Маргарет Тэтчер. Женщина у власти - Крис Огден

Кровопролитие между тем продолжалось. В июле 1982 года подброшенная ИРА бомба взорвалась в тот момент, когда через Гайд-парк гарцевало подразделение Личной кавалерии Ее Величества, разбросав по улице мертвых и раненых людей и лошадей. Другим взрывом была разрушена сцена в Риджент-парке, когда там выступал военный оркестр. Погибло десять человек, 55 было ранено. Положение еще более осложнилось, когда в разгар мучительного процесса переговоров относительно Ассамблеи Ольстера и сопровождавших его взрывов бомб разразилась фолклендская война и Хоги выступил с осуждением британской агрессии. Тэтчер назвала это заявление непростительным предательством, и отношения между Лондоном и Дублином ухудшились.

На протяжении следующего, 1983 года проблема Северной Ирландии оставалась больной и нерешаемой. Взрыв бомбы в универмаге Хэрродс под Рождество напомнил о ее существовании и способствовал оживлению усилий в поисках урегулирования. В мае 1984 года группа националистически настроенных политиков, представлявших обе стороны межирландской границы, выступила с рекомендациями относительно воссоединения острова, и предотвращения дальнейшего сползания к «насилию, анархии и хаосу». Изложенные в документе, озаглавленном «Отчет форума по Новой Ирландии», эти предложения призывали к образованию единого государства со столицей в Дублине; к созданию новой конституции, которая исходила бы не из принципа вероисповедания; и к «необратимым гарантиям защиты и сохранения целостности как юнионистского, так и националистического движений». Националисты считали, что они пошли на серьезные уступки, позволив юнионистам сохранить их связи с Великобританией и призвав к конституции, которая предоставляла бы полные гражданские и религиозные свободы обеим сторонам. В документе предлагались также и еще два возможных решения: создание федеральной системы, при которой каждая столица имела бы собственное правительство, но был бы один общий президент; либо установление совместного суверенитета над Северной Ирландией. Рональд Рейган высоко отозвался об этих предложениях, однако ни один из вариантов не был приемлемым для Тэтчер.

Через месяц после взрыва в Брайтоне Тэтчер и Фитцджеральд провели свою ежегодную встречу в Чекерсе, на которой обсуждали «Отчет форума». На пресс-конференции после этой встречи Тэтчер была потрясающа. Брайтон укрепил ее сравнимое по твердости разве что с алмазом неприятие компромисса по Северной Ирландии, и она отмела предложения и самого Фитцджеральда с той надменной грубостью, которой пользовалась обычно лишь в отношении смертельных врагов. «Я ясно заявила, что объединенная Ирландия — это решение, которое исключено. Другое решение — конфедерация двух государств. Оно также исключено. Третье решение — совместное управление. И оно исключено — это было бы унижением суверенитета». Ее отказ был не просто груб, она еще и унизила Фитцджеральда, одного из наиболее благородных деятелей в мировой политике, человека, глубоко преданного идее мирного решения ирландской проблемы. «Я не поверил ушам своим, когда услышал, что она говорит, — заявил один из министров правительства Тэтчер. — Это было просто ужасно» {8}.

Фитцджеральд, который, в отличие от Хоги, восхищался Тэтчер, был рассержен и в замешательстве. Он охарактеризовал ее заявление как «беспричинно агрессивное» и отправился домой. Но он не сдался. Вместо этого он пошел на прагматический риск: ради того, чтобы возобновить диалог, отложил на время вековое требование Ирландии о восстановлении единства страны. Фитцджеральд знал, что к середине 1980-х годов воссоединение страны не было тем главным требованием, удовлетворения которого добивалась бы вся республика. Если оставить в стороне соображения идеалистического порядка, то большинство южан не хотели иметь никаких связей с Севером. Они знали, что им не по средствам ни содержать Север, ни даже поддерживать там порядок. Британия затрачивала ежегодно на Северную Ирландию около четырех миллиардов долларов. Для Ирландии, одной из беднейших стран Европы, это была непомерная сумма. Но успех, одержанный на выборах политическим крылом ИРА — партией «Шинн фейн», и в том числе избрание в парламент ее лидера Джерри Эдамса, убедил Фитцджеральда, что нужно что-то делать, пока сторонники силовой политики не добились больших успехов. В Лондоне наиболее преданные Тэтчер коллеги также убеждали премьер-министра, что необходимо возобновить диалог с Фитцджеральдом.

Тэтчер согласилась — отчасти потому, что надеялась доказать этим Рональду Рейгану, что она действительно пытается достичь согласия с Дублином. Она знала, что если не добьется такого впечатления, то не получит никакой помощи в том, чтобы остановить идущий из Северной Америки к ИРА поток оружия и денег или же обеспечить выдворение из США лиц, подозреваемых в принадлежности к ИРА. За решением сотрудничать с Фитцджеральдом последовали интенсивные, продолжавшиеся целый год переговоры, кульминацией которых стало подписание в ноябре 1985 года в замке Хиллсборо, недалеко от Белфаста, англо-ирландского соглашения. Оно включало три важных элемента:

— подтверждало принцип, что большинство должно согласиться с любыми переменами в статусе Северной Ирландии и что нынешнее большинство не желает тут никаких перемен; но в будущем, если бы большинство выступило в поддержку объединения Ирландии, то правительства двух государств берут на себя обязательство содействовать такому объединению;

— включало принцип перехода применительно к политическому решению, что означало постепенную передачу власти от Великобритании местным органам управления;

— для практического решения таких вопросов, как безопасность на границе и правосудие, образовывался британо-ирландский орган, получивший название «Межправительственного совещания». Тем самым Ирландия получала ограниченный, очень ограниченный, консультативный, но все же голос в решении внутренних вопросов Северной Ирландии. Бюрократия обеих стран отметила особо, что впервые обе стороны систематически встречались, и хотя в осуществлении соглашения порой возникала напряженность и трудности, оно все же обеспечивало и продвигало вперед сотрудничество.

Достижение компромисса приветствовалось повсеместно. Исключением стали лишь юнионисты Северной Ирландии. В США, где примерно тридцать миллионов граждан ведут свое происхождение от выходцев из Ирландии — что почти вдесятеро больше нынешнего населения Ирландской Республики, — самые известные ирландцы страны были в восторге. Президент Рейган назвал достижение этого соглашения «великим прорывом». Спикер палаты представителей конгресса США Томас О'Нейл похвалил Лондон и Дублин за проявленное ими «большое мужество». (В конгрессе США под влиянием факта заключения этого соглашения был образован Международный фонд для Ирландии. К 1990 году США внесли в него 150 миллионов долларов на цели создания дополнительных рабочих мест, поощрения капиталовложений и защиту гражданских прав. Другие страны — еще 30 миллионов долларов.)