Второй шанс в Эдене - Питер Гамильтон

подключены гибкие шланги, через которые осуществлялись базовые сервисные операции. Еще одна статья расходов, которой Маркус предпочел бы избежать, – плата за обслуживание истощала и без того быстро тающие средства на его счете. Скоро им предстояло отправиться в полет, и судьба, похоже, определилась с его направлением. Но и это не мешало интуиции продолжать выискивать слабые стороны в схеме Антонио Рибейро. Если бы Маркус мог найти хоть один практический или логический аргумент против…

Он терпеливо ждал, пока весь экипаж соберется в кают-компании модуля А. Вэй Чой, пилот космоплана, проплыла через потолочный люк и воспользовалась фиксирующей накладкой, чтобы закрепиться ботинками на полу. Она послала Маркусу веселую, слегка насмешливую улыбку. За последние пять лет она порой ночевала в его каюте: ничего серьезного, но у них было немало приятных моментов. И это, как он предполагал, заставляло ее более терпимо относиться к его приказам, чем остальных.

Почти полной ее противоположностью был Карл Джордан, системный специалист «Леди Мак», невероятно вспыльчивый, горящий энтузиазмом и, определенно, самый серьезный член экипажа. Причина крылась в его возрасте: Карлу едва исполнилось двадцать пять, и «Леди Мак» стала вторым кораблем в его карьере.

Что касается Шаца, никто не мог догадаться, какие эмоции владеют разумом космоника, для них не было предусмотрено визуального отображения. В отличие от Маркуса, он не был генетически приспособлен к условиям невесомости. Годы работы на кораблях и в доках космопорта привели к тому, что его кости потеряли значительную часть кальция, мускулы ослабли, а сердечно-сосудистая система не справлялась с нагрузкой. Таких, как он, на каждом астероиде были сотни; они постепенно заменяли части тела механическими приспособлениями. Некоторые даже отказывались от человеческого облика. Шац в свои шестьдесят три года все еще выглядел гуманоидом, хотя от его биологического тела осталось не более двадцати процентов. Механические усовершенствования сделали его отличным инженером.

– Нам предложен призовой полет, – объявил Маркус. Он изложил теорию Виктории о дисковых системах и детекторной решетке магнитных аномалий. – Рибейро обеспечивает нас всеми расходными материалами и полным запасом криогенного топлива. От нас требуется лишь привести «Леди Мак» к дисковой системе и зачерпнуть золото.

– Здесь наверняка какая-то ловушка, – сказала Вэй. – Я не верю в золотые горы, парящие в космосе и ждущие, пока их кто-нибудь подберет.

– Придется поверить, – возразил Роман. – Ты видела Дорадо. Почему бы и другим элементам не существовать в таком же виде?

– Не знаю. Только я думаю, что все не так просто.

– Ты всегда была пессимистом.

– А что ты думаешь, Маркус? – спросила она. – Что подсказывает тебе твоя интуиция?

– Относительно самой миссии – ничего. Меня больше беспокоит сам Антонио Рибейро.

– Подозрительный тип, – согласилась Катерина.

– Быть полным придурком – это большое несчастье, – сказал Роман, – но не преступление. Кроме того, Виктория Киф кажется вполне рассудительной особой.

– Странное сочетание, – задумчиво заметил Маркус. – Выскочка-плейбой и астрофизик. Интересно, как они могли сойтись?

– Они оба граждане Соноры, – подсказала Катерина. – Я проверила общедоступные данные, они здесь родились. Так что ничего странного.

– Криминальное прошлое? – поинтересовалась Вэй.

– Не похоже. Антонио за последние семь лет трижды привлекался к суду, всё по вопросам неуплаты налогов. И каждый раз он платил.

– Значит, налоговиков он не любит, – констатировал Роман. – Это говорит в его пользу.

– Богатые люди нередко судятся с налоговым управлением, – заметила Вэй.

– На самом деле он не настолько уж и богат, – сказала Катерина. – Я тоже обращалась в архив носителей Коллинза, они хранят данные обо всех выдающихся гражданах Соноры. Мистер Рибейро-старший сделал состояние на разведении рыбы и получил франшизу на развитие биосферы здешнего моря. Антонио, когда ему исполнился двадцать один год, получил пятнадцать процентов акций отцовской компании, которые немедленно продал за восемьсот тысяч комбодолларов. Папочка был очень недоволен, их ссора стала предметом публичного обсуждения.

– Итак, он тот, за кого себя выдает, – сделал вывод Роман. – Не слишком богатый парень с расточительными замашками.

– И как же он сумеет оплатить детекторные решетки, которые нам предстоит установить? – спросила Вэй. – Или он намерен повесить счет на нас, а потом внезапно исчезнуть?

– Детекторные решетки уже ждут погрузки на борт, – сказал Маркус. – У Антонио имеются партнеры; эти люди сидят в такой же дырявой лодке, как и он сам, и хотят рискнуть.

Вэй, все еще сомневаясь, покачала головой:

– Не нравится мне это. Похоже на бесплатный сыр.

– Теория Виктории Киф о формировании дисков звучит весьма разумно, и они согласны вкладывать собственные деньги в установку детекторов. Каких еще гарантий вам надо?

– О каких, собственно, деньгах идет речь? – спросил Карл. – Я хочу узнать, что мы получим, если заполним корабль до отказа?

– Учитывая плотность металла, «Леди Мак» способна разместить в своих трюмах пять тысяч тонн золота, – сообщил Маркус. – Это несколько затруднит маневрирование, но я справлюсь.

Роман усмехнулся, повернувшись к Карлу.

– А по сегодняшнему курсу золото стоит три с половиной тысячи комбодолларов за килограмм.

Отсутствующий взгляд Карла свидетельствовал о работе его нейронаноников.

– Семнадцать миллиардов комбодолларов! – Он рассмеялся. – За один рейс.

– А как этот тип, Рибейро, предполагает распределять прибыль? – спросил Шац.

– Мы получаем одну треть, – ответил Маркус. – Приблизительно пять и восемь десятых миллиарда комбодолларов. Из которых я забираю тридцать процентов. Остальное поровну делится между вами, как указано в ваших контрактах.

– Черт! – выдохнул Карл. – Когда стартуем, капитан?

– У кого-то есть возражения? – спросил Маркус, лукаво поглядывая на Вэй.

– Ладно, – вздохнула она. – Но если не видно трещин на поверхности, это еще не отменяет усталости металла.

Причальная рама мягко подняла «Леди Макбет» из кратера дока. Над краем углубления корабль развернул теплоотводящие панели и выдвинул из ниш на высоких кронштейнах сенсорные блоки. Визуальная информация и данные радаров обрабатывались бортовым компьютером и передавались непосредственно в нейронаноники Маркуса. Он с закрытыми глазами лежал в противоперегрузочном кресле капитанской рубки и изучал разворачивающееся в мозгу звездное небо. Поверх изображения поползли неяркие значки, отображающие состояние корабля и навигационные графики.

Маневровые двигатели выбросили желтоватые струи сгорающего химического топлива и приподняли «Леди Макбет» с причальной рамы. Перед мысленным взглядом капитана возникла труба из оранжевых колец – вектор движения,