Ночные объятия - Шеррилин Кеньон

Он уверял, что Тэлону будет легче сражаться, зная, что она защищена от Камулуса и Стикса.

— Так, как давно Вы стали Темным Охотником? — спросила Саншайн, пытаясь ослабить напряжение между ними.

— Вас это не волнует, почему Вы спрашиваете?

— А, Вы оказывается Мистер Теплый-и-Пушистый, не так ли?

Он холодно посмотрел на нее.

— Когда ты убиваешь, чтобы жить, это обычно значительно убавляет теплоты и пушистости.

— Тэлон не такой.

— Рад за него.

Она заворчала, ударив по тормозам, чтобы не сбить человека наряженного быком. Он стукнул по крыше ее авто и рванул через улицу.

Саншайн снова тронулась с места и поехала еще медленнее, двигаясь «бампер в бампер» с другими автомобилями.

— Вы не любите Тэлона, правда?

— Желаю ему сдохнуть при каждой встрече.

Она нахмурилась от его равнодушного тона.

— Не могу понять, вы говорите всерьез или нет.

— Всерьез.

— Почему?

— Он — задница, а в моей жизни их было достаточно.

— Эша Вы тоже ненавидите?

— Детка, я ненавижу каждого.

— И меня?

Он не ответил.

После этого Саншайн больше не беспокоила его. Действительно, в Зареке было что-то жуткое. Ледяное и непостижимое. Как будто ему доставляло удовольствие всех отталкивать от себя.

Прошло, по крайней мере, двадцать минут, прежде чем Зарек шокировал ее, задав собственный вопрос:

— Вы любите Кельта, не так ли?

— Да.

— Почему? Что есть в нем такого, что заставляет Вас беспокоиться о нем?

Она ощутила, что в вопросе Зарека скрыто большее. Как будто понятие любви было чуждо ему, и он изо всех сил пытается осознать ее смысл.

— Он хороший человек, который заставляет меня смеяться. Он смотрит на меня, и я таю. Когда я с ним, то чувствую, что могу летать.

Зарек отвернулся и стал наблюдать за карнавальной толпой.

— А Вы когда-нибудь были влюблены? — попробовала она еще раз.

Он снова не ответил. Вместо этого он направил ее к складу на улице Св. Джозефа.

Это место было темным и зловещим.

— Это и есть то место, где мы должны быть? — спросила она.

Он кивнул.

Она припарковалась в переулке позади здания, и они вышли из машины.

Зарек провел ее через черный ход и вверх на несколько лестничных пролетов. Открыв дверь в конце коридора, он пропустил ее вперед.

Саншайн прошла внутрь помещения. Сначала она подумала, что высокий белокурый мужчина — это Ашерон, снова изменивший цвет волос. Но когда увидела Камулуса рядом с ним, то поняла, что ошиблась.

Это был Стикс. Он стоял между Камулусом и черноволосым мужчиной, которого она никогда прежде не видела.

Саншайн развернулась, попытавшись убежать.

Зарек угрожающе закрыл дверь и встал перед ней, блокировав выход. Бросив взгляд на его лицо, она поняла, что он не позволит ей пройти через него.

— Входи, входи, сказал паук мухе, — произнес Камулус.

Саншайн подняла подбородок, оказавшись лицом к лицу со своими врагами. Камулус был очень красив, но его улыбка являлась чистым злом.

Даже более, чем у Зарека, а этого было весьма трудно достигнуть.

Мужчина, которого она не знала, был невероятно высок, с длинными светло-каштановыми волосами и готской бородкой. Выглядел он чрезвычайно изысканным человеком, с хорошим воспитанием.

— Я собираюсь выдвинуть нелепое предположение, что Вы — Дионис, — пролепетала Саншайн, вспомнив, что Селена когда-то рассказывала ей о боге — покровителе Марди Гра.

Он улыбнулся, как будто ему польстило, что она знала о нем.

— Виновен.

Камулус вздохнул.

— Она так привлекательна. Это едва ли не позор — убивать ее. Но… о, ладно.

— Вы не можете сделать этого, — сказал Зарек, отходя от двери. — Вы обещали, что если я приведу ее сюда, вы не причините ей вреда.

— Получается, я лгал, — сказал Дионис. — Подай на меня в суд.

Зарек бросился на бога, но Саншайн остановила его. Она не была уверена, почему сделала это, просто ей казалось, что в этой комнате он был ее единственным союзником.

Она снова повернулась к Камулусу, зная точно, что тот собирался сегодня ночью навредить Тэлону.

— Я не позволю Вам убить меня на глазах у Тэлона.

Они все засмеялись. Все, за исключением Зарека.

— Ты не сможешь нас остановить, — ответил ей Камулус.

Зарек мельком глянул на нее, потом, увидев ожерелье на ее шее, посмотрел еще раз.

— Хм, боги, думаю, вы кое-что забыли.

Дионис скривил губу:

— Мы ничего не забыли.

— Ну, хорошо, — с сарказмом сказал Зарек, — тогда вы уже знаете, что у нее медальон с меткой.

Они немедленно отрезвели.

— Что? — прорычал Камулус.

Саншайн вытянула из-под рубашки бабушкино ожерелье и показала им. В действительности она не думала, что оно сможет помочь ей, но все, же стоило попытаться.

— Моя бабушка говорила, что Морриган всегда будет защищать меня.

Камулус выругался.

— Это неправильно!

Он снова выругался.

— Эта штука действительно работает? — тихо спросила она у Зарека.

— Больше, чем ты думаешь, — прошептал он в ответ, — Он не сможет убить тебя, не разозлив при этом Морриган.

— Ясно. Кто бы мог подумать? — поразилась Саншайн. — Это круто.

— Да, — согласился Зарек, — круче, чем распятие для Дракулы.

Она просияла.

— Это и с Дионисом работает?

Он кивнул.

О, это хорошо. Очень, очень хорошо.

— О'кей, тогда давайте поговорим.

— О чем поговорим? — прошипел Дионис.

— Не с Вами. С ним, — она кивком показала на Камулуса. — Я хочу поговорить о проклятии Тэлона.

Камулус сверкнул на нее глазами:

— И что о нем?

— Я хочу, чтобы Вы сняли его.

— Никогда.

Она вытянула медальон в его сторону:

— Сделайте это или… — она искоса посмотрела на Зарека. — Это может причинить ему вред?

— Только если он сначала навредит тебе.

Проклятие. Что это за защита? Она должна поговорить с тем, кто бы ни выдумал эти штуки.

Глаза Камулуса расчетливо заблестели. Он скучающе вздохнул.

— Ну, хорошо. Если я не могу убить тебя, тогда мне придется удовлетвориться, убив Тэлона.

Ее охватил ужас.

— Что?

Камулус бесстрастно пожал плечами:

— Бессмысленно позволять ему жить счастливо с тобой, когда в мои намерения входило заставить его страдать. Так как ты умереть не можешь, умрет он.

Рука, держащая медальон, задрожала, а ладошка вдруг вспотела.

— Разве Артемида не взбесится, если Вы убьете одного из ее солдат?

Она посмотрела на Диониса, который взорвался от смеха.

— Артемида, моя дорогая, определенно встревожилась бы, но она не начнет войну с кельтским пантеоном по такому поводу. В отличие от меня, Кам в безопасности от ее гнева.