Бал Сатаны - Джеки Коллинз

— Пошла ты, Мейми!

Кощей отыскал его у стойки портье.

— Насколько я понял, вы с Мейми побеседовали? — бесстрастно спросил он и провел пальцем по длинному тонкому шраму на щеке.

Майкл посмотрел на него в упор, но не произнес ни слова. Как же он ненавидел этого подонка, который застрелил его мать и оставил его сиротой!

— Отдай деньги — не то пожалеешь, — зловещим тоном объявил Кощей.

— Я тебе повторю то же, что сказал Мейми, — ответил Майкл, едва сдерживая гнев. — Я не понимаю, о чем идет речь.

— А ты все такой же упрямый идиот. — Кощей в недоумении покрутил головой. — Гони Мейми ее деньги, не то увидишь, что будет.

— Ой-ой-ой! — насмешливо произнес Майкл. — Угрожаешь? Что ты мне теперь можешь сделать?

Глаза у Кощея были как два кусочка льда. Мертвые глаза.

— Ты удивишься, — сказал он. — И даже очень.

Майкл пожал плечами и зашагал прочь. Ничего они ему не сделают. Им не доказать, что Вито вверил ему свои капиталы. Кроме того, он теперь занимается легальным бизнесом, им его не достать.

Следующие несколько дней прошли в заботах по оформлению Вестерн солидного пожизненного содержания. Оставшуюся часть тайного состояния Вито Майкл решил отдать на благотворительность. Это будет по справедливости. Надо только выбрать что-то стоящее.

С течением лет Майкл все больше приходил к заключению, что неустанная жажда мести способна искалечить любую душу. И еще вопрос: можно ли насытиться местью?..

В этом конкретном случае — да.

Вечером он разговаривал с Уорнер Карлайл. Она по-прежнему была дружна со Стеллой, и с ее помощью он рассчитывал сдвинуться с мертвой точки.

— Мне нужен развод, — сказал он. — Ты не могла бы замолвить за меня словечко перед Стеллой?

— Не понимаю, почему вам самим все не обсудить, — проворчала Уорнер.

— Она отказывается, — объяснил он. — Я был бы тебе крайне признателен, если бы ты взяла это на себя. Передай, что воевать я с ней не стану. Пусть забирает, что хочет. Включая дом.

— Хорошо. — Уорнер вздохнула: ей не хотелось вмешиваться. — Послушай, Майкл, неужели тебе совсем неинтересно, почему она сбежала с другим?

— Совсем.

— Но ты ведь должен признать, что не слишком много уделял ей внимания. Стелла чувствовала, что ты продолжаешь любить Бет, а Мэдисон у тебя всегда была на первом месте.

— Ты что, ее психотерапевт? — сухо произнес он. Стелла его больше не интересовала. Она его бросила, и он не испытывал ничего, кроме облегчения. Жаль, что она давно этого не сделала.

А несколькими днями позже в кабинете Майкла раздался звонок. Звонила Уорнер.

— У тебя для меня новости? — спросил он.

Обычно голос у Уорнер был бодрый, а сейчас она говорила как—то напряженно и с усилием.

— Да, Майкл. Новости…

— Ну? Говори: она согласна начать процедуру развода?

— Это не понадобится, — запинаясь, ответила Уорнер. — Стеллу и Люсьена убили.

— Что?!

— Обоих. В затылок, как будто расстреляли.

— Бог ты мой! — Он едва не выронил трубку.

— Майкл, хочу тебя спросить. — Уорнер сделала длинную паузу. — Это сделал ты?

— Ты что, с ума сошла? — закричал он. Он все понял.

Мейми с Кощеем снова нанесли ему удар.

Состояние Мэдисон можно было охарактеризовать тремя словами: растерянность, злость и досада. Она пребывала в этом состоянии уже давно. И все из—за Майкла и его вранья.

Когда он признался, что Стелла ей не родная, а потом наплел про убийство ее настоящей матери, она не поверила. Вся эта история как-то плохо склеивалась. Тогда, чтобы докопаться до правды, она наняла частного детектива, который очень скоро вручил ей пачку газетных вырезок о человеке по имени Майкл Кастеллино. Можно было не сомневаться, что Майкл Кастелли — то же самое лицо. Без малого тридцать лет назад Майкла Кастеллино обвинили в убийстве его сожительницы. Эта женщина, Бет, и была матерью Мэдисон.

Если верить газетам, суд его оправдал. Но что с того? Всю жизнь Мэдисон прожила, не ведая, кто она такая на самом деле. Было ясно как белый день, что и Майкла она тоже совсем не знает. Впрочем, теперь хотя бы понятно, почему Стелла никогда не питала к ней нежных чувств. Девчонкой Мэдисон принимала ее холодность за манеру поведения, но теперь было ясно, что Стелла ее просто никогда не любила.

От этого Мэдисон стало очень грустно. Она словно потеряла ориентиры во времени и пространстве, как сиротка, не знающая, куда податься.

И тут как гром среди ясного неба объявился Джейк Сикка — парень, с которым они когда-то познакомились в Лос-Анджелесе. Джейк с самого начала понравился Мэдисон, но у него тогда был роман с другой девушкой. На сей раз он оказался свободен, не связан никакими романтическими узами. Вместе они провели фантастическую неделю, практически не выходя за порог ее квартиры, — до самого его отлета в Европу, куда он был направлен по заданию редакции.

Роман с Джейком ее встряхнул, Мэдисон вновь почувствовала себя человеком. Ей нужен был кто-то, кто бы о ней заботился, потому что Майкл, как теперь было ясно, на эту роль уже не подходил.

Через несколько дней после отлета Джейка Майкл ей позвонил, и Мэдисон почувствовала, что впервые в жизни не хочет разговаривать с отцом.

— Я должен сообщить тебе кое—что важное, — сказал он.

— Что именно? — сухо спросила Мэдисон.

— Это касается Стеллы.

Можно подумать, ей теперь есть дело до Стеллы! Впрочем, Мэдисон собиралась ее навестить, когда соберется с духом.

— Валяй, — устало проговорила она.

— Стелла погибла, — сказал Майкл и надолго замолчал. — Завтра похороны. Я бы хотел, чтобы ты пришла.

Похороны Стеллы прошли в мрачной обстановке. Джеми с Питером доставили Мэдисон в Коннектикут и все время были рядом, опасаясь, как бы с ней не случился нервный срыв.

Войдя в дом, она крепко обняла Майкла — перед лицом такой трагедии было не до личных счетов. Впрочем, он выглядел спокойным и собранным и отнюдь не нуждался в чьих-либо утешениях.

На поминках Мэдисон говорила с лучшей подругой Стеллы, Уорнер, которую знала с детства. Когда она рассказала Уорнер, что Майкл открыл ей всю правду, та была поражена.

— Никогда не думала, что он тебе признается.

— Вот… признался, и я рассчитывала получить какие—то объяснения от Стеллы. А теперь ее больше нет…

— Какое горе! — вздохнула Уорнер, смахивая слезу. — Мы с ней тридцать с лишним лет дружили.

— Да, знаю, — ответила Мэдисон. — Можно я тебе позвоню? У меня столько невыясненных вопросов, которые я надеялась задать Стелле. Может, ты мне что-то прояснишь?

Уорнер кивнула:

— Звони в любое время, дорогая. Я расскажу тебе все, что знаю.