То была холодная, отстраненная улыбка. — Если принять во внимание твое поведение, ты, наверное, еще помнишь меня. Значит, от удара в твоей голове перемешалось не все.

— Где я?

— На «Боевом скакуне», флагманском корабле флотилии эльфов. Мы как раз входим в гавань Вахан Калида. Ты останешься здесь, в этой каюте. Мы не предоставим тебе свободу передвижения. Пресечем попытки к бегству. Я наслышана о тебе, Гисхильда Гуннарсдоттир, и приняла меры предосторожности. Очень может быть, что весь день тебе будет плохо, будет кружиться голова. Твоему телу нужно привыкнуть к влажной жаре. Многим это так и не удается сделать. Климат здесь, на севере Лесного моря, не очень пригоден для людей. Когда наступят сумерки, я вернусь за тобой. — Она указала на одежду на стуле. — И если ты достаточно умна, то не наденешь одежды заклятых врагов Альвенмарка.

Об останках и обманах

Гисхильда злилась. Весь день ее терзал страх. Нескольких мгновений, проведенных с Морвенной, хватило, чтобы заставить ее снова почувствовать себя ребенком. Она даже расплакалась. Ей было стыдно из-за этого, она даже ненавидела себя. Нельзя так легко выходить из равновесия! Однажды она станет королевой. И она должна уметь сохранять спокойствие в любой возможной ситуации!

Вид Морвенны вернул давно похороненные чувства. Тоску по брату. Воспоминания о счастливых мгновениях детства. И в первую очередь — воспоминания об отце. Большую часть времени он проводил в военных походах, и тем не менее она всегда чувствовала, что он любит ее. Ей не хватало его взглядов. Он гордился ею. Даже когда она делала что-то не то и он ругал дочь, в его глазах читалась гордость. И этой безусловной любви ей не хватало больше всего.

Гисхильда бросила взгляд на платье, висевшее на спинке стула возле стола. Кобольд принес его днем. Оно было того цвета, который принимают очищенные яблоки, когда их съедают не сразу. Платье было легким и сидело так хорошо, как ни одно платье еще на ней не сидело. Она только примерила. Ткань ласкала кожу, вызывая возбуждение. Чего бы она только не отдала за то, чтобы Люк увидел ее в этом платье!

Гисхильда грустно улыбнулась. Люк… Потом выпрямилась. На ней были одежды ордена, а поверх них — кольчуга. Рапира и кинжал пристегнуты к бедрам. Одежда была тяжелой. Ткань создана для того, чтобы согревать человека влажными осенними ночами в Валлонкуре. Носить это здесь, в этом чужом мире, было равносильно пытке. Швы натирали ее мокрую от пота кожу. Но она не хотела, чтобы Морвенна командовала, что ей надевать. Она — принцесса Фьордландии! Эта эльфийка ей не указ.

Так и стояла Гисхильда у запертой двери и ждала. Блестящая муха носилась по огромной каюте, а потом исчезла за разноцветным стеклом. Каким бы красивым ни было окно, сквозь него город казался расплывчатым. Гисхильда с трудом различила мощные башни. На некоторых, казалось, росли деревья. Большинство башен, похоже, были выстроены из белого камня… Чужими были они, эти башни с куполами, широкими арками и террасами, расположенными друг над другом словно лестницы.

Дверь открылась. Вернулась Морвенна. На ней было простое светло-серое платье. Волосы были зачесаны назад. Лицо казалось более суровым, чем утром, черты — жестче. Казалось, она устала.

— Ты хочешь сказать этим, что ты — одна из них? — спокойно спросила эльфийка.

— Я хочу сказать этим, что сама решаю вопросы по поводу своего гардероба. Не больше и не меньше.

Эльфийка подняла одну бровь. Всего лишь жест, но даже сотня слов не смогли бы точнее выразить ее презрение.

— Идем со мной, принцесса Гисхильда Гуннарсдоттир. Тебя ждут.

— Кто?

— Твоя судьба. И поверь мне, со своим гардеробом ты сделала неверный выбор. Но идем. Времени не осталось.

Они поднялись по лестнице на главную палубу. Гигантский корабль был покинут. Кроме нескольких странных пестрых птиц на реях, нигде не было ни души. Жара на улице была еще более тяжелой, чем в каюте. Девушке казалось, что ноги превратились в мягкий воск и что сил хватит едва ли на сотню шагов.

На лице выступил пот. Она уже жалела, что не надела легкое платье.

Следуя по палубе за Морвенной, принцесса оглядывалась по сторонам. Никогда не доводилось ей видеть гавани, где было бы так тихо. Кроме кораблей флотилии, у причала стояло только несколько плоских безкилевых рыбацких лодок. При этом гавань была достаточно велика, чтобы разместить сотню кораблей.

В отдалении она увидела двух кобольдов, одетых только в набедренные повязки, которые складывали у причала пустые корзины. Гавань была пуста. Словно все вымерли…

Солнце скрылось за горизонтом. Мягкий свет окутал башни города, и мрамор заблестел розовым.

На причале их ждала открытая повозка, запряженная четверкой гнедых жеребцов, беспокойно бивших копытами. Повозка была странной формы. Она напоминала плоскодонные лодки, которые Гисхильда видела в гавани. Кобольд, стоявший на «корме», напоминал скорее рыбака, чем кучера. Его длинные волосы были подвязаны узкой лентой и пестрыми нитками жемчуга.

— Мы опоздаем, — недовольно пробурчал он, когда они сели.

Гисхильда заметила, как блеснули белые зубы за узкими губами, такими же узкими, как у кобольда Брандакса, который так любил пугать ее, когда она была ребенком.

Дернувшись, повозка тронулась. Кобольд, ругаясь, погонял лошадей. Вблизи большие башни тоже казались покинутыми. Город был огромен. Здесь могли бы жить тысячи детей альвов. Но улицы были пустынны. Лишь кое-где Гисхильда видела больших красных крабов, боком разбегавшихся из-под колес.

Между булыжниками мостовой росла трава. Здесь все было не таким, как она представляла себе, думая об Альвенмарке.

Сумерки быстро поглотили последние лучи света. Раздавались крики животных. Слышались странные булькающие звуки. Гисхильда видела, как между статуй и барельефов упражнялись странно заросшие, волосатые фигуры. Ни в одном окошке не горел свет. Это место было похоже на город призраков.