Шахнаме: Иранская летопись Великой империи XII-XVII веков - Г. Носовский

□ «Античная» Стена Александра считалась грандиозной. Аналогично, османская крепость Румели-Хисар была известна как одно из самых замечательных сооружений того времени, см. выше.

□ Очень интересно, что между двумя Стенами Александра оказался зазор величиной в «двенадцать локтей». Как мы уже отметили, этот проем в городской стене мог быть закрыт крепостными воротами Царь-Града. Тогда 12 локтей вполне соответствуют ширине городских ворот. В то же время, теперь мы можем предложить еще одно объяснение «зазору в 12 локтей» между двумя Стенами. Если речь шла о двух прибрежных крепостях Магомета Завоевателя, то следует обратить внимание, что они были разделены проливом Босфор. Который, кстати, в этом месте был самым узким. Оказывается, здесь ширина пролива всего около 750 метров, то есть это – «горло» Босфора. Следовательно, обе крепости действительно «запирали» пролив.

Рис. 8.41. Миниатюра, показывающая обе крепости – Румели-Хисар и Анатоли-Хисар на берегах Босфора, в его самом узком месте. Взято из Интернета

В таком случае «12 локтей зазора» могли указывать на ширину пролива. Но тогда величина «локтя» должна быть достаточно большой. Наверное, в старом первоисточнике речь шла о каких-то других единицах измерения. Потом они были забыты и переписчик заменил их на более привычные ему «локти».

□ В заключение обратим внимание на любопытную деталь. Рассказывая о «воротах между Стенами», автор Сербской Александрии сообщает, что Александр «помазал их сунклитом. Сунклит – это такое вещество, которое ни огонь не берет, ни железо его не сечет» [10], с. 120. Хотя этот эпизод не имеет для нас особого значения, тем не менее, интересно понять – о чем тут идет речь? Может быть, «сунклит» – искаженное славянское слово «заклеить»? То есть Александр «заклеил ворота» и спас людей от плохих Гога и Магога. Но возможно и другое истолкование. Если две Стены Александра – это две крепости на берегу Босфора, то получается (по словам летописца), что они были «помазаны сунклитом». Раз «помазаны», значит сунклит – нечто жидкое. А что есть жидкого около Румели-Хисар и Анатоли-Хисар? Ясное дело, вода пролива Босфор. Иными словами, морская вода «помазала» основания прибрежных крепостей Магомета Завоевателя, плескалась недалеко от них. В таком случае становится понятно, почему летописец написал, что «сунклит», – то есть воду, – не берет огонь и не сечет железо.

□ Надо сказать, что на страницах жизнеописаний Александра Македонского то и дело возникают огнестрельные орудия. Обратимся вновь к фундаментальному русскому Лицевому Своду. Вот, например, один из таких «пушечных фрагментов». Говоря о битве Александра с царем Пором, летописец сообщает:

«О брани Александрове с Пором. Отшед же Александр от Пора, прийде к макидоном и вельми скорбяше, и видев исполчение звериное, и испытав свой ум, велик помысл в собе створив. Что же потом створи умник?

Елко же ИМЯШЕ МЕДЯНЫХ БОЛВАН, ПОСТАВИ А ВЪПРЕДЕ ПЛЪКОМ НА КОЛЕСНИЦАХ и повеле воем, да ражгут я вельми. ЯКО БЫТИ ПРИСНО МЕДИ ОГНЕМ, и повеле им, да стануть преде плъком войским. Пор же царь прийде с полкы своими, и ста издалеча и не разуме хитрости Александрове. И егда же въструбиша в ратныя трубы, абие же Пор повеле пустити звери. Зверие же, устремление имуще, абие поскакаху и ПРИИМАХУСЯ ЗА БОЛВАНЫ РАЖЬЖЕНЫЯ, И АБИЕ УСТА ИХ ЖГОШАСЯ, И К ТОМУ НЕ ПРИКОСНУШАСЯ НИ К КОМУ ЖЕ. Такоже убо устремление звериное устави умный Александр. Пор же царь чюдися и ярость подвижеся. И егда бысть на сступе, секшимся им весь день изручь. Пръсы же и макидоны премогоша инъдея и прогнаша я стрелами и на конех пращами убивающе» [477:3], Остермановский том, листы 719-720.

Мы видим, что Лицевой Свод доносит до нас ценные сведения из ордынской истории XV века.

7. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ ШАХНАМЕ РАССКАЗЫВАЕТ, ВЕРОЯТНО, О СОБЫТИЯХ XVII-XVIII ВЕКОВ

Заключительный раздел Шахнаме занимает часть пятого тома и весь шестой том. После жизнеописания Искендера начинается рассказ о династиях Ашканидов и Сасанидов. Характер изложения заметно меняется. В частности, большое внимание начинает уделяться межрелигиозным распрям. Например, прямым текстом говорится о борьбе с христианами и иудеями. Вероятно, здесь мы вступаем в эпоху XVII-XVIII веков. Дело в том, что, согласно нашим результатам, лишь в XVII веке, после раскола единого прежде христианства, сформировались такие религиозные конфессии, как католицизм, православие, мусульманство, иудаизм, буддизм. Между которыми начались трения. Иногда весьма серьезные.

Далее, в последнем томе Шахнаме много говорится об астрологии и о ее важной роли при дворе шахов. Много говорится о «науке о звездах». Это указывает на ту же позднюю эпоху, когда астрологи уже заняли заметное место при дворах правителей.

Приведем некоторые свидетельства из иранского Эпоса.

«Старший встал звездочет и всех мудрецов к Эрдевану ведет… Таблицы гаданья уносят с собой. Поведали князю о тайнах светил» [876:2ж], с. 100.

«Призвал звездочета. Его о судьбе престола царей вопросил шахиншах… Изведавший тайны небесных высот свою астролябию тут же берет», с. 172. Согласно нашим результатам, астролябии были придуманы не ранее эпохи XII-XIII веков.

«Врагами зоннар иерея сожжен, крест митроносителя испепелен», с. 187.

«Шах отвергает ученье Христа, путь шаха – язычество, Зенд-Авеста, и нашим внимать не захочет словам. Зачем Авеста, вера старая, нам! … Ко всем христианам враждой воспылал владыка, несчетное войско послал. "Та вера, – сказал, – не годна для людей, которую провозвестил иудей!"», с. 190.

«Таблицы, соллабы с собою забрав, спешат звездочеты к владыке держав… "Все наши познанья, – сказали они, – призвали, прочли начертанья светил: царевичу рок благосклонность явил"», с. 201.

Особо подробно о религиозных распрях, о казнях иноверцев, говорится в шестом томе Шахнаме, например, на стр. 31-38.

И далее: «Душой не сроднился он с Зенд-Авестой, купель христианства признал он святой и веру избрал материнскую он» [876:2з], с. 72.

Описываются войны христиан с мусульманами, с. 80-82.

Подробно говорится о богатом иудее торговце, вступившем в союз с Зарваном. Это привело к тому, что колдовство иудея и Зарвана было изобличено и обоих казнили, стр. 110-115. В качестве морали сказано следующее: «В Йездана лишь веруй, отринь колдунов, чудес не бывает от мерзостных ков… И тут ему правду

Зарван рассказал… Иудея во всем обвинил… Повешены лютого ката рукой Зарван на одной, иудей на другой… Зарвана богатство меж них разделил и те, что колдун-иудей накопил», с. 113-115.

Вот как весьма сдержанно и снисходительно оценивается личность императора Андроника-Христа: «Но заповедь людям иная дана Христом. Был неведомым он бедняком, себе добывал пропитанье трудом. Снедь – редька лишь да молоко у него; был рад, коли масло имел сверх того. В тиски захвативший его иудей, без помощи видя его, без друзей, убил, да к тому же еще и распял. И тот ради веры бесчестье приял», с. 387. Видно, что подлинная суть дела уже прочно забыта. Ее место занял простенький рассказик.

Тем не менее, подробно обсуждается проблема возврата христианам креста, на котором распяли Иисуса. Румский (римский) кейсер пишет персидскому царю: «Прошенье хочу я к тебе обратить, владыке не трудно его воплотить. В казне твоей крест Иисусов, о шах! … Уж многие годы хранится он там, тебе подобает вернуть его нам», с. 467.

На это шах Хосров с легкой усмешкой отвечает следующее: «Ты дальше сказал о Христовом кресте… Тому, кто в печали живет… что распят был пророк на кресте кто скажет, что сыном божиим был, с улыбкой на смертный тот крест восходил? Но сын коль вознесся к отцу своему – ты мысль не привязывай к древу тому! … Взяв крест Иисуса, хранили его цари, но не стоил усердья того. Коль Руму подарит ПОЛЕНО Иран, посмешищем стану подвластных мне стран. Помыслят мои мудрецы, что и сам я веры христовой, что ради Марьям епископом стал», с. 469-470.

Эта болезненная тема вновь и вновь всплывает на страницах шестого тома Шахнаме. Вот, например, следы еще одной подобной дискуссии. «Еще о Христовом сказал ты кресте. В казне ведь обломки древесные те мне впрямь ни корысть не приносят, ни вред. Дошел до тебя христианский навет! Мне дивным казалось в кейсере… муж доблести, мощи такой… распятого как почитает Творцом, как видит Йездана в ПОЛЕНЕ СУХОМ? Будь крест бесполезный тот вправду Йездан… исчез из хранилища б сам моего», с. 515.

Считается, что тут речь идет об отказе Хосрова вернуть крест Византии. На том основании, что: «Стяжав этот крест, я стяжал победу над ними, и не возвратил его потому, что пока это дерево хранится у нас, в нашей сокровищнице, мы будем сохранять над ними (христианами – Авт.) власть» (Балами, с. 251), [876:2з], с. 633. Крест был возвращен христианскому императору Ираклию лишь в царствование Шахрбараза.