Клан – моё государство 3. - Китлинский

– Так это ясно,- кивает Снегирь.

– Вон нефть в западной Сибири качают, так её больше по болотам разлили, чем за эти годы добыли. Загубили природу на корню.

– Болота они и есть болота.

– Глупый ты мужик, Андрей,- Сашка хлопнул того по спине.- Топи те не менее важны для природы планеты, чем леса Амазонки. Нет лишнего в этом мире ничего. Ты бы видел, как качают нефть арабские шейхи!? Вроде беспокоиться нет повода – сплошной песок кругом, ан-нет, технология добычи рассчитана так, чтобы вреда не наносить. Саддам Хусейн ушёл из Кувейта и поджог скважины, так они в течение года погасили и сразу выделили средства на очистку поверхности. Побеспокоились об этом, как о собственном здоровье. Понял ли ты?

– Усёк!

– Это пески, Андрей, всего-то, а сибирские топи восстановить как? Вкакаешься. А вот такой лес как у нас? Каждый же листик не протрешь. Пакостить научились, а работать чисто нет. Вон Левко зимой бак пробил на снегоходе, так двое суток сидел там и отжигал. Понимает причастность с малолетства. Мы в детстве, когда костры палили на реке, всем кагалом собирали сушняк или старые ящики таскали от магазина, но плескать солярку или бензин в костёр – даже не думали. Таких бы получили по первое число, на всю жизнь бы остались рубцы на задницах, для памяти.

– А мы лили,- признался Снегирь.- И ещё как! Таскали трехлитровыми банками. Ночью с машин сливали.

– Так и удивляться нечего, что в Протве рыбы нет.

– Все давно перестали удивляться, что нет. Только старички ещё помнят, а мы ловили, в основном, ершей. При нас больше ничего не водилось. Саш, вот ты в КГБ работал. Сам туда влез или кто-то из ваших, ранее там обосновавшись, тебя туда втолкнул?- спросил вдруг Снегирь, переведя разговор на другую тему.

– Сильно интересуешься!?- Сашка глянул на него, хитро прищурившись.

– Запретно если, то не говори. Я от того спросил, что после училища к ним чуть было не попал. Человек меня один вытащил.

– А ты к ним не хотел?- остановившись, спросил Сашка.

– Желанием не горел. Не хотелось бросать армейской среды. У нас всё было ясно и без плутовства. Лестница перед тобой, ты по ней топаешь и коль где-то вдруг застопоришься, так будешь знать почему. Если нет больших грехов – попал в академию, а там уже и генерал. Да и не любили в военной нашей среде комитетчиков.

– За что?

– Чёрт его знает. Вонючим от них чем-то попахивало. А разве не согласен?

– Нет. Совсем не согласен. От человека, Андрей, ни чем не пахнет, коль он каждый день в баню ходит.

– Я не про то…,- открыл было рот Снегирь, но Сашка не дал ему договорить.

– И я не про то. В КГБ служили и продолжают служить обычные люди. От всех остальных отличающиеся только наличием корочки в кармане. Ты не вписывай всех в иудину команду. Да, они копались в дерьме и грязном белье сограждан, так что с того? Армейская разведка, кстати, в которой ты изволил находиться в прошлом, в таком же дерьме сидела. Очень многие, кому суд впечатал статью 64, обязаны сроком, а то и вышкой – АР. Сдавали кругом. Но вот какая незадача, Андрюша. Я полковников КГБ занимавших ответственные посты на элитных дачах под Москвой не видел. По крайней мере, при Андропове это было исключено. Скупая была контора на льготы. А вот ваши суслики из Генерального штаба уже со звания майора там селились. За какие такие заслуги?

– Так это адъютанты в основном!- возразил Снегирь.

– А разница в чём?

– Согласен. С дачами поймал.

– И про льготы ты ничего не знаешь? Так?!

– Слышал краем уха,- ответил Снегирь. Он был раздосадован неудачно складывающимся разговором.

– Любой генерал КГБ был многократно честнее по существу, чем мелкий офицер Генштаба.

– Ты мне не ответил на мой вопрос.

– Надо умело его задать, со смыслом. А ты ко мне обращаешься с позиции дилетанта. Ты мне так примерно втираешь: "Они там все занимались политическим сыском и потому воняют сильно, за что я их жутко недолюбливаю, к ним я чуть было не упал, но мне один человек помог, вытащил меня. Скажи мне, Саш, как ты в их шарагу попал?" Это в общем. И как я на такую постановку вопроса должен отреагировать?

– Не знаю,- честно признался Снегирь.

– Я тебе сейчас помогу. Ты должен был спросить так: "Саш, я слышал, что ты в КГБ работал. Сложно туда впихнуться?" Ведь тебя это интересует?

– Почти. И ещё. Там трудно было работать?- Снегирь посмотрел Сашке в глаза и слегка улыбнулся, дав понять, что свою ошибку понял.

– Ну, это совсем другой вопрос!! Очень специфический. Вот я тебе с него и отвечу. Мне не было трудно, но было страшно интересно. Мои мозги к тому времени были достаточно укомплектованы информацией, да и торчал я в архиве безвылазно. КГБ – отдельное государство, имеющее свои законы и соответствующие инструкции поведения для граждан. Законы эти частенько идут в разрез с законами страны их пребывания и конституцией государства. Даже нарушают их, что есть наказуемо в уголовной порядке. Но есть в КГБ законы, которые имеют жёсткие границы такого уровня, что государственные меркнут в сравнении с ними. Есть в КГБ законы, о которых вообще в мире никто не знает и, чтобы их понять, надо там просидеть полжизни и своей шкурой прочувствовать. А направлений, по которым работал КГБ миллион и в каждом направлении были ещё свои маленькие законы, которые не применялись в других направлениях. Ясна механика?

– Примерно.

– При Андропове звания давали не очень щедро. Можно было просидеть в звании капитана пятнадцать лет, но при этом подняться на высочайшую должность. Мне пришлось с таким когда-то встретиться. Он сидел на должности, которую обычно занимают генерал-майоры. У него в прямом подчинении были полковники, которые шуршали как мухи. Могло быть наоборот. На мелкой должности мог расти человек в званиях, как гриб после дождя. На должности, где по штатному положено числиться капитану, мог запросто сидеть генерал-майор. Суть этой системной лестницы понять невозможно, коль ты к этой организации не принадлежишь.

– И фактов тому много. Верно?- Снегирь полез в карман за папиросами.

– Вывод правильный. Только не фактов. Это адская смесь, состоящая из миллионов разновесных данных, начиная с информации о твоей личности как таковой, где даже цвет глаз имел значение и кто твой дядя троюродный по семиюродному брату матери, заканчивая умением твоим стирать бельё. Это некий суррогат выверенных и неоднократно проверенных реальной жизнью принципов.

– Интегральный подход.

– Точная формулировка. С этим всё ясно. А вот как в КГБ попал, как пролез, как там усидел – совсем просто. Я в университете учился на юридическом, был отличником по всем статьям, а там у КГБ всё схвачено, кругом свои люди. МГУ – великая базовая контора КГБ. Мои способности в поле зрения сотрудников легли с первых минут моего там пребывания. Пошла обо мне в верха КГБ информация о том, что я странный. Почему? Живу в общаге особняком, детдомовец, как правило, общителен, по вечерам и ночам работаю, деньга нужна, ибо папы и мамы нет и почтовых переводов мне никто не шлёт. Знакомств не завожу, в пьянках и разгулах участия не принимаю, баб в свою постель не пускаю. Всё свободное время провожу в библиотеках. Секёшь?

– Понято.

– Список литературы, что читаю – оригинален. Трижды в течение нескольких месяцев мою комнату обшарили и вызвал меня для беседы их человек. Здравствуйте! Здравствуйте. То, сё. Как жизнь? Как учеба? Вы работаете? Да. Где и кем? Там-то и так-то. Почему? Это он шлангом прикидывался. Детдомовец. Родителей нет. Ах, вот оно что! Вам не тяжело? Что вы! Наоборот. Как?! Спать охота всё время, но уж очень мне в Москве нравится всё, интересно. Это молодец. Ты с золотой? Да, товарищ. Тоже молодец. И с ходу предложение послужить на благо Родины. А я ему прямо отвечаю, что меня на данный момент интересует архивное дело, бумажное. Хочу, мол, стать в будущем квалифицированным референтом. Почему? Тут я ему толкаю правду о том, что мне в жизни помочь некому пробиться в люди, а в одиночку добиться тяжело. Поэтому и выбрал я такое для себя направление, в котором могу идти сам. Ведь работа референта ответственная и там ошибок быть не должно, а для этого надо много знать. Так кем же ты хочешь быть? Пока референтом, пока. Всё будет зависеть оттого, к кому я попаду, если удастся, работать. Значит, отказываешься? Ну, что вы, товарищ! Как можно! Меня Родина воспитала и я готов за неё жизнь отдать не задумываясь. Согласен, но хотелось бы, чтобы не в разрез с моими планами, чтобы базу кой-какую заложить. Я к архивному делу тяготею, люблю в бумагах рыться, систематизировать. Согласитесь, что человек делающий любимое дело гораздо полезнее для государства, чем делающий кое-как нелюбимую работу. Вот так и пролез. Вызвал он меня неделю спустя, и мы поехали с ним на площадь, где стоит железный Феликс, я там остался, а он вернулся к своим баранам. Всех-то и дел было, всучить этому козлу маленькое своё желание.